Медленный солнечный ветер

"Смерть".

— Отлично, — буркнула Димитрия. — Чего я еще могла ожидать?

Хранимира смерила ее недовольным взглядом.

— Смерть — для тех, кто не знает. Для глупцов, которым не помогает Господь. — От напряжения ее глаза чуть было не выскакивали из орбит; желтые острые зубы показались на свет. — Ты должна укусить эту тварь в ответ, — обратилась монашка к Димитрии.

Девушка ожидала чего угодно, но только не этого.

— Может, лучше отрежем руку? — Она умоляюще взглянула на Дарко в поисках поддержки, но тот шутку не оценил. Он не узнавал эту девушку, не узнавал ту Димитрию, которая дрожала от страха и ужаса, сидя на подоконнике в своей квартирке в Сараево. Это были словно два совершенно разных человека.

Хранимира прижала свой драгоценный молитвенник к голой груди и принялась что-то еле слышно причитать. Наверное, отгоняла от Димитрии злых духов, но это ей уже, к сожалению, не поможет.

Будучи ребенком, Димка мечтала о конце света. Не о таком, конечно, когда все взрывается в один день, а мир улетает к чертовой бабушке, а о том моменте, когда мир внезапно замрет. Люди останутся на своих рабочих местах — даже не выключат лампочку или не закончат телефонный разговор. У кого-то слезы навсегда прилипнут к щекам, а кто-то так и останется заливисто смеяться. Остановится все. Просто так, потому что пришло время.

Это было бы лучше, чем смерть, потому что маленькая Димка умирать совсем не хотела. Но сейчас Димитрия просто старалась не думать о том, что ждало ее впереди. Она думала, что это Хранимира умирает, а на самом деле все в один момент вывернулось наизнанку. Умирала она сама.

А ведь она еще столько всего не попробовала, не узнала в этой жизни.

Что за пессимистичные настроения, одернула себя Димитрия. Она никогда не распускала нюни — вот чего терпеть не могли ни Димка, ни Димитрия. Они обе воспринимали жизнь как забавное приключение, так пусть она будет такой до конца.

И словно поддерживая ее, толстый кот на трубе пронзительно мяукнул. Может, это был тот самый кот, а может, просто похожий. В любом случае, Димитрия сама полезла — ее никто не просил.

Спустя еще несколько минут Хранимира наконец закончила свои колдовские обряды (ха, спросите священников в церкви, считают ли они свои обряды колдовскими) и отползла в сторону.

Только сейчас Димитрия заметила, что беженка уже успела снять с головы повязку, и теперь на том месте, где у нормального человека должно было располагаться ухо, у монашки белела свежесросшаяся кожа. На поврежденной половине головы снова начали расти волосы. Вирус, сидящий внутри беженки, не мог допустить, чтобы организм-хозяин пострадал.

— Сколько у нас еще времени до слета? — Димитрия поднялась с пола, стараясь не шевелить поврежденной рукой и уж тем более не смотреть на нее. Чем чаще она будет признавать, что ей больно, тем больше разозлиться Дарко, а это Димитрии было совсем не нужно.

— Неделя, — сухо ответил мужчина. — Но что тебе это дает?

— Мы успеем вовремя.

— Хотел бы я быть так уверен, — хмыкнул Дарко.

Димитрия обеспокоенно оглянулась вокруг себя. Неподалеку Хранимира сосредоточенно что-то грызла (уж не свою ли кисть?!) и приглушенным голосом что-то приговаривала, не обращая внимания ни на девушки, ни на ее спутника. В свете дня особенно хорошо было видно разнервничавшихся — из-за присутствия посторонних — котов. Они были гораздо крупнее, чем обычные домашние кошки, которых помнила Димитрия, но в остальном внешне не сильно отличались от своих вымерших собратьев: они раздраженно выгибали спины, шипели, но не решались приблизиться к незнакомцам.

— Но ты ведь не собираешься… — начал было Дарко, но было уже поздно.

Димитрия, словно проворная обезьянка, взобралась на широкие водопроводные трубы, прикрепленные к стенам.

— Охота началась, киса.

Глава шестнадцатая

Если вы когда-нибудь залезали на самую верхушку тысячелетних дубов, сидели там часами на какой-нибудь ветке и беззаботно болтали ногами, то Димитрия с радостью бы поменялась с вами местами. Да, она тоже любила высоту и опасность, но сейчас был не тот случай, чтобы с пофигистским выражением лица карабкаться по колючим трубам, обклеенным стекловатой. Крохотные частички стекла то и дело врезались девушке в кожу, вызывая неприятный зуд. В отличие от приспособленных хищников у девушки на руках и ногах не было маленьких спасательных подушечек, которые позволили бы ей беззаботно перебираться с одной трубы на другую.

Почему Димитрия это делала? Ответ был прост — ей было нечего терять.

Человеку, потерявшему всех своих близких во время вторжения, страшно было только одно — остаться живым и каждый день просыпаться с мыслью, что ты одинок. Уже никто не напомнит тебе, когда у тебя День рождения, никто не разозлится, что ты таскал у соседей рахат-лукум, никто не поцелует тебя смущенно в щеку после школы и никто за это не получит по шее. Думаете, жить стало проще?

Это сейчас Димитрия бы все на свете отдала, чтобы вернуть все на свои места и не лазать по трубам в погоне за какой-то кошкой только потому, что это сделать ей посоветовала сумасшедшая монашка.

Дарко так и не смог остановить Димитрию: он был слишком тяжелым, чтобы хрупкие трубы выдержали его вес. Девушка только однажды обернулась на солдата, а затем продолжила карабкаться. Она даже не знала, какую конкретно кошку она искала. Знала только, что это был ее последний шанс, а она не привыкла сдаваться.

Мужчина был зол на свою напарницу. Сколько раз уже на собственной шкуре испытал, что этой девушке доверять нельзя? Сколько еще раз она должна подвергнуть их опасности, чтобы он наконец понял, что ее нужно пристегнуть к себе наручниками, а ключ во избежание неприятностей проглотить? По-видимому, еще очень и очень много.

А цель, казалось, была так близка. Им и нужно было всего-то — добраться до границы России с Финляндией, где на Косой горе находилась вертолетная станция. Посланцы такой примитивный вид транспорта презирали: для них это было все равно что кататься на самокате, вместо того, чтобы пересесть на мотоцикл. Но в земных условиях в отношении затраты топлива вертолет мог дать фору любому звездолету, утереть носы всем луноходам и еще быть совершенно неприхотливым в ремонте. То, что звездолеты выходят из строя едва ли не через каждые пять-шесть полетов, Дарко уже усвоил. Но самое главное — вертолет не находился полностью под контролем плазмы, и Дарко смог бы без всяких проблем переправить Димитрию к месту назначения.

Как оказалось, радужные планы омрачились тем, что снова пошел дождь. На этот раз он был не таким сильным, но ядовитые осадки раздражающе стучали по крыше ангара, сложенной из плотно сваренных металлических пластов. Металл, по сравнению с тем, которым были обиты сапоги Дарко, жутко капризный. Что уж там — до звездного железа ему далеко.

Но Димитрии не было никакого дела до ядовитых осадков — она сама двигалась изящно и почти бесшумно, словно кошка. Ее зрачки медленно пульсировали, привыкая к приглушенному свету, и пытались выискать во тьме именно ту тварь, которая теперь ответит за все страдания девушки.