Расстановка

Бойцы "групп действия" были своего рода спецназом революции. Требования к ним предъявлялись очень жесткие. Высочайшая идейность, жертвенность, и самообладание, трезвость и выдержка, физическая и политическая подготовленность, практическая сметка, сообразительность, чувство товарищества — вот перечень качеств, необходимых партизану.

Все это было свойственно и Данилину. Парень, казалось, пристально рассматривал бронзовую люстру на потолке — но в действительности ушел в себя, обдумывая ситуацию. Наконец, лидер пятерки произнес:

— Я недооценивал мощь Союза Повстанцев, хотя и надеялся на помощь. Нам предоставили деньги, оружие, лабораторию. Сняли квартиры и гаражи.

Старик присел рядом с Данилиным, желая перевести разговор в задушевное, товарищеское русло.

Рассматривая глубокий косой шрам на лице собеседника, парень подумал: "Дед, видать бывал в переделках, знает о войне не понаслышке. Рассуждает со знанием дела. Похоже, классный профессионал". Вслух же спросил:

— Неужели в каждом городе так?

— Условия везде свои — вздохнул старик — В чем-то у вас положение лучше. А в другом куда хуже. Обычно начинают с двадцати-тридцати бойцов, не меньше. Вас всего пятеро. Значит, самые первые акции могут кончится гибелью.

Данилин прикусил губу, лицо его стало напряженны, стальные глаза неотрывно смотрели на куратора.

— Поэтому — продолжил Харнакин — первые акции должны быть филигранно выверены, множество раз отрепетированы. Ширина улиц, планировка зданий, пути отхода с места действия — все будет циркулем размечено на карте. Действия каждого бойца, вплоть до жеста, походки, одежды, времени появление на месте действия — должны быть доведены до автоматизма. Координация и слаженность действий внутри пятерки должны быть абсолютны. План каждой операции — продуман до мелочей. Как и вариации на случай провала. Тогда пятерка уцелеет.

Данилин кивнул.

— На моей штабной карте вы будете фишками и кружкочками. Но я всегда буду помнить о вас как о живых бойцах, и беречь вас. — голос Харнакина потеплел — Сохранить бойцов пятерки живыми и здоровыми…. Чувство сострадания совпадает здесь с военной необходимостью. Надо сберечь искорку, из которой вспыхнет пламя. Ну, а теперь о конкретике. Что сам думаешь?

— По акциям возмездия? — Данилин понял старика с полуслова — вот наш вариант списка. Десять негодяев, на первый случай.

Порывшись в почтальонской сумке, лидер бойцов извлек из-под стопки газет свернутый вчетверо тетрадный лист, протянул Харнакину. Фамилии перечислялись друг за дружкой, синими чернилами, аккуратным и крупным почерком с легким наклоном вправо. Прищурившись, куратор группы оглядел список, пренебрежительно хмыкнул и бросил лист на стол.

— О, святая простота. — Харнакин укоризненно прищелкнул языком, отрицательно покачал головой — Категорически не пойдет. Небось, ваш теоретик составлял?

— А как вы догадались?

— Ну, кое в чем революционный теоретик похож на своего противника, на жреца. "Нет хуже преступления, чем против святого духа". В его случае, против революционной идеи. Погляди только, кого он вписал! — старик ошарашенно пожал плечами и ткнул мясистым пальцем в лист — Публицист "Урбоградских ведомостей". Зав. отделом пропаганды партии "Единая Рабсия". Городской архижрец. Историк, восхвалявший древних жандармов. Автор клеветнических статей об Ильиче Нелине. Профессор философии, разработавший идею смирения низших перед высшими. Фальсификатор статистики о жертвах революции. Реакционный школьный преподаватель. И так далее, и так далее.

— А что, разве все перечисленные не уроды? Разве они не заслуживают уничтожения? — хмуро спросил Данилин — Ведь именно стараниями таких вот идеологов и пропагандистов оказалась оплевана идея прогресса! Они виновны даже больше, чем законотворцы и охранители несправедливой системы. Они подводят философский и религиозный базис под действия правящих подлецов, под реставрацию средневековья. Они чернят все попытки сопротивления простых людей безобразию! Каждая газетная статья против революции воспитывает овечье терпение масс — а разве не в этом смирении причина тысяч избиений прохожих безнаказанными полицаями? Проповедь послушания и национального единства с угнетателями — разве не на ней держится эксплуатация рабочих, безработица, милитаризм, все уродства нынешней системы? И разве не идеологи этой системы повинны во всем? Так накажем их!

— Ты ведь повторяешь чужие доводы — усмехнулся Харнакин — Доводы автора списка. Вспомни, с чего мы начали беседу. Цель партизан сейчас не в том, чтобы истребить всё зло. На это у нас пока силенок нет. Цель в том, чтобы активизировать граждан. А простому горожанину глубоко плевать на статьи в "Ведомостях", на события столетней давности и на речи пропагандиста "Единой Рабсии" по их поводу. Оскорбления в адрес Ильича Нелина только для нас, памятливых, звучат кощунством — а массы к этому равнодушны. Что до покушения на архижреца, оно принесет лишь вред. Дело представят так, что мы против рядовых верующих, а не против церковной верхушки, обслуживающей власть. В общем, список наивен. Тут полная оторванность от жизни, от нужд нашей аудитории. То, что мы делаем, должно нравиться в первую очередь простым людям, а не нам.

Харнакин скомкал листочек, и сжег его в пламени зажигалки.

Лидер бойцов, потупив голову, вздохнул:

— Эх, вот не слушал Бурнаков меня… Я хотел по-иному составить, более практично. Я бы выбрал реальные ключевые фигуры в аппарате власти. Удар по ним внесет дезорганизацию в ряды врага. К примеру, начальник полиции, мэр, зам. мэра, и так далее…

— Логически правильно. Тактически ложно. — отрубил Харнакин — Твой приятель, видно, думает, что цель пятерки — мечом установить царство Истины. Сам ты хочешь свержения правителей. Я повторяю: цель куда скромнее. Всего лишь — активизировать граждан.

— Да, вы правы. Это посильная задача, в отличие от прочих.

— Под эту задачу и список особый — логически вывел отставник — Тут не идейную зловредность и не политическое влияние врагов надо высчитывать. Эти тонкие материи неочевидны для профанов. Ведь чтобы увидеть корень зла, требуется научное мышление, способность к анализу, глубокая эрудиция. У простых людей этого нет. Они не поймут наших ударов по идеологам и правителям. А вот удары по прямым обидчикам — поймут и поддержат! Можно даже подсчитать "коэффициент активизации": сколько новичков к нам после этого примкнет? Сколько согласится помогать в обеспечении? Сколько решит взяться за оружие? Это и должно нас заботить. Вот, держи нормальный ликвидационный список. Здесь все кандидатуры загодя просчитаны нашими аналитиками, исходя из жалоб населения. И первым из них будет…

— Хм… — пожал плечами Данилин, вчитываясь в документ — лейтенант полицейской постовой службы… Извините, эта фамилия мне ничего не говорит…

— Ну, как же… Пост в районе трех проходных. — подсказал Харнакин.

— Батюшки мои… Так это ж Ленька Вурдалак! Как нам сразу это в голову не пришло!

— Угу. Знаешь. Вот и все рабочие трех заводов его знают. Как они в день получки с деньгами идут с проходных, так он со своими дружками-полицаями выходит на охоту. Иной раз отнимал и четверть зарплаты. А ведь по этой сволочи давно тюрьма плачет. Он вниз слетел, до патрульного, после грязной истории. Очень грязной. Подкарауливал на автомобиле около института студенток, предлагал подбросить, завозил в лес, ну и… Одна в больницу попала, с переломами и разрывом почки, она сопротивлялась и он ее избил, тварь. Кстати, местные рабочие эту историю тоже знают. И удивляются, как его не выкинули из полиции, ведь была статья в газете, что вообще-то редкость для нынешнего режима. Это значит, вообще беспредел. А все дело в том, что его отмазал Душегубцев, капитан полиции и член "Единой Рабсии". Кстати, этот капитан через связи в уголовной среде организовал убийство собственного дяди из-за квартиры…