Письмо никому

Обогнул поворот — трамвайный мост был далече, где-то метров двести. Добежать до него казалось невозможным…

…А у лодочной станции стояло два джипа.

Ребята приезжали сюда постоянно, чтобы почти без отрыва от дел отдохнуть на природе. Летом — выпить водки, покататься на лодке, утопить пару мобильников. Зимой кататься не получалось, но зато водку можно было охлаждать прямо в снегу.

Когда прозвучала очередь, веселье это не перечеркнуло, водка как раз была разлита и поднята, но тост еще не прозвучал.

Ребята нехорошо переглянулись, но стаканы не поставили назад, на капот машины — дурная примета.

И тут восклицательным знаком прозвучал выстрел из дробовика.

С площадки перед лодочной станцией им не был виден Егор, бегущий по льду реки. Зато на набережной появились бойцы, которые думали так срезать и перехватить беглеца. Один выстрелил туда, где, возможно, был Егор, чтоб испугать того, возможно, прижать ко льду.

Пару пуль звякнули рядом с джипом.

Его владельцы хором допили водку, и выдергивали пистолеты. Кто-то из братвы вытащил пистолет и стрельнул по бойцу.

Не попал, но привлек к себе внимание. Боец рухнул в снег и тут же пустил очередь в направлении джипа. Зазвенело стекло. Кто-то матерился — за тонировку совсем недавно были отданы солидные деньги.

Подтягивались и остальные бойцы — но уже осторожно, мелкими перебежками.

Егор бежал, стараясь не высовываться. Ясно, что на берегу творился какой-то бардак. Будто стреляют сбоку и сзади. Опять же будто не по нему. Меж тем уточнять, что там происходит, не хотелось — в таких передрягах часто гибнут самые любопытные.

Добежал до вмерзшего в лед пирса лодочной станции, обежал его и продолжил бег прижавшись к бетонному обрезу набережной.

В голове промелькнула шальная мысль: Неужели ушел? Ухожу?..

…А наверху бой оказался непродолжительным. Братчики грузились в транспортное средство и, отстреливаясь, спешили выйти из огневого контакта.

Медленно двигались бойцы — такого в установке не было.

…В это время Егор уже достиг моста, но пробежал под ним, чтоб подняться на другой, невидимой с набережной стороны. Уже с моста оглянулся — надо же, а ведь действительно ушел. Преследования, на самом деле, не было.

Но сделал еще рывок и исчез в проходе меж типовыми многоэтажками. Дворами вышел к базарчику. Идя меж рядами, вытащил телефон, отключил его. Чуть подумав, вытащил и аккумулятор.

На реке свои удочки сматывали и рыбаки.

Впечатлений на сегодня достаточно.

Все равно этой стрельбой всю рыбу распугало.

По снегу наискосок через парк возвращались уставшие бойцы. Все трофеи состояли из недопитой бутылки водки.

— Ушел?.. — спросил Макс.

— Ушел… — подтвердил командир подразделения. И сделал большой глоток из трофейной бутылки. — Вроде под описание подходит, но, зараза, хорошо бегает. А тут еще эти залетные…

Лейтенант за своим пультом сидел ниже воды тише травы. Все же он был немного виноват — дал неверную ориентировку. Да и в сложившейся ситуации он не мог ничего понять. Впрочем, ему было известно простое правило: не задавать лишних вопросов. Делать вид, будто все идет так как надо.

Но ему начинало казаться, будто генерал — это не совсем то, что ему недостает для полного счастья.

А верней — «совсем не то».

После боя

Когда Егор вернулся в бомбоубежище, то застал там обоих друзей.

— А где рыба? Не ловилась сегодня? — спросил, прищурив глаз, Геноссе.

— Сегодня, видишь ли, ловили меня…

Он стал рассказывать, стараясь ничего не упустить.

— По мобильнику тебя отловили, — подытожил Геноссе. — А ты, дурило, не верил…

Егор кивнул. Действительно не верил, действительно — дурило.

— Выкинь его… Или пойди, поменяй на базаре… Вот смеху-то будет, когда они какого-то постороннего накроют.

Егор покачал головой, но комментировать эту часть не стал. Его искренне возмущал иной вопрос:

— Сегодня по мне стреляли. Не скажу, что мне это чувство внове, но все равно неприятно. Еще неприятно, когда по тебе стреляют, а ты не можешь возразить.

Немного помолчал.

— Лучше скажи — ты что-нибудь нарыл?..

Геноссе кивнул и взглядом указал на брошюрку. Егор взял ее, пролистнул:

— Что это?

— Похоже, наша единственная зацепка.

— Мда? А за что она цепляет?

— За живое… Похоже, письмо было направлено…

Антон задумался. В самом деле, куда? Профессор уже умер, но, может быть, у него имеются наследники. И уже следующие поколения бьются над немецким кодом.

— Было направлено примерно в этом направлении… — помог Геноссе. — Как в сказке про то самое яичко. Отец бил, да не разбил, сын пытался бить — разбили его. Ибо слишком поздно догадался про ее ценность.

— Так кто мне расскажет, что это конкретно? Это, что, руководство по взлому немецких шифромашин?..

Теперь стал рассказывать. После повествования, Егор, сначала поверхностно, осмотрел книгу. Издана была она шутейным тиражом в типографии какого-то там Ярска. Давало это немного.

Просмотр остальных страниц занял около часа. На некоторых страницах были карандашные пометки, фразы. Но как убедился Егор, все они имели отношение лишь к задачам, предложенным на страницах книги.

— А кто вообще этот Загорский? — спросил Антон.

От компьютера отозвался Геноссе:

— В Большой Советской Энциклопедии его нет…

— Оно и ясно… — съязвил Егор. — Для такого светило, очевидно, нужна Очень Большая Энциклопедия. Просто Огромная… А еще лучше — реестр переписи населения. Тут бы хоть город найти…

После недолгих поисков, Геноссе все же его нашел. Находился он, действительно, за Уралом. Особенно в том смысле, что за Уралом прищурилась практически пол-материка Евразия. Увидев его на карте, Егор поморщился:

— И вот интересно, как туда добираться, что вообще туда ходит? Судя по всему — собачьи упряжки.

Вообще-то, на карте через город была протянута красная линия. Но была она такой тонкой, что на ум приходило: либо шельмец-картограф экономил красную краску, либо железная дорога была пошиба неважного.

Но вывод был один:

— Как бы то ни было, единственная зацепка у нас — это Ярск, эта типография… Глядишь, что-то и образуется. Почтальон, ты едешь со мной?..

Антон сглотнул, но, тем не менее, кивнул.

— Наверное, напрасно… — прокомментировал его решение Егор.

— А ты, Геноссе?

Тот покачал головой.

— Тоже зря… Вообще-то, мне эта история все больше и больше не нравится. Может, ваш профессор обманул старикана, пользовался кладом самочинно? И поиски сами по себе уже бесполезны? Может, и не так и безнадежна идея, продать кусок шифровки конкурентам?

Антон посмотрел на него с удивлением, и Егор поспешил поправиться:

— Это я, конечно, шутил…

— Можно еще попробовать как-то отбить остальные куски у новых…

В ответ на это Егор тяжело вздохнул и покачал головой.

— А отчего?

— Дождись криминальных новостей…

И действительно — первым номером в местной криминальной хронике шла перестрелка на реке. Показывали опустевший лед, мужиков, которые ничего почти не видели, но многое слышали.

Егор отлично знал такой тип людей — профессиональные свидетели. Они любят, когда про них, про их подъезд, хотя бы про дом упоминается в свежих газетах, хранят вырезки десятки лет, даже если это статьи криминальной хроники или просто заметочка о порыве трубы, вставленная редактором исключительно чтобы занять полосу.

Затем показали милиционеров, которые переминались с ноги на ногу. Сзади, не снимая маски, курили бойцы какого-то специального подразделения. Оружие, висевшее у них на грудях, имело вид довольный, лоснящийся от масла.

Скучным голосом вещал пресс-секретарь местного управления. Он что-то рассказывал про преступную группировку, про то, что преступник вооружен и, возможно, опасен…