Страница 7 из 14
Либо самостоятельно, либо по рассказам о Вашем самом раннем детстве Ваших папы и мамы, а еще лучше – дедушек и бабушек, поскольку их память всегда наполнена такими эпизодами, что называется, под завязку, и находится в постоянной готовности их выдать, что называется, «на горá».
Однако, как только папа или мама, дедушка или бабушка предлагают – пусть даже самому расшалившемуся ребенку – поиграть, например, в прятки, то с ним тотчас же происходит удивительная метаморфоза.
По первому же зову взрослого, мобилизовавшего совсем еще не-взрослого на игру, мобилизованный сразу же будет готов быстро-быстро собрать все разбросанное им и сложить все в кучу – у него это будет называться: на место, – только бы с ним поиграли.
И будет с замиранием сердца ждать, когда его не-найдут, а если не-находят слишком долго и спрашивают: «Сынок (чаще – внучок), где ты?», – то он, не в силах сдержать своих чувств, воскликнет: «Папа (чаще – деда), я тута!».
И что, спрашивается, может быть светлее и радостнее для ребенка, чем такая незамысловатая игра?
Да ничего!
Разве что – другая игра, столь же незатейливая и столь же светлая и радостная.
Только вот знает ли об этом его отец – высокопоставленный и вечно уставший от своих суперважных дел?
Готов ли он нести своему ребенку эту светлую радость и приобщиться к ней?
Это – вряд ли.
А мама ребенка?
Вечно отягощенная, и чем дальше, тем больше – в силу естественных причин – заботой о каждодневной своей успешной самопрезентации, она – как? Готова?
Еще более чем сомнительно.
А если при этом дедушек-бабушек, как говорится, «иных уж нет, а те – далече», тогда – как?
А тогда – никак.
Никак не будет никакая фрекен Бок играть с малышом в прятки или, тем более – чур ее, чур! – в снежки, или – кататься с ним с горки на лыжах.
А близнецы – сверстники и одноклассники Гены К. – Саша и Паша – в хорошую зиму и в снежки со своим папой играют, и на лыжах с ним катаются.
Как-то раз они пригласили Гену на свой десятилетний юбилей – один на двоих.
И между «горячим» и «сладким» всей собравшейся за столом гурьбой высыпали во двор, а там снегу насыпало – по колено!
Мягкого и влажного!
Как раз такого, что снежную бабу лепить – то, что надо!
И построили они Снежную Крепость.
И «разбились» на две команды: одна с предварительно налепленными снежками в руках штурмует Крепость, другая, соответственно, стрельбой такими же снежками доблестно ее защищает.
А потóм – наоборот.
А еще потóм – с набитыми «сладким» ртами взахлеб и наперебой рассказывали друг дружке о своих подвигах при защите-взятии Крепости, и если кто-то в ней проигрывал, то тут же находил тому исчерпывающее объяснение: «Да, конечно, за вас же нападал (оборонялся) Саши-Паши папа!
И все сразу же становилось на свои места: «Если папа, то – конечно!».
Ведь каждый ребенок видит своего папу исключительно самым сильным («А вот я позову МОЕГО ПАПУ, и он как даст твоему папе!»), самым смелым, самым ловким и самым умелым («Вот какой лук со стрелами сделал МНЕ МОЙ ПАПА!»).
А еще – самым умным («МОЙ ПАПА все знает!»).
А мама?
А мама – всегда самая-самая красивая!
И – самая-самая добрая!
Гена, вприпрыжку скача «на своих двух» с юбилея Саши и Паши, переполнялся сладким предчувствием того, как он будет рассказывать своей маме о том, как они замечательно поиграли во «Взятие снежного городка» (см. одноименную картину Василия Ивановича Сурикова, о существовании которых в то время Гена даже не подозревал).
Однако…
– «Ты где шлялся?!», – с исказившимся от гнева лицом, прямо с порога ошарашила Гену вопросом его самая красивая и самая добрая мама. Ты же сказал, что идешь на день рождения!!
– Так я на нем и был!!
– А почему куртка такая грязная??!! Я же только что ее купила! Она же совсем новая!! Была!!!
– Она не грязная, а влажная. Она просто не успела высохнуть!
– Ты что, в ней купался??!!
– Нет, мы играли!
– Во что вы играли?! В кораблекрушение?!!
– Нет, мы играли в штурм Снежной Крепости! И с нами играл папа Саши и Паши!!
– Больше ты к ним не пойдешь. Еще не хватало ангину подхватить. Или – воспаление легких. Крупозное.
– Но ведь они пригласили меня пойти с ними в следующее воскресенье кататься на лыжах с горки!
– Тем более. Развесь аккуратно на полотенцесушитель и на батареи все свое мокрое, помой руки и садись разучивать гаммы. Берта Иосифовна жаловалась на тебя, что ты недостаточно внимания уделяешь гаммам. Особенно – хроматическим. И – расходящимся.
– Не хочу. И – не буду. НИКОГДА!
Занавес.
Мужайся, Геннадий.
Теперь у тебя впереди долгие и мучительные походы – в сопровождении! – по кабинетам, где дипломированные психотерапевты и лицензированные психоаналитики разными, но одинаково вкрадчивыми голосами будут разговаривать с тобой, как с дебилом, а твоим родителям будут писать на бумажке авторучкой системы Parker cуммы аванса в свободно конвертируемой валюте.
Родители, конечно же, будут сначала рады, ведь, как известно, если проблему можно решить за деньги, то это не проблема, а всего лишь расходы.
Зато потом, с течением времени, когда расходы будут расти, а «воз», как говорится, будет «и ныне там», начнутся скандалы: родителей Гены с психоаналитиками.
Теперь уже называемыми родителями Гены совсем другими словами, самое приличное из которых: «Шарлатаны!».
И продолжалась бы такая ситуация невесть сколько, если бы не нашлась добрая душа, и не подсказала бы родителям Геннадия, что обратиться следует, естественно, через определенные каналы, именно к Екатерине Александровне – как сейчас сказали бы – «кризис-менеджеру по особо запущенным случаям».
Сказано – сделано.
Как оказалось – не зря.
Екатериной Александровной была представлена перед родителями Гены по сути дихотомичная альтернатива: либо они будут продолжать воспитывать своего сына – в присущем им духе, – и тогда он возненавидит их окончательно.
Вытравив из себя последние остатки сыновней любви.
И – пустится «во все тяжкие», используя родителей исключительно как ходячую кредитную карточку и палочку-выручалочку.
При его вляпывании в различные инциденты.
Либо же они все же прислушаются к голосу души своего сына и, наконец-то, услышат его.
Ко взаимной вящей радости.
Вняли.
Учли.
И сегодня они счастливо нянчатся со своими обожаемыми внуками и внучками: Геннадиевичами и Геннадиевнами, играя с ними в прятки и другие азартные игры, а перед сном читая и рассказывая им добрые сказки.
В снежную зиму дети Геннадия катаются с ним с горок: те, кто постарше – на лыжах, кто помладше – на санках.
И их мама совсем не их ругает, когда домой они приходят все мокрющие – лишь бы батарей в доме хватило для просушки промокшего.
В погожие летние дни они всей гурьбой выезжают на рыбалку с ночевкой под открытым небом: бегать по свежеумытой росой луговой траве; вкушáть горячущую ушицу и чай, заваренный на молодых побегах дикорастущей ожины (она же – ежевика); смотреть на звездное небо, а потом – становиться свидетелями Чуда рождения Восходящего Солнца.
Мир этому Миру и всем, входящим в Него!
Глава III
«Child-destroyer» – «Ребенок-разрушитель»
– Зачем ты сломал свою новую игрушку?
– Я хотел узнать, что у нее внутри.
Допустим, Вы, уважаемая Читательница (в данном случае – именно так), решили сделать приятное своему ребенку.
На день его рождения.
Или – просто так.
В силу порыва своей души (вспомним, как сказано у Пушкина А.С. в его стихотворении «К Чаадаеву»: «Души прекрасные порывы!», – то ли восторг тут выражен, то ли призыв?).