Страница 20 из 24
Миша, у которого после Левиного «врачевания» поднялась температура, облизывал пересохшие губы. Но он не просил воды, зная, что достать ее здесь негде, что жажда мучает и друзей, которые еле плелись, тяжело дыша.
— Отдохните, ребята, — просил Миша.
Но ребята шли, напрягая силы: надо было во что бы то ни стало добраться хотя бы до источника, а там отдохнуть и подумать о дальнейшем.
Бор стал редеть. Это придало ребятам сил: не то ли это место, что обозначено на карте треугольником? Но вскоре приуныли. Перед ними открылась обширная поляна, на ней — одиночные сосны и серые глыбы гранита. Их было много, они лежали в самых причудливых положениях, словно какой-то исполин раскидал камни и ушел.
Ребята безмолвно смотрели на каменное кладбище. Если оно и было их конечной целью, то никакой надежды теперь не оставалось открыть тайну: где схоронена она?
Лева вздохнул: «Пошли…»
Двигались осторожно, боясь ушибить Мишу. Обогнув высокий валун, Лева и Вася, как по команде, остановились. Где-то близко, впереди, раздался лязг и скрежет железа.
Ребята переглянулись и молча опустили Мишу на землю. Вася настороженно выглянул из-за валуна и тут же отпрянул назад, будто его ударили по глазам.
— Что там? — пролепетал Миша.
Вася замахал руками:
— Тише, молчи! — Затем подтолкнул Леву: — Посмотри
Лева снял шляпу, высунул голову. В одно мгновение взгляд охватил все: и глубокий с отвесными краями овраг, и возвышающийся близ него громадный сахарно-белый камень, и стоящего у камня человека с лопатой в руках.
Поработав с минуту, человек снова разогнулся, воткнул рядом лопату, закурил. Кто это? Что ему здесь надо?
Солнце клонилось к закату. Его косые лучи ярко осветили кромку бора за оврагом, заискрились на гранях и склонах каменных глыб. Валун, под которым рыл мужчина, стал еще белее и сверкал, как свежий снег.
— А не наш ли тайник он откапывает? — вдруг прошептал Лева.
Вася обернулся и странным взглядом посмотрел на Леву. Разгадка явилась внезапно, но поздно. «Бе мен», конечно, «Белый камень». Стершиеся буквы превратили эти два простых слова в неразрешимую шараду.
— Ах, какие мы дураки! — простонал Вася.
— Как же так! — беспомощно глядел Лева то на Васю, то на Мишу. — Как он узнал? А? Почему пришел в одно время с нами?
Снова послышался звон лопаты. Ребята высунулись из-за валуна. Человек продолжал копать. Куча вынутой земли росла все больше. Вот человек чем-то заинтересовался, согнулся над ямой, потрогал рукой. Послышался хриплый ликующий смешок. Лопата полетела в сторону. Мужчина живо лег на живот и принялся отгребать землю руками. Через несколько секунд он поднялся. В его руках был металлический ящик. Человек впервые глянул в сторону, где укрылись ребята.
— Дядя Федя?! — ахнули они.
Все, что угодно, но встречи с дядей Федей в глухом бору ребята не ожидали. Миша забыл о боли в ноге, не отрываясь, следил, как дядя Федя осматривал со всех сторон ящик, хлопал по нему.
Миша вдруг порывисто отодвинулся назад.
— Ребята, я все понял! — с отчаянием прошептал он. — Я виноват. Я показал ему партизанскую карту…
Лева и Вася сначала удивленно, а потом хмуро смотрели на Мишу.
— Дурак! — прошипел, наконец, Лева. — В другое время я тебе бы за это разбил морду.
Вася хотя и не произнес ни слова, но Миша понял, что поддержки на этот раз от него не получит, что Вася поступил бы с ним так же, как и Лева.
— Но ведь я не знал, что так случится…
— Тебе была передана тайна, значит, молчи. Ты же клятву давал!..
Вася, опомнившись, ткнул Леву в бок:
— Тише!
«Скорее бы утро…»
Дядя Федя поставил ящичек на небольшой плоский камень, очистил его от налипшей земли и принялся открывать крышку. Она долго не поддавалась.
Но вот, наконец, ящик со скрипом открылся.
Дядя Федя несколько мгновений смотрел внутрь, потом вынул одну стопку бумаги, другую, снова сунул руку, но ничего не взял, а настороженно поднял голову, прислушался. Где-то совсем рядом хрустнул сучок. Дядя Федя стал лихорадочно укладывать бумаги обратно, закрыл крышку и хотел спрятать находку, но на поляну из-за камней выбежала собака, а за ней вышел высокий пожилой человек с ружьем за плечами. На нем были форменные фуражка и костюм с дубовыми листьями на петлицах, какие носят лесничие.
Собака и человек остановились, озадаченные неожиданной встречей. Дядя Федя медленно опустил ящик на камень. Лесничий взглянул на ящик, на лопату, на яму под камнем и, видимо, заинтересовавшись, подошел к дяде Феде.
— Никак, клад отыскал? — спросил он, и губы его тронула насмешливая улыбка.
Дядя Федя хмуро и выжидательно смотрел на пришельца.
— Какой там клад! — хрипло выдавил он. — Бумаги. Я археолог.
— Что за бумаги? — полюбопытствовал лесничий. — Можно взглянуть?
Дядя Федя откинул крышку.
— Погляди, коль такой любопытный.
Лесничий наклонился над ящиком, а дядя Федя коротко взмахнул рукой. Ребята увидели, как блеснул нож, а потом услышали стон. Но удар, видимо, был неверный: лесничий тут же выпрямился во весь рост и двинулся на отскочившего в сторону дядю Федю.
— Ах ты подлец, ах ты гадина! — хрипел лесничий.
Дядя Федя, казалось, совершенно растерялся, но потом, как развернувшаяся пружина, бросился на лесничего. Тот едва успел ударить его своим огромным кулаком по лицу. Дядя Федя упал, выронил нож, но и лесничий не удержался на ногах. Дядя Федя навалился на своего противника. Они, хрипя, покатились по земле. В этот момент разъяренная собака вцепилась клыками в ногу дяди Феди. Все скоро бы кончилось. Но дядя Федя невероятным усилием освободил руку и ударил собаку камнем по голове. Собака завизжала, закружилась. Борьба шла уже на краю обрыва. Лесничий воспользовался тем, что дядя Федя отпустил его шею, вывернулся и навалился на него. Тот скинул лесничего с себя, и они вместе покатились в овраг.
Сразу стало тихо. Над оврагом слабо вилась пыль, на плоском камне стоял железный ящик.
Ребята были напряжены до последнего предела. Они потеряли чувство времени и места. Первым пришел в себя Лева. Он был бледен, губы дрожали.
— Бежим, Василь. Бежим скорей! — он говорил быстро, заглатывая окончания слов.
— А я как? — всхлипнул Миша.
Вася молчал. Он продолжал напряженно смотреть туда, где только что шла борьба. Потом поднялся и стремительно кинулся к Белому камню. Лева и Миша еще не успели сообразить, в чем дело, а Вася уже бежал назад с железным ящиком.
— Айда, ребята! — дрожащим голосом произнес он. — Скорей туда! — он указал вправо на сплошную стену бора.
Кинув лопату и котелок, подхватив Мишу под руки, они устремились в лес. Этот бросок сделан был словно во сне. Тяжело ли было Леве и Васе тащить ящик и друга, больно ли было Мише, долго ли они шли, — никто так и не запомнил.
Ребята сделали привал, когда скрылось солнце, В бору стало темно, прохладно. Чувство страха постепенно отпустило их. Мальчики сидели, полузакрыв глаза, обессиленные, молчаливые.
Взошла луна. Она медленно поплыла в одиноком ватном облачке, как парусник в бескрайнем темно-синем океане. Давила, угнетала тишина. Шли томительные часы, никто не сомкнул глаз.
— Скорей бы солнце, — прошептал Лева.
Вася тихонько вздохнул. Если бы солнце! С какой радостью они снова двинулись бы в путь, ушли подальше от этих мест, от страшного дяди Феди…
Лицом к лицу
Утром Вася смастерил из березовых палок костыли. Боль в ноге за ночь у Миши приутихла, но идти без костылей он не мог. Двигались медленно, подравниваясь под Мишин шаг.
Ребята заметно ослабли, сказывалось отсутствие пищи, постоянные лишения и нервное напряжение. Если раньше они несли на плечах поклажу легко, то теперь Вася то и дело останавливался, чтобы поправить ремни рюкзака, в котором лежал партизанский ящик. Побеспокоиться о пище не было времени. Они почти не разговаривали: боялись привлечь к себе внимание. Любой треск, легкий шум, поднятый птицей или зверьком, неосторожный шаг — все заставляло их вздрагивать.