Менестрель

Патриция Поттер

Менестрель

Пролог

Англия, 1485

Дункан, маркиз Уортингтон, мчался так, будто все демоны ада гнались за ним.

Он-то считал, что его приезд в Англию окажется торжественным и будет наполнен ликованием. Мужчина отвоевал состояние, отобранное Эдвардом во времена его правления в Йоркшире. Отец Дункана умер, защищая свой замок, а его мать и все слуги были изгнаны оттуда.

Теперь все состояние было ему возвращено Генрихом Тюдором. Дункан послал своих воинов вперед, чтобы убедиться, что замок был полностью избавлен от захватчиков. Он не особенно заботился о том, что может случиться с теми, кто жил в замке, хотя и приказал Гилберту быть с женщинами не слишком грубыми. Его мать, вдовствующая графиня Уортингтон, не одобрила бы его, поступи он иначе. Ведь она являлась единственным человеком на земле, которого бы Дункан не захотел разочаровать. Мать была великой и нежной женщиной.

Он тогда поклялся ей защищать и оберегать слабых.

Не то, чтобы много чести было в Англии, разрушенной и опустошенной долгой гражданской войной.

Тогда он планировал приехать к матери, которая жила в Женском монастыре святой Анны, и забрать ее в отремонтированный замок, чтобы она могла с комфортом и почтением жить там. Но прежде, чем Дункан смог оставить свою службу у короля, к нему приехал посыльный. Его мать умирала. И если мужчина желал увидеть ее живой, то должен был немедленно отправляться в путь, не имея возможности и далее оставаться на суде Генриха VI. Он, в конце концов, получил то, что хотел: титул Уортингтона и состояние, причитающееся ему.

Дункан уехал на следующий же день, взяв с собой только Риса, капитана его охраны и своего близкого друга. Каждому из них пришлось сменить трех лошадей, чтобы достигнуть монастыря за два дня.

Дункан бросил взгляд вперед. Теперь уже было не далеко. Он горячо молил бога, чтобы успеть прибыть до захода луны. Дункан сжал ногами бока лошади, чтобы та неслась еще быстрей. Он купил этого мерина по пути в деревню, когда его вторая лошадь начала уставать и уже не выдерживала бешеной скачки.

Животное понеслось быстрее, и, наконец, Дункан увидел очертания монастыря. И хотя само здание выглядело холодным и неприветливым, за садами вокруг него любовно заботились монахини.

Его мать была там счастлива. Она являлась верующей женщиной и обожала природу. Мать, пожалуй, была наиболее счастлива, когда ухаживала за цветами в саду. Он отослал её в монастырь много лет назад, хотя сам не смог сюда вернуться.

Семь лет Дункан не видел матери, и это причиняло ему боль. Мужчина винил себя в том, что не смог обеспечить ей лучшей жизни. Он чувствовал себя невыносимо виноватым, мука просто терзала его сердце на части. Дункан видел так много крови и тягостей на протяжении последних десяти лет. Он думал, что его сердце и эмоции надежно скованы и спрятаны за крепкой броней. Но сейчас они бесновались в нем, громыхали в ушах несмолкаемым гимном. «Я не могу, не должен опоздать!»

Наконец, всадники достигли входа, и Дункан постучал в ворота. Он нетерпеливо вышагивал, пока окошко в воротах не отворилось.

— Я приехал, чтобы увидеть вдовствующую графиню Уортингтон.

Просто одетая женщина колебалась.

— Вы ее сын?

— Да.

Каменные ворота открылись.

— Она ждет вас.

Дункану будто стало чуть легче дышать.

— Она все еще жива?

— Идите за мной, — сказала женщина, не отвечая на его вопрос. Она склонила свою голову и пошла через сады, благоухающие цветами, к каменному зданию. Без лишних слов открыла дверь и привела его в комнату.

Дункан увидел, что маленькая женщина лежала на небольшой и очень простой кровати. Кроме этого в комнате было очень мало мебели: лишь столик, табурет да крест, висящий чуть выше койки. Это место казалось голым и холодным, боль еще сильнее впилась в его сердце. Он не должен был оставлять ее здесь. Нужно было найти другой выход.

Сестра, сидящая на табурете около его матери, поднялась и тихо исчезла за дверью. Он подошел к кровати и встал перед женщиной на колени.

— Мама, — позвал он.

Некогда белокурые волосы его матери были теперь совершенно белыми. Ее лицо было бледным, но синие глаза зажглись отчаянным светом.

— Мой сын, — прошептала она. — Я просила…

— У нас теперь снова есть наши земли, — сказал Дункан, желая успокоить ее этой радостной новостью.

Джудит, когда-то считавшаяся самой прекрасной женщиной северной Англии, улыбнулась, а затем зашлась в приступе кашля. Он коснулся ее щеки и почувствовал, насколько горячей та была. Дункан взял кружку с водой и поднес ее ко рту матери. Она медленно, с явной болью, глотала жидкость, но взгляд ни на минуту не отрывался от сына.

— Я отвезу тебя домой, — пообещал он.

Она покачала головой.

— Это мой дом. Сестры здесь были добры ко мне, и тут я обрела покой. Я готова отойти к нашему Отцу Небесному.

— Нет, — сказал Дункан, как будто действительно мог остановить смерть.

— Он выполнил мое желание, привел тебя… сюда, ко мне, — прошептала она, голос матери становился все тише и тише. — Я так хотела видеть тебя… — с тревогой сказала Джудит. — Ты женат, Дункан?

— Нет, — ответил он мягко. — Я был… занят.

— Ты последний, Дункан. Да поможет мне Бог, я любила и люблю тебя больше, чем кого-либо другого своего ребенка. Твои братья… умерли… Твой отец… — Она сжала его руку. — Я хочу сказать тебе, попросить тебя.

Джудит опять начала кашлять, Дункан никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Его пальцы, ставшие в этот миг неловкими, снова поднесли чашу ко рту матери, но когда он отнял ее, то увидел кровь на краях посуды.

Женщина выглядела такой хрупкой, будто дуновение ветерка могло в любую минуту подхватить Джудит и унести. И Дункан не знал, сможет ли он перенести все это. Мужчина так много хотел ей дать. Ведь у нее никогда ничего не было в Уортингтоне. Его отец был жестоким человеком, который каждый год награждал ее очередным ребенком. Двоих детей она не смогла выносить. Еще трое умерли незадолго до своего первого дня рождения. Лишь двое смогли дожить до пятнадцати лет, и один из этих двоих — его старший брат, который умер под Ланкастером.

— Что я могу сделать, мама?

— Поклянись… мне, — сказала она. — Поклянись мне, что женишься лишь по любви. Защищай ее. Заботься о ней. — Она слабо улыбнулась. — Люби жену свою, так как нет большей радости, чем любовь.

Мужчина ошеломленно замолчал. Он никогда не слышал ласкового и нежного слова, которым бы обменялись мать и отец. Джудит была всегда послушна и занималась садом, особенно после того, как Дункан и его брат были отосланы учиться воинскому делу.

Любили ли родители друг друга когда-нибудь? Нет, он так не думал. Это был брак по расчету. Она принесла отцу земли, а он защищал ее семью. Внезапная мысль зажглась в его сознании. Выходит, мать любила кого-то еще?

— Дункан. — Ее голос становился все слабее и слабее, как будто с каждым словом из нее выходила жизнь. — Ты клянешься?

Он не верил в любовь. Для него это было что-то не существующее, миф, фантазия.

Дункан сжал ее почти безжизненную руку. Он будто хотел влить в нее свою силу. Ее яркие и пристальные глаза, полные лихорадочного блеска, смотрели на него.

— Твоя клятва…

Дункан кивнул.

— Я клянусь, — сказал он, с ужасом смотря, как ее глаза закрываются, и последний, неслышный вздох, полный покоя и радости, срывается с губ.

Глава 1

Давать обеты куда проще, чем исполнять их. Дункан оглядел большой зал, успевший придти в бедственное состояние из-за безразличия всех предыдущих хозяев. Увидел он лишь алчность.

Все эти соседские семейства появлялись друг за другом, и все — с дочерьми на выданье. Они стучались в его дверь и ожидали радушного приема, с тех самых пор как он имел глупость позволить им прознать, что ищет невесту.