Страница 68 из 87
Внезапно Хранимира прекратила грызть собственное запястье и резко вздернула голову вверх — туда, где сейчас находилась Димитрия. Беженка подозрительно прищурила глаза — уж ей, в отличие от солдата, было прекрасно видно, что там происходило. Дарко же оставалось довольствоваться своей беспомощностью, оставаясь на земле.
Монашка неторопливо подошла к Дарко. Рядом с почти двухметровым солдатом она казалась настоящим карликом. Метр сорок — не самый высокий рост даже для недоразвитой девушки. Хранимира была тощая как щепка. Слабые детские ручки с мертвенно бледной кожей обхватили дрожащее тело беженки, как будто той снова стало холодно. Ногти до крови впивались в ладони. В глазах — черная голодная бездна. Губы шевелились словно в бреду.
"Господи, помоги ей".
Она еще никогда ни за кого не молилась. Всю свою сознательную жизнь Хранимира искупала свои грехи, грехи своих родителей. Стать чистой перед Всевышним было главной целью всей ее жизни. До тех пор, пока не пришли Посланцы.
Все чаще и чаще беженка ловила себя на мысли, что думает о том, как сейчас Огнек. Выжил ли. Одной ее части хотелось, чтобы да, а другая твердила ей, что демонам положено гореть. В аду.
А если он и был жив, то думал ли о ней? Возненавидел ли он ее?
Должна ли Хранимира была беспокоиться о нем?
"Я не должна".
Это был первый раз в ее жизни, когда она сказала про себя "я", когда наконец поняла, где заканчивается ее сущность и начинается другая, посторонняя, которая всю жизнь управляла ей, говорила, что делать. Она не не хотела — она не должна. Это было так неправильно, так ново для нее, что она едва боролась с искушением броситься на поиски этого странного мужчины с одной рукой, который сначала спас ей жизнь, а потом сломал ее.
— Она сильная — справится. — Хранимира впервые на своей памяти обращалась к Дарко — к мужчине, который ей нравился. На языке беженки эта странная гримаса, которая при этом появилась у нее на лице, означала улыбку.
— Хотелось бы мне верить, — буркнул Дарко, не отрывая взгляда от пустоты, в которой исчезла его напарница. Если бы она сейчас была здесь, то сказала бы: "Не разводи нюни, солдат". Но сказать об этом ему сейчас было некому.
— Она ведь не была сильная, да? Поэтому ты боишься?
— О ком ты говоришь, беженка?
— О той, что умерла на твоих руках.
— Откуда ты?.. — начал было Дарко, но Хранимира тут же перебила его:
— Ты защищал ее всю свою жизнь, а она отдала себя другому. Она пила из тебя, как из бездонного чана с безвкусной водой. Она боялась ранить тебя, но била тебя тупым ножом каждый раз прямо в спину, пока из раны не потекла кровь. И ты винишь себя в том, что не смог все изменить. Поэтому ты боишься за девушку с потухшим взглядом.
Дарко оторопел. Он не мог понять, откуда монашке было все это известно. Все — даже то, что он не доверял никому и что терзало его уже три бесконечных года. И то, что терзает его сейчас, когда он почувствовал, что с Димитрией вновь обретает себя.
— Кто ты? — спросил он прямо, опасаясь, что беженка на самом деле была его совестью и что она вот-вот растает у него на глазах.
— Божья воля, — издевательски приподняв верхнюю губу и обнажив белоснежные зубы, ответила Хранимира. Дарко тогда так и не понял, врала она ему или нет. В любом случае, она верила в то, что говорила, и его это успокоило.
Она знала про него все. Все его самые потаенные секреты. Знала даже то, о чем он только едва мог догадываться.
— Не бойся за нее, солдат. — Хранимира хрипло засмеялась, и в этот момент Дарко показалось, что говорила она голосом Димитрии. — Она не уйдет. Вопрос, сможешь ли ты остаться.
Мужчина не понимал, о чем теперь говорила монашка. Он пытался уловить мысль за хвост, но та все время ускользала, как будто было еще не время. Да и какой был в этом смысл?
— Она сама не позволит мне остаться, — прошептал Дарко, словно опасаясь, что Димитрия их услышит. — Она одиночка, понимаешь? Не подпускает. Сразу когти показывает.
— Просто будь рядом, сколько сможешь. — Вдруг Хранимира вновь превратилась в прежнюю Хранимиру и принялась громко и заливисто смеяться, уже и сама понятия не имея о том, что она только что сказала. — Только на этой грешной земле ангелы не летают, — причитала она, продолжая хохотать. — Мы видели!.. Ох, мы видели!..
От донесшегося снизу неожиданного смеха Димитрия вздрогнула. Ей стало не по себе. В полусогнутом состоянии, с затекшими мышцами, она по-прежнему пробиралась по трубам в поисках того, о чем она сама понятия не имела. Укушенную руку саднило; то и дело Димитрии хотелось почесать ранку, но она останавливала себя, убеждаясь в том, что это было не ее желание — вируса, которого занес ей этот ублюдок в меховой шубке.
Голая до пояса, Димитрия вся горела от напряжения и впрыснувшего в кровь адреналина. Организм как мог боролся с занесенной инфекцией — Девушка чувствовала, как стремительно поднималась температура. Но здесь — в самом сердце Сибири, под ржавыми сводами старого ангара — не было ни лекарств, ни возможности спастись. Только это и отрезвляло, и Димитрия, превознемогая боль, продолжала двигаться вперед — туда, откуда, как ей казалось, доносились слабые приглушенные писки. Крысиное гнездо. Вот только в роли крыс на этот раз выступали коты.
— Вот гады, — выругалась Димитрия, наступив какому-то особо тощему коту на хвост, не заметив его в темноте. Глаза животного светились ярким кислотно-зеленым светом, как два огромных фонаря. Оглушительно зашипев, кот в ту же секунду дал деру, в одно мгновение перепрыгнув на следующую трубу.
Тем временем писки становились все громче и отчетливее, и вот Димитрия уже могла различить слабое шевеление в темноте, а затем неожиданно увидела десятки пар уставившихся на нее кошачьих глаз. Эти животные были совсем еще маленькими. Их старшие собраться уже давно перестали опасаться вторжения врагов, поэтому не прятали выводок в укромных местах — слишком высоких, чтобы такие как Димитрия не смогли потом добраться до котят.
Но теперь маленьким пищащим комочкам уже могло помочь только провиденье Господне, как выразилась бы Хранимира. Они были целиком и полностью во власти чужеземки с потухшими глазами.
Димитрия подумала, какая ирония. Последние три года она мечтала отомстить тем, кто отобрал у нее сестру, а теперь сама выступала в роли Посланцев и захватывала чужой, по ее мнению, мир. Она могла сделать с этим выводком котят все, что захотела: могла скинуть их всех с двадцатиметровой высоты, могла свернуть им всем их маленькие шейки, — да мало ли чего она могла! Но что-то подсказывало ей, что, когда Хранимира говорила ей о том, чтобы она укусила своего обидчика, она имела кое-что другое.
Клин клином вышибают.
Здоровой рукой схватив за шкирку первого попавшегося котенка, Димитрия принялась спускаться вниз обратно по трубам, пока взрослы кошки и коты не забили тревогу. О пропаже они узнают не сразу — они не настолько любопытны, чтобы подбираться к незнакомой девушке так близко, — а потом просто будет слишком поздно. Димитрия несколько раз громко чихнула, а затем покрепче прижала к груди маленький беззащитный комочек, который, кажется, совсем еще не понимал, что с ним собираются делать.