Страница 9 из 28
В докладной на имя Апксниса член Военного Совета АОН-1 корпусной комиссар Гринберг сообщал, что названных «аварийщиков» он лично в течение одной ночи отправил в «Z» для замены отклоненных НКВД кандидатур, руководствуясь «положительной рекомендацией со стороны отъезжавшего в командировку комэска к-на Кидалинского и инструктора по технике пилотирования ст. л-та Новодранова». Он также писал, что «товарищи Захаров и Чернобаев, в отличие от значительной части отправлявшихся в спецкомандировку из 93 авиабригады летчиков, имели большой налет до перехода на СБ. Захаров имел общий налет 157 ч, из них на самолете СБ 10 ч 55 мин. Чернобаев имел общий налет 307 ч, из них на СБ 9 ч 15 мин. Аттестацию по части летной имел хорошую… Политически оба эти летчика никаких сомнений не вызывали». В свою очередь, Алкснис и член Военного Совета ВВС Кольцов, переадресовав Ворошилову объяснения Гринберга, особо подчеркивали, что «аварийщики» успешно прошли через кадровое «сито» УВВС.
Уместно напомнить, что начало перегонки совпало с очередным витком репрессий в СССР. 21 октября 1937 г. арестовали главного инженера Глававиапрома А.Н. Туполева, а затем, по «принципу домино», в авиапромышленности начались многочисленные аресты «врагов народа» и «вредителей». Быстро смекнув, на кого можно переложить вину за многочисленные аварии на трассе, 10 ноября м-р Агеев из штаба ВВС доложил Апкснису: «Т. Командарм! Есть основания считать, что враг приложил руку при отборе. Не случайно попали летчики со слабой техникой пилотирования. Нужно расследовать. Перед отправкой следует всех летчиков проверять в пилотировании. Нужно это сделать в Алма-Ате». Алкснис воспользовался подсказкой и без промедления изложил Наркому обороны «свои соображения» по поводу высокой аварийности и низкого качества самолетов, заявив: «Теперь ясно, что все это было маскировкой преступных сознательных действий врагов народа – вредителей: Туполевых, марголиных, беленковичей, Тухачевских, лавровых(1*) и иже с ними». Стремление Алксниса свалить все промахи на авиапромышленность и отмежеваться от «врагов народа» понятно, однако этот шаг не спас самого начальника УВВС от скорого ареста.
Гоминдановский И-15бис на боевом дежурстве
19 ноября в Москву прибыли отозванные «аварийщики» (за первый этап перегонки таких набралось 18 экипажей). В качестве основных причин большой аварийности в одной из сводок с трассы за 3 ноября указывались «неумение ориентироваться в сложных гористых условиях… Слабая техника пилотирования – неумение сесть в ограничителях… Галька на аэродромах…», а также «зачастую идут без лидеров – в одиночку…». Из объяснительных летчиков картина вырисовывается несколько иная, хотя они старались предельно объективно и самокритично описать свои действия и не пытались переложить вину на других. Например, причиной поломки шасси на И-16 ст. л-та А.В. Редькина стала вынужденная посадка в 10 км от аэродрома из-за потери ориентировки лидером СБ. А у замененных «бомберов» очевидно вырисовывался недостаток летного опыта. В то же время, истребители, в основном, были опытными пилотами с достаточным налетом, и свои объяснительные при желании вполне могли бы написать под копирку. Дело оказалось в том, что на покрытых крупной галькой каменистых аэродромах трассы выявилось слабое место И-16 – крепление костыля на пружинах, которые при ударах о камни часто соскакивали, и удержать машины от разворота в конце пробега, когда рули становятся неэффективны, было невозможно.
Для упрощения посадки на малопригодных аэродромах Залевский предложил пристроить под И-16 некий «подфюзеляжный гребень», позволяющий выдерживать направление, «так как большинство летчиков в конце пробега на твердом аэродроме с разворотом справиться не могут». Однако создавать заново известный еще с конца 1910-х гг. анахронизм не стали, и с пометкой, что «указанный Залевским гребень… необходим», дело заглохло. А аварии и поломки продолжались…
Как водится, комиссар трассы В.И. Алексеев по поводу причин происшествий имел совсем иное мнение. В отчете «О политико- моральном состоянии группы перелета» он, ничтоже сумняшеся, обвинил всех «аварийщиков» в… трусости и нежелании дальше лететь на фронт! И это 11 декабря, когда общее число аварий достигло нескольких десятков! Впоследствии, при возвращении добровольцев в Союз случаи аварий сыграли в их дальнейшей карьере едва ли не определяющую роль. Успехи в воздушных боях, храбрость и героизм, сбитые японцы, прыжки с парашютом из подбитого самолета и ранения – все это при вынесении решения о награде, присвоении звания или выдвижении зачастую перечеркивалось одной аварией.
А в конце 1937 г. судьба отчисленных из «спецкомандировки» могла быть трагической. Не случайно Алексеев в своем отчете привел в качестве примера «недостаточно серьезного отбора» странный и одновременно жуткий случай с неким комсомольцем из 121-й АЭ, на которого якобы еще до отъезда в Китай «был заведен следственный материал прокурором за то, что он искусал милиционера, пьянствовал, а с приездом сюда занял линию на подрыв авторитета… на ослабление дисциплины…» После откомандирования тот, «видимо, запутавшись в своих недисциплинированных делах, не нашел другого пути, как застрелиться».
Проявлением «классово-революционной бдительности», по мнению Алексеева, стало и откомандирование летчика И. Гарку- ши: «Основное направление людям дается к… изучению людей на работе, соблюдению государственной тайны и разоблачению всякого рода врагов, шпионов, диверсантов. Но в этом деле нами еще далеко не все сделано, следствием чего летчик из Брянска Гзркуша был разоблачен позднее, сумел доехать до Алма-Аты. Гаркуша вел разговоры о нецелесообразности проведения этой операции с заявлением «кому здесь помогать, буржуазии, другое дело Испания, там республика». При изучении этого вопроса дальше, он оказался опознанным сыном крупного кулака». Однако из рапортов П.И. Пумпура следует, что самыми «страшными грехами» Гаркуши являлись ка- кая-то недисциплинированность в Алма- Ате, кажется, самоволка, и пьянка в Урумчи.
Огромное внимание уделялось секретности, которая порой принимала весьма странные формы. Присутствие советских воинских частей в Китае, по возможности, скрывали – ведь, несмотря на периодические пограничные конфликты, СССР поддерживал с Японией нормальные дипломатические отношения. Для маскировки политработников придумали фиктивные должности, так комиссар авиагруппы волонтеров А.Г. Рытов стал «главным штурманом». На аэродромах потихоньку от китайцев проводили партсобрания, при приближении посторонних плавно переходившие в «технические совещания». Весь личный состав еще в Москве переодели в штатское, а о происхождении самолетов приказали не болтать.
Все эти «легенды прикрытия» были шиты белыми нитками – ведь выдать тамбовского мужика за китайца невозможно, а японская разведка работала на территории Китая превосходно. Ланьчжоу был буквально наводнен японскими шпионами. К тому же, самолеты СБ, И-15 и И-16 были хорошо знакомы японцам по воздушным парадам в Москве и по международным авиавыставкам в Милане и Париже. Тем не менее, все самолеты по трассе летали без опознавательных знаков, что «имело серьезные неудобства в районах боевых действий и требовало от нас особой осмотрительности и осторожности. При подходе к аэродрому во время воздушного налета японцев, нас могли атаковать не только японские истребители, а также и свои…».
На одного из пилотов, позволившего себе на банкете у губернатора поднять тост за советско-китайскую дружбу, по линии Раз- ведупра в Москву немедленно ушел донос. А военинженера 3 ранга А.В. Платонова сразу же отозвали с трассы, когда он, выступая на похоронах В.М. Курдюмова, произнес: «Погиб при выполнении специального государственного задания». Другими его прегрешениями в части нарушения конспирации посчитали то, что «18.10 Платонов назвал начальнику Хамийской полиции фамилии пассажиров ДБ-3 (люди для авиабаз), которые были переписаны… Там же в Хами Платонов на банкете у губернатора обменялся с ним речами от имени советского народа». И, ко всему, он якобы «допускал выпивки с губернатором в Сучжоу». В целом «шпионская история» Платонова завершилась вполне благополучно, поскольку его выпивки с губернатором и «передача телеграмм через китайские рации – не подтвердились». Тем не менее, когда в 1939 г. А.В. Платонов вновь оказался в списках кандидатов на должность начальника базы на трассе, его вычеркнули. В мае 1939 г. в «Z» начальником базы уехал его однофамилец, военинженер 3 ранга Ф.А. Платонов.