Поднимается ветер…

— Мой генерал, позвольте задать вопрос? — хрипловатый спросонья голос был, как обычно, невыразительным.

— Да, полковник…

— Курьер прибыл от полковника Дизье или полковника Карро?

Рикард едва не сказал «не знаю» — он до полудня вообще плохо соображал. Пакет он еще вскрыть не успел. Вестовой что-то говорил, Рикард услышал это считанные минуты назад, но вот проклятье — выветрилось из головы. А зачем Эллуа вообще это знать? Еще через минуту до генерала Мерреса дошло. Если от Карро, который теперь командует обороной перевалов, то еще ничего страшного. Не считая того, что полковник Карро, любимый дядюшкин вассал, видать, получил по голове сосулькой и отправил тяжело раненого за многие сотни миль. А вот если от Дизье, полк которого расположен на границе Саура и Къелы, то… То дела, видимо, плохи. Если повстанцы отрежут части армии друг от друга, то будет много крови. Еще больше, чем сейчас. Все обещания маршала Мерреса, который сказал, что к Новому Году на севере будет тихо и спокойно, пошли прахом. Весна уже началась, а ни о каком покое речи не шло. Напротив, с каждым днем делалось все хуже и хуже. Казалось, что каждый северянин, который не сбежал на юг, взялся за оружие. Даже Рикард — не без коротких замечаний Эллуа, — понимал, что крестьянин, деревню которого сожгли за помощь бунтовщикам, имеет лишь два выхода: или бежать в Эллону, или идти в отряд к своему владетелю, где он, по крайней мере, будет сыт. Понимал ли это маршал Алессандр, генерал спрашивать боялся. Рикард согнул пакет пополам, ломая печати, стряхнул сургуч. Обертка порхнула на землю запоздалым осенним листом. Внутри оказался лист ткани, на диво чумазый — понизу бурые пятна, сверху жирный отпечаток пальца, испачканного в саже. Генерал Меррес изумился: совсем в Къеле страх потеряли, отправляют в ставку такую сортирную тряпку?! Потом он принялся читать каракули, нацарапанные, должно быть, не на столе, а на спине ближайшего солдата. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять смысл написанного. Понадобилось много сил, чтобы замереть с куском мятой ткани в руке, а не выбраниться на весь замок, не швырнуть клятое донесение в снег и не начать топтать его ногами. Тамерские войска заняли графство Къела.

— Позвольте, мой генерал? — Эллуа протянул руку и Рикард с удовольствием вручил ему донесение, которое жгло ладонь.

— Этого стоило ожидать, — кивнул эллонец через минуту. — Еще в начале зимы в Тамере было достигнуто соглашение между кесарем и графом Къела об оказании военной помощи.

— А какого … ты молчал?! — вполголоса проговорил генерал Меррес.

— Я получил сведения об этом частным порядком. Король отверг их, как ложные, — спокойно ответил Эллуа. — Тем не менее, я счел необходимым сообщить эту информацию маршалу Мерресу.

— И что?

— Мой генерал, вас интересует, что именно сказал мне маршал или каков был общий смысл? — полковник весьма неприятно улыбнулся. Рикард прекрасно представлял, что мог сказать дядюшка под дурное настроение, да и под хорошее — тоже. Выслушивать это в пересказе эллонца было бы раза в два противнее, чем услышать от самого маршала.

— Смысл, — буркнул он.

— Маршал Меррес запретил мне распространять заведомо ложные сведения, способные подорвать боевой дух армии.

— Ясно, — кивнул Рикард. — Теперь можете радоваться. Вы с вашим агентом всех оставили в дураках.

— Мой генерал, вы напрасно думаете, что меня хоть сколько-то радует подобное развитие событий, — равнодушно ответил непрошибаемый эллонец. — Мы начали с устранения мятежа, продолжили подавлением восстания, теперь воюем с соседней державой. Вы знаете притчу о том, как глупый подмастерье тушил пожар?

— Не помню, — нужно было чем-то занять время до того, как поднимут маршала и начнется сущий кошмар, а общество эллонца успокаивало. Так же, как ледяной северный ветер, выдувавший из головы остатки хмеля, и быстро светлевшее небо. — Расскажите.

— Один подмастерье, оставленный хозяином караулить мастерскую, опрокинул свечу. Загорелась портьера, подмастерье засуетился, начал искать, чем бы залить огонь. Схватился за плошку с маслом. Огонь вспыхнул сильнее. Он опять принялся искать, чем бы потушить пламя, и полил его огненным вином… притча длинная, но итог простой: сгорела и мастерская, и хозяйский дом. Рикард сглотнул, потом развернулся к полковнику и схватил его за грудки, хорошенько тряхнул. Эллонец никак не отреагировал. Светлые серо-зеленые, как вода в пруду, глаза смотрели в упор — спокойно, презрительно. Эллуа был старше генерала Мерреса, лет на двадцать, наверное, и это тоже было противно, как и ледяное равнодушие.

— Сволочь! Ты же мне сам говорил — пиши маршалу!..

— Генерал Меррес, — одними губами ответил Эллуа. — Если вы не хотите, чтобы вашему мундиру было нанесено тяжкое оскорбление, уберите руки. Рикард вспомнил давешний инцидент со шпагой. Полковник показал ему прием, позволявший обезоружить нападавшего, но урок быстро прекратился: Эллуа объяснил, что подобное возможно лишь с фехтовальщиком весьма низкого уровня, и нужно на голову превосходить соперника, чтобы рискнуть проделать подобный фокус. Меррес не показал, что принял оскорбление на свой счет, но утратил к занятиям всякий интерес. Проверять, кто сильнее в драке на кулачках, не хотелось: не подобает двум офицерам лупить друг друга, как мужичью. Рикард опустил руки и огляделся. К счастью, во дворе никого не было. Маршал Меррес может себе позволить швырять в полковников грифельными досками с планами и лупить их донесениями по мордам. Генерал Меррес еще не главнокомандующий.

— Благодарю, мой генерал, — ладонь с длинными узловатыми пальцами пробежалась по мундиру, расправляя несуществующие складки. — Вы хотите продолжить обсуждение?

— Говорите, — кивнул Рикард. Эллонский кавалерист был каким-то непостижимым человеком. Другой бы, наверное, оскорбился. Даже его возлюбленный Устав не допускает рукоприкладства от старших по званию, а генерал Меррес сорвался самым неприличным образом. Рядом с Эллуа Рикард чувствовал себя тем самым сопляком и дураком, которым так часто честил его дядюшка. И еще — волчонком-подростком рядом с вожаком стаи: и хочется зубы показать, и чуешь, что еще не время. Рикард уже понял, что командовать, как это положено, полковником Эллуа не может и никогда не сможет. Их нужно было поменять местами: двадцатипятилетнего генерала и сорокапятилетнего полковника…

Генерал Меррес удавился бы, но не выказал этого Эллуа. Удавился… или приказал бы казнить кавалериста.

— Армия Тамера будет опираться на местное население. В Къеле они вдвое увеличат численность войск. То же будет и здесь. Два, три сражения — и нас оттеснят к берегу Эллау. Если мы не удержим переправы, можете забыть о двух графствах и баронстве. На карте появятся три губернии, принадлежащие Тамеру. Рикард бессильно выбранился. Скоро будет очередной совет, маршал Алессандр будет колотить кулаками по столу, брызгать слюной и грозить всем казнью. Только все это — слова, пустой звук, хоть и громкий. Полковник Эллуа, конечно же, будет молчать и выполнять приказы. Выполнять свой долг. Соблюдать Устав армии Собраны. И генерал Меррес — будет. Выполнять и соблюдать. Только их сомнут. Как новорожденных щенят, слепых и беспомощных. Вестового сумел отправить только Дизье, и его донесение обрушилось, как снег на голову. Значит, остальных — и от Карро, и от всех остальных, — попросту перехватывали местные бунтовщики. То же будет и в Сауре, и в Лите. Къела была самой мирной из трех северных земель, а в Лите, и особенно — в Сауре было пролито много крови. Къела сдалась — да что там сдалась, бросилась в объятия армии Тамера, с которой возвращался наследник казненного графа.

Эллонец, так и стоявший в полушаге от Мерреса — расстояние, на которое Рикард подпускал только друзей и женщин, а этот долговязый ледяной человек ему кто? — внимательно следил за лицом своего генерала.

— Вы начинаете понимать, мой генерал, — тихо сказал он. — Мы сложили вокруг себя гору хвороста. Алви Къела только поднес факел.