Страница 1 из 87

Летопись моей музыкальной жизни

Н.А.Римский-Корсаков

Глава I

1844–1856

Детские годы в Тихвине. Первые проявления музыкальных способностей. Занятия музыкой. Чтение. Влечение к морю и морскому делу. Первые попытки сочинения. Отъезд в Петербург.

Я родился в городе Тихвине 6 марта 1844 года. Отец мой уже задолго перед тем был в отставке и жил в собственном доме с матерью моею и дядею моим (братом отца) Петром Петровичем Римским-Корсаковым[1]. Дом наш стоял почти на краю города, на берегу Тихвинки, на другой стороне которой, против нас, находился тихвинский мужской монастырь.

В первый же год моего существования родители мои ездили на некоторое время в Петербург к брату отца моего, Николаю Петровичу Римскому-Корсакову, и брали меня с собою. По возвращении их оттуда я жил в Тихвине уже безвыездно до 1856 года.

Я с раннего детства выказывал музыкальные способности. У нас было старое фортепиано; отец мой играл по слуху довольно порядочно, хотя и не особенно бегло. В репертуаре его были некоторые мотивы из опер его времени; так, я припоминаю: известный романс из «Иосифа», арию (dtantpalpt) из «Танкреда», похоронный марш из «Весталки», арию Папагены из «Волшебной флейты». Отец мой часто певал, аккомпанируя себе сам. Вокальными пьесами его были большею частью какие-то нравоучительные стихи; так, например, я помню следующие:

Подобные стихи пелись им на мелодии из разных старых опер. По рассказам отца и матери, дядя мой с отцовской стороны, Павел Петрович, обладал огромными музыкальными способностями и прекрасно и бегло играл по слуху (не зная нот) целые увертюры и другие пьесы. Отец мой, кажется, не обладал такими блестящими способностями, но, во всяком случае, имел хороший слух и недурную память и играл чисто. У матери моей слух был тоже очень хороший. Интересен следующий факт: она имела привычку петь все, что помнила, гораздо медленнее, чем следовало; так, например, мелодию «Как мать убили» она пела всегда в темпе adago. Упоминаю об этом потому, что, как мне кажется, это свойство ее натуры отозвалось на мне, о чем я скажу впоследствии. Мать в молодости училась играть на фортепиано, но потом бросила и на моей памяти уже никогда ничего не играла.

Первые признаки музыкальных способностей сказались очень рано во мне. Еще мне не было двух лет, как я уже хорошо различал все мелодии, которые мне пела мать; затем трех или четырех лет я отлично бил в игрушечный барабан в такт, когда отец играл на фортепиано. Отец часто нарочно внезапно менял темп и ритм, и я сейчас же за ним следовал. Вскоре потом я стал очень верно напевать все, что играл отец, и часто певал с ним вместе; затем и сам начал подбирать на фортепиано слышанные от него пьесы с гармонией; вскоре я, узнав название нот, мог из другой комнаты отличить и назвать любой из тонов фортепиано. Лет шести меня начали учить игре на фортепиано. Взялась за это старая старушка, некто Екатерина Николаевна Унковская, соседка наша. В настоящую минуту я совершенно не могу судить ни о степени ее музыкальности, ни о том, как она сама играла, ни о методе ее преподавания. Вероятно, это все было крайне посредственно, по-провинциальному. Однако я все-таки играл у нее гаммы, легкие экзерсисы и какие-то пьески. Помню, что играл я все это плохо, неаккуратно и был слаб в счете.

Способности мои были прекрасны не только по отношению к музыке. Читать я выучился не учившись, просто шутя; память у меня была превосходная: я запоминал целые страницы из читаемого мне матерью наизусть слово в слово, арифметику стал понимать очень быстро. Нельзя сказать, чтобы я в это время любил музыку, я ее терпел и учился довольно прилежно. Иногда, для забавы, пел и играл по своей охоте на фортепиано, но не помню, чтобы музыка делала на меня в то время сильное впечатление. Может быть, это по малой впечатлительности, а может, потому, что я в то время еще не слыхал ничего, что могло бы действительно сделать сильное впечатление на ребенка.

Года через полтора или два после начала моих занятий с Екатериной Николаевной она уже отказалась давать мне уроки, так как находила, что мне нужен учитель лучше ее. Тогда меня начала учить гувернантка в доме одних наших хороших знакомых (семейства Фель) — Ольга Никитишна, по фамилии не помню. Не знаю, но мне казалось, что она превосходно играла. Под ее руководством я сделал некоторые успехи. Между пьесами, которые я у нее играл, были какие-то переложения Бейера из итальянских опер, какая-то пьеса на мотив из балета Бургмиллера, а также сонатина Бетховена в 4 руки (D-dur), которая мне нравилась. Помню, что я играл с ней в 4 руки, между прочим, попурри Маркса на мотивы из «Пророка» и «Damants de la couro

Из другой инструментальной музыки я ничего не слыхал в Тихвине; там не было ни скрипачей, ни виолончелистов любителей. Тихвинский бальный оркестр состоял долгое время из скрипки, на которой выпиливал польки и кадрили некий Николай, и бубна, в который артистически бил Кузьма, маляр по профессии и большой пьяница. В последние годы появились евреи (скрипка, цимбалы и бубен), которые затмили Николая с Кузьмой и сделались модными музыкантами.

По части вокальной музыки я слыхал только одну тихвинскую барышню —Баранову, певшую романс «Что ты спишь, мужичок»; затем, кроме пения моего отца, оставалась духовная музыка, т. е. пение в женском и мужском монастырях. В женском монастыре пели неважно, а в мужском, сколько помню, порядочно. Я любил некоторые херувимские и другие пьесы

Бортнянского; также ею концерт «Слава в вышних» и из простого пения «Благослови душе моя», «Кресту твоему», «Свете тихий» за всенощной. Церковное пение, при красивой обстановке архимандритского богослужения, делало на меня большее впечатление, чем светская музыка, хотя я вообще не был впечатлительным мальчиком. Из всех известных мне пьес наибольшее наслаждение мне доставляли «Песня сироты» и дуэт из «Жизни за царя». Ноты эти были у нас дома, и я однажды вздумал их проиграть. Моя мать говорила тогда мне, что это лучшее место из оперы. Она дурно помнила «Жизнь за царя», и не знаю даже, видела ли на сцене[3].

Дядя мой (Петр Петрович) пел несколько прекрасных русских песен: «Шарлатарла из партарлы», «Не сон мою головушку клонит», «Как по травке по муравке» и проч. Он помнил эти песни еще с детства, когда жил в деревне Никольское, Тихвинского уезда, принадлежавшей моему деду. Мать моя тоже пела некоторые русские песни. Я любил эти песни, но в народе слыхал их сравнительно редко, так как мы жили в городе, где, тем не менее, мне случалось ежегодно видеть проводы масленицы с поездом и чучел ой. Деревенскую же жизнь я в детстве видел трижды: когда гостил два раза в имениях Тимиревых —Бочеве и Печневе —и у Бровцыных —не помню, как называлась деревня.

1. Римский-Корсаков Андрей Петрович, отец композитора, родился 7/V1784 г., умер 19/1862 г. Воспитание и образование получил в Петербурге, в пансионе француза Масклэ и в Горном корпусе. В 1801 г. поступил юнкером в Иностранную коллегию, затем служил в Министерстве юстиции и Внутренних дел. В 1827 г. был назначен вице-губернатором Новгородским, а в 1831 г. — гражданским губернатором Волынской губернии. В последней должности он прослужил четыре года; будучи уволен за либеральное отношение к местному польскому населению, он, удалившись от общественной деятельности, до конца жизни проживал в Тихвине.

Римская-Корсакова София Васильевна (урожденная Васильева, незаконная дочь орловского помещика В.Ф.Скарятина и его крепостной), мать композитора, родилась 15/X 1802 г., умерла 30/V1890 г. Общее и музыкальное образование получила дома.

В своих воспоминаниях А.Н.Витмер, характеризуя Софию Васильевну как женщину умную и образованную, писал что «своим музыкальным развитием Николай Андреевич несомненно был обязан матери. Она сама была прекрасной музыкантшей и первой учительницей своего сына» (А.Н.Витмер. Памяти Н.А.Римского-Корсакова. Журн. «Нива» № 21 за 1912 г.).

Римский-Корсаков Петр Петрович, родился в 1800 г., умер в 1867 г. Любимый дядя Николая Андреевича. В Тихвине служил почтовым чиновником. Очень любил русские народные песни и часто пел их своему племяннику. Впоследствии некоторые из этих песен вошли в «Сборник ста русских песен», собранных и гармонизованных Николаем Андреевичем.

Римский-Корсаков Николай Петрович, дядя композитора, родился 21/X1793 г., умер 31/Х 1848 г., вице-адмирал; воспитанник Морского корпуса, мичман с 1809 г. Во время Отечественной войны 1812 г. перешел на сухопутную службу и отличился в боях при Смоленске, Бородине и Тарутине; в дальнейшем он снова вернулся к морской службе и с 1842 г. до конца своей жизни занимал пост директора Морского корпуса в Петербурге, где учредил комиссию для составления учебников, пополнил учебные коллекции, перестраивал здание Корпуса.

Римский-Корсаков Павел Петрович, дядя композитора, родился в 1789 г., умер в 1832 г.

Подробнее о родителях Н.А.Римского-Корсакова и об их семье см. статью А.Н.Римского-Корсакова «Тихвинский затворник, его предки и семья. Детские и юношеские годы Н.А.Римского-Корсакова». — «Музыкальная летопись», Пг., 1922. С. 5–60. Позднее эта статья составила содержание первой главы работы А.Н.Римского-Корсакова «Н.А.Римский-Корсаков. Жизнь и творчество». Вып. 1, М.: Музгиз, 1933.

2. Здесь в автографе сделана пометка «31 августа» (без года) — дата написания.

3. С.В.Римская-Корсакова слушала оперу Глинки «Иван Сусанин» в Москве в 1858 г., как это явствует из писем Николая Андреевича к родителям из Морского корпуса от марта 1858 г. (Архив Н.А.Римского-Корсакова в РНБ).