Страница 62 из 87
В декабре у нас родился сын Славчик[374].
В Великом посту я получил приглашение из Брюсселя приехать для дирижирования двумя концертами из русской музыки. Я принял это предложение и поехал в конце Великого поста. Как оказалось, приглашение меня в Брюссель было вызвано отказом Жозефа Дюпона, постоянного дирижера симфонических концертов в Брюсселе, от управления ими на этот сезон вследствие каких-то неприятностей с директорами. Решено было пригласить иностранцев. Кроме меня, были приглашены еще Эдв. Григ, кажется, Г.Рихтер и еще кто-то. В Брюсселе мне был оказан любезный прием. Жозеф Дюпон, не устранившийся окончательно от концертов, но лишь отказавшийся от управления ими, оказывал мне всяческое содействие. Я познакомился со всеми выдающимися музыкантами Бельгии: древним Гевартом, молодым Эдгаром Тинелем, Гюберти, Раду и другими. Всюду меня звали, угощали, сидели со мною в кабачках. Концертов было два[375], и на каждый полагалось по шести репетиций, включая генеральную с публикой. Между прочими вещами даны были: 1-я симфония Бородина, «Антар», «Испанское каприччио», вступление и антракты из «Флибустьера» Кюи, «Poeme
Lyrque» Глазунова, увертюра «Руслана», «Русская увертюра» Балакирева, «Ночь на Лысой горе». Репетиции происходили в зале, а концерты в театре de la Mo
По возвращении в Петербург я застал жену мою больною опасным воспалением горла. Вскоре заболел и сын Андрей. Весна прошла в беспокойстве и страхе[376]. На ле-то переехали мы снова в Нежговицы. Мать моя (87 лет) чувствовала себя крайне слабою, тем не менее, пожелала жить с нами, и я перевез ее на дачу.
Перед летом мне удалось, между прочим, наоркестровать финал бородинской «Млады» для издания, а ле-то все я занят был оркестровкой своей «Млады», которую имел в виду окончить осенью[377]. Работа подвигалась.
В августе пришлось перевезти мою мать в Петербург, чтобы иметь возможность пользоваться медицинской помощью. Тем не менее, она быстро угасала и вскоре тихо скончалась[378]. Похоронив ее на Смоленском кладбище, мы провели последние дни в Нежговицах и переехали в Петербург. Невзгоды в семействе продолжались: в декабре заболел и скончался маленький Славчик, а потом захворала и Маша[379].
20 декабря 1890 года[380] истекало 25-летие моей композиторской деятельности (со времени исполнения 1-й симфонии). Товарищи мои постановили праздновать мой юбилей: Беляев соорудил концерт из моих сочинений в зале Дворянского собрания под управлением Дютша и Глазунова[381]. Исполнялись:
1-я симфония, «Антар»[* Между прочим, А.Г.Рубинштейн, слушая «Антара», выразился: «Это балетная музыка!»], фортепианный концерт (Лавров), «Воскресная увертюра» и т. д., а также романс «Ель и пальма» (Фриде), незадолго перед тем оркестрованный мною и изданный сюрпризом для меня в партитуре[382]. Публики было довольно много; были многочисленные вызовы, подношения, речи, венки и проч. Ко мне на дом являлись с поздравлениями и адресами. Меня приветствовала консерватория с Рубинштейном во главе, Балакирев с капеллой и т. д. В ответ на эти чествования для более близких людей мы устроили у себя обед. Гостей было много, и обед прошел оживленно и непринужденно. Не принял приглашения только Балакирев, с которым, как раз после чествования в капелле, у меня произошла по какому-то пустяшному поводу размолвка. Когда я пришел звать М.А. к себе, он жестко и холодно ответил: «Нет, к вам я обедать не пойду». Отношения наши с тех пор начали все более и более ухудшаться и привели впоследствии к полному разрыву[383].
Зимой или весной 1890 года[384] Чайковский приезжал в Петербург довольно надолго, и с этого времени началось его сближение с беляевским кружком и, главным образом, с Глазуновым, Лядовым и мной. В последующие годы наезды Чайковского становятся довольно частыми. Сидение в ресторанах до 3–4 часов с Лядовым, Глазуновым и другими обыкновенно заканчивает проведенное вместе время. Чайковский мог много пить вина, сохраняя при этом полную крепость силы и ума; не многие могли за ним угоняться в этом отношении. Глазунов, напротив, был слаб, быстро хмелел, становился неинтересен. В обществе их все чаще и чаще начал появляться и Ларош. Я избегал Лароша по возможности и, в общем, крайне редко проводил время в ресторанах, обыкновенно ранее других уходя домой. Начиная с этого времени, замечается в беляевеком кружке значительное охлаждение и даже немного враждебное отношение к памяти «могучей кучки» балакиревского периода. Обожание Чайковского и склонность к эклектизму, напротив, все более растут. Нельзя не отметить также проявившуюся с этих пор в кружке наклонность к итальянско-французской музыке времени париков и фижм, занесенную Чайковским в его «Пиковой даме» и позже в «Иоланте». К этому времени в беляевском кружке накопляется уже довольно много новых элементов и молодых сил. Новое время —новые птицы, новые птицы —новые песни.
Во время приезда своего в 1890 году Чайковский был у меня однажды вечером; Беляев, Глазунов и еще некоторые были тоже. Появился незваный Ларош и просидел весь вечер. Но Надежда Николаевна настолько сухо обошлась с ним, что посещений своих он более не возобновлял.
23 октября 1890 года наконец поставлен был «Князь Игорь», разученный недурно К.А.Кучерою, так как Направник отказался от чести дирижировать оперой Бородина. Оркестровкою и добавлениями своими мы с Глазуновым остались довольны. Сделанные дирекцией со временем сокращения в действии оперы значительно ее испортили. Бесцеремонность Мариинского театра дошла впоследствии до того, что стали и совсем пропускать действие. В общем, опера имела успех и привлекала к себе горячих поклонников, особенно между молодежью.
В одном из шести Русских симфонических концертов 3-е действие моей «Млады» вновь было исполнено[385]. Изданная Беляевым «Млада» была мною представлена директору театров Всеволожскому. Он тотчас же согласился на ее постановку, заинтересовавшись декоративной стороной, и беспрекословно обещал выполнить все мои условия: не делать купюр, приобрести все необходимые музыкальные инструменты и вообще следовать в точности моим авторским указаниям.
Весною 1891 года я принялся за «Псковитянку»[386]. Первая юношеская редакция ее меня не удовлетворяла, вторая —еще того менее. Я решился переработать оперу мою, в общем не отступая от первой ее редакции, не увеличивая ее в размерах, но заменив коечто, совсем не удовлетворявшее меня, заимствованиями соответствующих мест из второй редакции. Из таких заимствований на первом месте стояла сцена Ольги с Власьевной перед въездом царя Ивана. Четвертка Терпигорев второй редакции долженствовал исчезнуть, Никола Салос —тоже, а равно и калики перехожие. Грозу и царскую охоту я намеревался сохранить, но лишь в качестве сценической картины перед G-dur'ным хором девушек. Разговор царя со Стешей во время угощенья должен был войти в мою обработку, последний же хор я оставлял первоначальный, имея в виду лишь несколько большее его развитие. Вся оркестровка второй редакции с натуральными медными не годилась, и опера должна была быть оркестрована на новых основаниях, местами с глинкинским составом, местами —с вагнеровским.
374
11. Сын Н.А.Римского-Корсакова Святослав родился 22 декабря 1889 г.
375
12. Здесь в «Летописи» допущена неточность: концертов было не два, а один —в воскресенье 13 апреля 1890 г. днем. Вторым концертом Н.А.Римский-Корсаков, очевидно, счел платную генеральную репетицию накануне, в субботу 12-го, для английской колонии в Брюсселе. Из перечисленных в тексте произведений не исполнялись «Антар» и увертюра к опере «Руслан и Людмила»; кроме упомянутых произведений, была исполнена увертюра Римского-Корсакова «Светлый праздник»; антракты из оперы «Флибустьер» Кюи были заменены танцами из этой же оперы (см. письма Н.А.Римского-Корсакова к жене за 1890 г. — «Музыкальное наследство. РимскийКорсаков». Т. С. 47–59).
376
13. О настроениях Н.А.Римского-Корсакова в этот период можно судить по его письму к С.Н.Кругликову от 9-10 мая 1890 г.: «В квартире все перевернуто, дети разбросаны по разным домам; надо собрать и приготовить все, чтобы поскорее, на днях же отправить их на дачу по добру по здорову…» И далее: «Нынешний год у меня крайне несчастный: я не выхожу из опасностей, сильных ощущений и передряг, и все это обрушилось на мою несчастную „Младу“, которая, вероятно будет моим последним сочинением…» (Архив Н.А.РимскогоКорсакова в РНБ. Письмо частично опубликовано —см.: А.Н.Римский-Корсаков. Жизнь и творчество Н.А.РимскогоКорсакова. Вып. С. 81 и 82).
377
14. Из письма Н.А.Римского-Корсакова к С.Н.Кругликову от 3/X 1890 г.: «Оркестровую партитуру „Млады“ я кончил совершенно на днях. Четвертое действие завтра или послезавтра пойдет в Лейпциг к Редеру. Три действия поочередно посылались туда по мере изготовления, а третье действие уже вернулось назад в виде корректуры» (Архив Н.А.РимскогоКорсакова в РНБ).
Редер —известная нотопечатня в Лейпциге, основанная Карлом Редером в 1846 г., обслуживавшая издательство М.П.Беляева.
378
15. С.В.Римская-Корсакова скончалась 30 августа 1890 г., не дожив двух недель до 88 лет.
379
16. Сын Римского-Корсакова Святослав скончался 7 декабря 1890 г. На полях рукописи у последних двух абзацев стоят пометки: 1) «Ле-то 1890 г.» и 2) «1890-91 г.»
380
17. В рукописи описка: следовало —«19 декабря 1890 г.»
381
18. Экстренный «Концерт в честь 25-летия музыкальной деятельности Николая Андреевича Римского-Корсакова» состоялся 22/X1890 г.
382
19. На автографе партитуры стоит дата: «25 октября 1883 г.»
383
20. Подробнее об отношениях между Римским-Корсаковым и Балакиревым в этот период см.: А.Н.Римский-Корсаков: Н.АРимский-Корсаков. Жизнь и творчество. Вып., гл. — С. 54–56.
384
21. П.И.Чайковский пробыл в Петербурге с 10/Xпо 10/X1890 г. в связи с первой постановкой «Пиковой дамы» на сцене Мариинского театра. См.: «Дни и годы П.И.Чайковского. Летопись жизни и творчества». С. 507–510.
385
22. См. прим. 9 к этой главе.
386
23. Партитура первой картины первого действия «Псковитянки» в новой редакции датирована 22 апреля 1891 г., интермеццо между первой и второй картиной —17 апреля того же года.