Менестрель

И без того напряженная обстановка накалилась до предела, когда она взглянула на него своими потемневшими, усталыми, тоскливыми глазами. Однако даже в тусклом свете Дункан увидел в них неожиданный отклик. Казалось, ее глаза излучали сияние.

— Робин, с тобой все в порядке?

Она потянулась рукой к его голове. По опыту прошлых ранений он понимал, что рана, должно быть, выглядит ужасно. Да и в остальном видок у него еще тот. Дункан не брился несколько дней, волосы свисали прямыми, влажными от пота прядями. Тем не менее, когда он попытался отвести ее руку, Линнет сжала его ладонь своей.

— Я молился, чтобы ты пришла, — сказал Дункан.

Свет в ее глазах потух.

— Тебе нужно уходить. Прямо сейчас.

Он поклонился ей.

— Так все-таки миледи?

— Я не хотела тебя обманывать, — прошептала она. — Я опасалась, что ты уйдешь, если я скажу, кто я такая.

— Думаю, зря, — откликнулся он, поднося ее руку к своим губам. — А теперь ты пойдешь со мной?

— Я лгала тебе, — напомнила Линнет.

— Иногда стоит солгать, — ответил Дункан.

— Нет, — хрипло произнесла она. — Ничто не оправдывает лжи. Я чуть не погубила тебя. А теперь ты должен бежать отсюда, но я не могу пойти с тобой.

— Потому что я не лорд?

Девушка взяла его ладонь и поцеловала.

— Потому что это вполне может тебя погубить, а я не пойду на такое.

— Это уж мне решать.

— Но есть и другие люди, — добавила Линнет. Дункан заметил слезинку в уголке ее левого глаза. — Мой отец. Мои сестры. И даже моя мать. Они все пострадают. Я этого не допущу.

— Разве для этого нужно проводить всю жизнь в монастыре?

Девушка подняла на него взгляд.

— Уилле… не следовало тебе рассказывать.

— Уилла — настоящий друг.

Линнет улыбнулась.

— Да. И с ней ничего не должно случиться. Сейчас она в моей комнате, выдает себя за меня. Я бы не смогла бросить ее здесь.

Он присмотрелся к ней.

— Ты немного располнела.

— Еще один слой одежды, — пояснила девушка. — А теперь нам нужно поторапливаться, пока охрану не сменили.

— Это произойдет только на рассвете.

Он сплел свои пальцы с ее. Другой рукой Дункан коснулся ее лица, нежно лаская его.

— Мой лесной эльф, — произнес он. Его сердце колотилось так громко, что Линнет, должно быть, слышала его стук.

— Ты прекрасна. И храбра.

Она неожиданно отвернулась. Его ладонь больше не касалась ее лица, но он поймал ее другой рукой за предплечье, не позволяя ускользнуть.

— А что, если бы я был лордом? — спросил Дункан. — Куда более важным, чем эти щеголи, которых не заботит ничто, кроме денег?

Чуть заметная улыбка тронула ее губы.

— Лордами меня не удивишь. Отчасти из-за этого я и… увлеклась тобой. Все, что у тебя есть, ты заработал. Это придает тебе неповторимость, которой я не замечала в других.

От неуверенности у Дункана скрутило желудок. Он-то решил, что стоит рассказать ей, кто он такой, как все их проблемы разрешатся. Он даже думал, что она, возможно, тут же упадет в его объятия. Теперь Дункан сомневался, а не ухудшит ли он положение, если раскроет свое истинное лицо.

— А если я пообещаю позаботиться о каждом…

— Ты не можешь ничего такого обещать. Мой отец не поддерживал ни Йоркистов, ни Тюдоров. Многие уже лишились своих земель. Мужчина, которого он… выбрал для меня, связан с Ланкастерами. Единственный способ, которым я могу сгладить нанесенное ему оскорбление — уйти в монастырь.

— Ты же больше не сможешь ездить верхом… и петь.

На мгновение ее глаза заволокло отчаянием. Потом она вроде бы переборола его.

— Я обрету спокойствие. Тебе нужно уходить. Преданный мне человек ожидает тебя с оседланной лошадью за стенами замка в лесу. Ты можешь выйти через боковой выход. Уилла предложила вина и тамошней страже. Они должны заснуть.

Робин склонился и легко коснулся ее губ своими.

Линнет подняла к нему свое лицо, ее руки обвились вокруг тела Робина. Он обнял ее в ответ. Губы Робина стали жестче и грубее, словно к его поцелую примешивалась какая-то горечь. Отчего — он и сам не мог понять. Линнет не отступила — ее губы, ее язык терзали его рот с такой же лютой страстью. Зря он задержался, однако и уйти Робин не смог бы.

Линнет знала, что ей следует уходить. И заставить его уйти. Всего один прощальный поцелуй, последнее воспоминание о чем-то ярком, радостном и чудесном. Каждая секунда промедления была опасна для него, и все же… она ликовала от того, что он понимает это, но все равно остается. То, что Линнет лгала ему, оказывается, не имело никакого значения. А она-то боялась, что Робин возненавидит ее за вранье и за то, что она подвергает его жизнь опасности.

Ей следовало лучше знать своего менестреля. Робин не боялся ничего, и это пугало Линнет.

Она ощутила с трудом сдерживаемую страсть в его крупном теле. То же самое Линнет чувствовала и в себе. Дикое, страстное желание манило ее пойти вслед за ним. Волны страсти накатывали и отступали, сменяясь захлестывавшим ее отчаянием. Однако Линнет понимала, что не может показать своих колебаний Робину.

Наоборот, она отвечала страстью на страсть, желанием на желание. Ее губы в поцелуе вовсе не уступали его устам — они бросали вызов. Линнет поднялась на цыпочки, крепко обнимая его руками за шею, ощущая кожей его небритое лицо, крепкие, напряженные мышцы мужских рук и груди.

Глубокая, опустошающая тоска пронзила ее будто кинжалом. Линнет гладила пальцами тыльную сторону шеи Робина, стремясь почувствовать его тепло, непроизвольно желая еще раз прикоснуться к его телу. Девушка понимала, что должна заставить его уйти. Вот только еще минуточку. Как бы ей хотелось, чтобы эта минута длилась всю жизнь!

Его язык проник в рот девушки, и неизведанные ранее чувства охватили Линнет. Она прижалась к Робину всем телом в первобытном стремлении обладать, отвечая лаской на ласку, жаждой на жажду. Как любовь может быть такой невыносимо мучительной?

Линнет услышала шорох за спиной. Робин, по-видимому, тоже. Он прекратил целовать ее и посмотрел на охранника. Чуть только Робин отпустил ее, Линнет тут же почувствовала что ей чего-то не хватает. Она внимательно следила, как он с легкостью подхватил стражника. Только теперь девушка поняла, насколько он силен. Робин затащил охранника в тюремную камеру и повернулся к Линнет.

— Нам придется его связать.

Она наклонилась, приподняла подол платья и попыталась оторвать кусок от своей сорочки. Никак. Вот незадача!

Робин усмехнулся, потянулся за кинжалом стражника, и через несколько секунд у него в руках было несколько полосок сукна. Он поспешно связал за спиной руки Джона и затолкал кляп ему в рот. По тому, с какой ловкостью он все проделал, Линнет догадалась: ему это не впервой. Внезапно она поняла, что перед ней не обычный воин. Он вел себя столь смело и самоуверенно, словно привык распоряжаться. Линнет повидала в жизни достаточно солдат, чтобы понять это. Почему же она ничего не замечала раньше?

С замирающим сердцем, Линнет наблюдала, как Робин закрыл и запер дверь темницы. А потом взял Линнет за руку.

— Кто ты?

— Нам нужно уходить, — прошептал он, не отпуская ее руки.

Однако Линнет упорно стояла на своем. Она же разыграла его. Он тоже?

— Кто ты? — переспросила она.

— Это имеет какое-то значение?

— А как же?! — ответила Линнет. Ее голос дрожал. — Жизни…

— Никто не пострадает, — уверил Робин. — Я клянусь. — Он заглянул в ее глаза. — Я ни разу не нарушал клятвы, — произнес ее менестрель, сверля девушку взглядом своих серебристо-голубых глаз. — Ты мне веришь?

В этот миг мир вокруг них остановился. Линнет встретила его взгляд. В нем было ожидание. Сомнения. И даже надежда.

Именно надежда тронула ее. Уже знакомая ей уязвимость. Однако в его взоре была и уверенность. Смелость, вызывавшая у нее доверие.

«Никто не пострадает».

Девушка не знала, кто он такой и чем занимается. Но она верила ему. Несомненно верила.