Расстановка

Этот инсайдерский компромат Харнакин получил через своего агента в полиции — Владимира Ваюршина. Но Данилину об источнике знать было не обязательно.

— Ну, дело замяли, а Леньку кинули на низовую работу. Отрабатывать взятку, собирать для Душегубцева деньги с рабочих. Ленька себе подобрал в напарники таких же бандитов: Грязенко, его дружок, в пьяном виде избил дубинкой женщину, просившую о помощи. Глушебоев открыл в пьяном виде стрельбу из табельного оружия около магазина — хорошо хоть покупатели не пострадали, только один стеклом порезался. Скунсов сбил ребенка, управляя машиной, опять же, в пьяном виде. В общем, банда. И приносит солидный доход своему покровителю…

— Да, все знают их шестигранную будку на холме. Работяги так и называют, "гнездо Вурдалака". Страшатся туда попасть. Эти уроды тащат туда и пьяных и трезвых, всех подряд…

— Вот это самое гнездо, со всеми его обитателями, и должно разлететься вдребезги. Причем на глазах у тысячной вереницы рабочих, которая проходит под холмом, когда кончается смена.

— Элементарно! — глаза Данилина сверкнули — Химия! Работяг не заденет, будка высоко на холме стоит… Пластик?

— Да, пластифицированный эксплонит. И начинена им будет широкая палка колбасы. Сыграете спектакль: пьяненький рабочий, без гроша, попадает внутрь. Через десять минут появляется рыдающая жена, сует полицаям пачку денег, уводит непутевого супруга. А в будке оставляет, по рассеянности, сумку с хлебом, сыром, конфетами… И с колбасой.

— А что если химический запал сработает прежде чем нужно?

— Так у вас же есть электротехник. Купите радиомаячок, знаете, школьники носят сейчас, чтобы о себе сигнал подать родителям… Перепаять придется пару проводов. Ты будешь стоять с биноклем вот здесь, на мосту, в ста пятидесяти шагах от будки. Как только "жена" и "муж" отойдут достаточно далеко, жми на кнопку. Потом брось прибор в воду с моста, и сразу уходи. Жми в перчатках, естественно. Детали мы сейчас обсудим. Тут как в театре, каждый актер должен знать мизансцену.

Харнакин извлек подробную топографическую карту участка будущей акции, циркуль и линейку, придвинул карандаш. На обсуждение ушло полчаса.

"Ну и голова! Варит котелок у деда!" — после инструктажа Данилин молча восхищался. Он вспомнил подвал, недавнюю партию в шахматы. — "Тяжелые фигуры противника против пяти наших пешек. Но если играть как этот старик, на уровне гроссмейстера, авось чего и выгорит."

— Так, с этим понятно. А второй в списке кто?

— Мастер кондитерской фабрики. Точнее, можно его назвать надзирателем: с работницами он иначе как матом не разговаривает, порядки установил как в зоне, запрещает отлучаться даже в туалет. А этих девушек при найме еще и обманывают, нанимают через фирмы-однодневки, и платят зарплату в трое меньше обещанной. Фабрика тоже рядом с теми заводами, в промзоне Северного района. И первые два акта должны последовать почти одновременно, чтобы район забурлил слухами. Ну, а подпольная газета завершит дело: свяжет все это в умах граждан нитью обобщения. И от безобразий на отдельных участках перекинет мост к негодности всего политического порядка.

Они детально обсудили вторую акцию. "Кондитерский" садист любил в обеденный перерыв пропустить рюмочку в пивной через дорогу от фабрики. Путь и временной график хама были хорошо изучены разведчиком Аресния Рытика, пенсионером Тороповым. Оставалось лишь наказать подонка. Был рассмотрен план, ушло на это минут десять.

— И обрати внимание, что на фабрике работают в основном женщины… Они более разговорчивы, чем мужчины. Любят делиться новостями. А это значит, что слухи об акции возмездия, в благожелательном освещении, вскоре расползутся по всему Урбограду. И никто не сможет этому препятствовать. Они, от подруги к подруге, будут передавать именно нашу версию событий: "мастер над нами издевался, а повстанцы его грохнули — вот молодцы!".

Данилин еще раз подивился продуманности всех сторон операции, в том числе и пропагандистской части. Теперь его переполняла уверенность в успехе.

— О! — удивленно вскричал парень, глядя в конец списка — А одного жреца-то вы все же включили.

— Это особый случай. — пояснил Харнакин — Слишком рьяное миссионерство. Жрец досадил сотням учащихся, агрессивно навязывая свои глупости. В этой школе силен дух вольнодумства, а он пробует его сломить. Для выявления юных бунтарей мракобес ничем не гнушается, привлек даже полицию. Подростки возмущены. Вот ради притока из этой аудитории — а учащихся в школе несколько сот — мы и покараем их притеснителя. Грош цена той партии, что не умеет вести за собой мальчишек. Если ученики нам будут благодарны, поверят, помогут — это многократно расширит наши возможности. Мятежные школьники могут выводить из строя автомобили полицаев: резать шины, жечь бензобаки. Могут устроить войну камней, кидая кирпичи из окон в головы медвежутинских псов. Да и вообще, устроят реакционным нелюдям веселую жизнь. Но сперва им должны помочь мы.

— Что ж, я понял с какого конца взяться за дело. А как быть, если кого-то из пятерки ранят, или что похуже? Откуда возьмем смену, пополнение?

— Вы проводите акции, затем в заинтересованной среде об этом сообщит наша газета. Без обратного адреса, раздается из рук в руки. А уж вербовщики повстанцев будут в той среде вращаться, с читателями беседовать, выявлять и привлекать сочувствующих. Ступенчато.

Харнакин знал, что два его вербовщика, бывших сослуживца: Дареславец и Ваюршин — в ближайшее время покинут город. Но ему не было известно, что навсегда уедет из Урбограда и третий вербовщик, музыкант Зернов, о существовании которого старик не подозревал. И уж тем более не знал он команду новых вербовщиков, набранных Рытиком взамен прежних — с целью поддерживать организацию в стабильном рабочем режиме.

— М-да… Хорошо бы обойтись одной лишь пропагандой… — неожиданно протянул Данилин. Насилие само по себе его не привлекало, боец видел в нем лишь вынужденное средство. Помрачнев, он продолжил: — Что поделаешь? Все, что тише пулемета, общество не слышит.

Они молчали некоторое время. Затем Харнакин встал и принялся широким шагом расхаживать взад-вперед по узкой комнате:

— Тактика будет наступательной. — старик рубил воздух рукой — У пятерки преимущество внезапности. Вы слабее, но вы нападаете. В неожиданном для противника месте. А ты задумывался о будущем, когда подвижных пятерок станет хотя бы десять?

— Ну, опасно загадывать… — Данилин, сидя на кровати, прислонился к стене.

Собеседники заговорили о том, как проводить нападения, рейды, засады на дорогах, экспроприации денег и оружия…. Шла речь и о способах освобождения заключенных. Подробно остановились на похищениях и казнях негодяев. Речь изобиловала специальной терминологией: "электрическое детонирование", "запальный капсюль", "огнепроводной шнур", "круговое поражение", "прицельная дальность"…

К двери хранилища подошел Рэд. Все это время подпольщик рассматривал в экзотические статуэтки в соседней комнате, но сейчас подумал: "Беседа затянулась, а график нарушать не следует. Ведь скоро придет Петлякова, куратор паспортной подгруппы. Видеть Харнакина и Данилина она не должна. Каждый должен знать лишь свой участок."

Из-за прикрытой двери донесся обрывок фразы: "..и в самый момент изъятия денег надо вести агитацию, раздавать кассирам нашу прессу, а то за уголовников примут".

Рэд взглянул на табло в коридоре, и покачал головой: эти часы давали еще сорок минут времени, а напольные старинные часы в зале, очевидно, спешили. Он вернулся назад и уселся в кресло, разглядывая картину с вьентамским дворцом.

Меж тем, Харнакин в соседней комнате отговаривал Данилина от нападения на корпус городского архива. Парень мечтал похитить компромат на чиновников, для публикации его в подпольной прессе. Однако на архив у подполья были свои виды, туда имелся доступ без всяких силовых атак. Харнакин запретил трогать архив, не объясняя причин. Зато старик одобрил другой план, вооруженную пропаганду — захват радиорубки в многолюдном торговом центре, с целью пятиминутного обращения к гражданам. Обсуждалось много специальных вопросов и проектов — возможный переход солдат на сторону повстанцев, силовое прикрытие забастовщиков при стачке, саботаж на заводах, возможные лозунги и политические граффити на улицах, в чем должны бы помочь подростки. Но это была, пока что, музыка будущего…