Расстановка

— Логично, что и говорить — протянул Алеша — Итак, боевые отряды Союза Повстанцев на фоне бунта захватывают центры власти, берут власть в свои руки. И, как мы вчера говорили, принимают законы и планы, помогающие внедрению новой технологии. Я верно понял? Это как план электрификации, в Славном Семнадцатом: был принят в первые же годы после революции. Так?

Рэд кивнул.

— Революционеры прошлого, сто лет назад, внедрили ту технологию, которая у них была — электростанции, ЛЭП, энергосистему. Строили новейшие заводы по иностранным образцам. С этим они справились. И многие проблемы были решены. Но технологии, которая могла бы освободить массы от труда и дать каждому по потребностям, у них не было. Просто не было. Нельзя внедрить то, чего нет. Развитие революции тогда уткнулось в отсутствие технологии, и революция переродилась. — Рэда затянул паузу, перед тем как высказать ключевой аргумент — Другое дело сейчас. Такая технология имеется, как опытный образец. А способность внедрять технику по готовым образцам, при современном производстве возросла тысячекратно — уже не потребуется для этого осваивать непроходимые нежилые районы, прокладывать в тайге железные дороги, электросети, налаживать компьютерную связь. Это все уже есть, а на такой базе строить новое куда легче.

— Вы говорите, технология быстро внедрится, поскольку уже построена инфраструктура… — заметил Николай, писатель и гуманитарий — Я хотел бы дополнить: быстрее пойдет и просвещение масс. Сто лет назад учителям приходилось ехать в глушь создавать ликбезы… А вы, сегодняшние революционеры, способны поднять уровень масс за год или два, используя компьютерную сеть. Просто издав декрет об отмене всех ограничений доступа к информации, принятых прежним режимом. Сделать информацию общественной собственностью, смести все барьеры на пути к ней, как политические так и коммерческие… С компьютерной сетью, эта задача решается одним революционным декретом.

— Вы совершенно правы. — кивнул Рэд.

Он одел встрепанный парик на коротко стриженую голову и принялся расчесывать.

— М-да, барьеров правительство установило много — подал голос Алексей, уводя разговор чуть в сторону — с 4002 года в Рабсии ввели предварительную духовно-полицейскую цензуру над сетью.

— Это и привело к тому, что подполье сейчас для связи использует лишь тайники и связников-курьеров, а не сеть. — заметил Рэд — Раньше у многих и в голове не умещалось, что децентрализованную сеть могут так зажать в одних руках. Логика нового средневековья, ничего не попишешь — чтобы навязать массам абсурд, контроль над информацией должен быть тотальным. Но нет худа без добра! Если управление сетью собралось в немногих узлах, то узлы эти можно штурмовать! Отряды повстанцев смогут взять их под контроль так же просто, как телебашни и редакции газет. Технически сеть была перестроена еще в 4002-м, сейчас она предельно централизована. Захватив эти пункты и перебив цензоров, можно использовать сеть для просвещения — пресекая разве что контрреволюционную пропаганду. Централизация, как видите, палка о двух концах. У нынешних правителей в сети свобода только для мракобесов, а у нас будет — для всех, кроме мракобесов.

— Постойте — недоверчиво возразил Алексей — Если нынешнее правительство зажало сеть в своих руках, то почему мы должны верить вашему новому? Это не только информации касается. Вопрос шире: что вам поможет избежать перерождения? Ведь был уже негативный опыт. Да, революция в Славном Семнадцатом многого добилась, превратила страну в индустриальную. Но ведь потом революционеров сменили бюрократы, они растащили собственность по своим карманам и революция умерла. Почему при вас будет иначе? Это же главнейший вопрос. Я вам вчера его задавал, ответа так и не услышал.

— Сейчас я вам отвечу. — Рэд сделал отстраняющий жест ладонью — Прошлая революция переродилась потому, что не было технологии, позволяющей преодолеть скудость. Возникала нехватка благ, нужен был распределитель, им стал чиновник. Какое-то время по инерции он играл прогрессивную роль, а затем началось гниение, деградация, распад.

Подпольщик взглянул на часы: для беседы время выкроить еще можно. Он поуютнее расположился в кресле.

— Что будет в этот раз? Мы уже говорили: внедрять новую технику на современной базе намного проще, чем сто лет назад. Более того, часть мощностей первых 3D-станков переключат на производство деталей для таких же машин, то есть на саморепликацию.

— Это означает не линейный рост, а рост по экспоненте. — понимающе отметил Николай.

— Верно. Потому для внедрения новой технологии понадобится не сотня лет, а от силы лет двадцать. Проблема в том, чтобы за этот короткий период авангард не переродился, не утратил способность и желание модернизировать производство. А уж после этой модернизации, гос. аппарат в прежнем его виде станет излишним. Когда благ вдосталь, не нужен чиновник-распределитель.

— До этого еще дожить предстоит! — перешел в атаку Алексей — А ведь сразу после революции вы окажетесь в том же мире скудных благ и ресурсов. "Гонку свою продолжали трамваи, уже при социализме" — какой ошибочный взгляд! Трамваи, увы, будут ехать в том же мире что и до переворота — в мире, где всего не хватает. По мановению волшебной палочки новая техника не появится на второй же день.

— Вы правы — заметил Рэд — В день переворота изменится только одно: вектор движения общества. Новые законы и декреты развернут общество от деградации к развитию, сознательно поставив эту цель.

— Значит, потребуется переходный период. А что, в этот период государством будут управлять ваши активисты, или все граждане путем референдума? Или будет власть общих собраний? Как себе это представляете?

— На массы особо надеяться не стоит — вздохнул Рэд — И вот почему. Революционеры прошлого напрасно представляли и конструировали всех по образу и подобию своему. Все люди разные! У многих интересы и воля сосредоточены на искусстве, технике, философии, спорте, различных хобби, а вовсе не на политике. И никак не сделать из них — нас. И не нужно этого делать: ломать их через колено, загонять на собрания силком. Хотя просвещение и необходимо. Но просвещение воздействует лишь на ум, а участие в политике — вопрос направленности воли. Воли, а не ума, понимаете?

— Однако ж взбунтуются они солидарно!

— Массы быстро вспыхивают и быстро остывают. Для бунта они сплотятся поневоле, в экстремальной ситуации войны и кризиса. Но политическая борьба для них не поглощающая страсть, а лишь временное состояние. Устойчиво они хотят только одного: жить нормально.

— То есть удовлетворения материальных и культурных потребностей, да?

— Угу. Их общественная активность в период бунта — вынужденная. А значит, кратковременная. После исчезновения условий, которые их сплачивали, массы сразу распылятся на единиц. На индивидуумов. Ничего не попишешь. Воспитание у всех разное, к политике тянется меньшинство.

— Хм… Распылятся… А какой же социальный "движок" будет толкать общество к техническому развитию?

— Я убежден, что таким "движком" станет кадровое ядро Союза Повстанцев. — произнес Рэд — Это лишь мое мнение, а выходцы из анархистов выше оценивают способность масс к самоуправлению.

— Нам именно ваше мнение интересно — поощрил Николай Чершевский

— Я-то уверен, что общинная сплоченность безвозвратно ушла в историю. Лучше нам исходить из разнообразия — оно ведь факт! Да, каждый следует своим интересам, но интересы-то эти разные… Условия воспитания были разные у всех. И вот есть немногочисленная категория лиц, интерес которых состоит в альтруистическом служении обществу. К нам в Союз Повстанцев, как я уже говорил, вступают богатые люди, жертвуя своим прежним положением, идя под пули, под угрозу ареста, всем рискуя, бросая деньги и силы на революцию. Что ими движет?

— Хм… Тоже своеобразный интерес…

— Именно! Интерес! Хоть и не шкурный экономический — но и не "чисто духовный".