Страница 31 из 41
Строительство социализма в 1929 -1941 годах Павлова рассматривает как мобилизацию всех сил страны для развертывания будущей широкомасштабной агрессии в Европе. Надо также учесть, что многие важнейшие документы были уничтожены еще при жизни Сталина или его преемниками. В книге приведено множество подобных примеров. Добавлю к этому что даже тассовские сообщения, поступавшие Сталину, были после его смерти полностью уничтожены за период с апреля по ноябрь 1941 года, то есть в период завершения подготовки советского нападения на Германию и первых, самых тяжелых месяцев войны, когда Сталин всерьез рассматривал вопрос о заключении сепаратного мира.
По мнению автора, нападение Германии на Советский Союз «объективно явилось превентивным, потому что оно предотвратило куда более массированное наступление Красной армии». На мой взгляд, правильнее говорить, что как состоявшаяся агрессия Гитлера, так и несостоявшаяся агрессия Сталина были в какой-то мере «превентивным ударом», то есть ударом, направленным против возможных будущих действий потенциального противника. Но, строго говоря, почти все завоевательные войны в истории подпадают под это определение. Что само по себе никак не оправдывает агрессоров, поскольку главное для них – это захват чужих территорий, а предотвращение подобных же действий со стороны враждебного государства само по себе является лишь вспомогательной целью. Собственно же превентивный удар, то есть удар против уже изготовившегося к нападению неприятеля, – большая редкость. Один из немногих примеров здесь – «Шестидневная война» Израиля против арабских стран в июне 1967-го. И Гитлер, и Сталин полагали, что другая сторона не сможет напасть раньше 1942-1943 гола, и торопились осуществить собственные агрессивные планы. Но не надо забывать, что СССР в 1939-1940 годах совершил уже несколько агрессий – против Польши, Финляндии, Румынии и государств Прибалтики. Но не найдено, в частности, никаких документов, где фиксировалась дата советского нападения на Финляндию, хотя такое нападение, как известно, состоялось. Можно не сомневаться, что день «Ч» для выступления против Германии Сталин сообщил подчиненным только устно. Единственная письменно зафиксированная – на плане стратегического развертывания Красной армии – дата предполагаемого нападения на Германию, 12 июня 1941 года, сохранилась только потому, что сам план Сталин приказал хранить в делах Генштаба – вероятно, как образец для будущих разработок.
Павлова сокрушается, что западные историки часто поддерживают тех российских историков, которые склонны идеализировать советское прошлое: «Демократия не удалась лаже в истории, да и не могла удастся при наличном соотношении сил. Если бы прокоммунистический реванш получил хотя бы отпор со стороны мировой исторической науки, но и здесь сложилась парадоксальная ситуация: западные историки не только формально контактируют с прокоммунистическими историками, но и поддерживают их концептуально. Российским историкам демократического направления придется проявить не только терпение, но и отвагу». Павлова – из числа отважных.
Многие советские явления, как отмечается в книге, иностранцы проецируют на явления, существующие в демократических обществах, например, практику принятия решений узким кабинетом считают аналогом сталинских «троек» и «пятерок» в Политбюро. При этом забывают об одном принципиальном различии. На Запале политики, принимающие решения, ответственны и перед законом, и перед парламентом. В СССР же вся номенклатура была, в сущности, ответственна только перед одним человеком – Сталиным, а термин «правовое государство» использовался только как ругательный (Павлова приводит замечательные высказывания Л.М. Кагановича на этот счет).
Она констатирует, что «многие современные авторы и политики, в том числе и те, которые называют себя демократами, не смогли преодолеть синдром великодержавия: «Предметом многочисленных рассуждений о будущем России по-прежнему является не общество, а государство». Павлова же пытается взглянуть на происходившее глазами «маленького человека» 20 -30-х годов, которому в сталинском социализме жилось ох как неудобно.
Михаил Чегодаев
Ожившие камни Гизы
Египетская археология – занятие чрезвычайно сложное, но невероятно захватывающее. Постепенно, сам того не замечая, египтолог погружается в удивительный мир давно почившей цивилизации, никуда при этом не исчезнувшей, продолжающей свою призрачную жизнь в двух шагах от бурлящей суеты современного арабского Востока. Древний Египет незаметно затягивает ученого и заставляет жить по своим законам.
Раскапывая и изучая древние гробницы, египтолог невольно соприкасается с людьми, их построившими, и их судьбы становятся ему небезразличны. А читая запечатленные на камнях имена и «списки приношений», он делает то же самое, что делали древние «поминальные жрецы», сам того не желая, исполняет их обязанности: по египетским представлениям, произнесение вслух имени человека равносильно констатации его существования. И вот получилось, что через тысячелетия Древний Египет в лице ученых вновь обрел служителей, отправляющих заупокойный культ, хотя сама древнеегипетская религия, как и древнеегипетский язык, умерли уже две тысячи лет назад. Поистине древние египтяне будут обитать в своем загробном мире, покуда существуют египтологи, способные прочесть их имена!
Мир, окружающий египтолога, настолько необычен и парадоксален, что порой очень трудно подобрать слова для его описания. Но, возможно, именно поэтому он обладает магической притягательностью, особенно гизехские пирамиды – символ Древнего Египта для современного человека. В «Стране пирамид» их насчитывается около сотни, но мало кто знает об этом. Три каменных гиганта на Гизехском плато близ Каира и особенно Великая пирамида Хеопса воспринимаются как квинтэссенция древнеегипетской цивилизации, запечатленная и зашифрованная в камне мудрость и тайные знания. Действительно, гизехские пирамиды и некрополь вокруг них производят ошеломляющее впечатление.
Невероятные размеры пирамид и неправдоподобный размах каменного строительства глубочайшей древности повергают в шок. Не удивительно, что человеческий разум отказывается верить в то, что миллионы каменных блоков были вручную вырублены в скалах каменными и медными орудиями, доставлены на место без помощи колеса (которое египтяне той эпохи знали, но предпочитали перетаскивать тяжести волоком и на полозьях, что в условиях Египта оказывается куда рациональнее), обтесаны, уложены и пригнаны друг к другу так, что между ними не пройдет и лезвие бритвы, – и все это только ради сохранения мумии – набальзамированного тела почившего фараона! Для европейца это выглядит настолько бессмысленно и даже дико, что он невольно начинает искать другие объяснения назначения пирамид.
Чем они только не были за время знакомства с ними иноземцев! И житницами библейского Иосифа, и обсерваториями, и храмами эзотерических учений и тайных знаний, и шифрованными посланиями атлантов, в которых можно прочитать весь ход грядущей истории и, наконец, – маяками или причальными терминалами инопланетных космических кораблей!
И забавно, что при всей фантастичности большинства этих идей для современного человека именно они кажутся более приемлемыми, чем подлинное назначение пирамиды – быть гробницей. Но дело в том, что «гробница» – это крайне бедное обозначение того, чем пирамида была для древних египтян.
Если бы «пирамидологи» владели теми же данными, которыми располагают египтологи (в первую очередь знанием древнеегипетского языка и особенностей древнего мышления, погребального обряда и заупокойного культа), они, наверное, сами поразились бы чудовищной тривиальности и банальности своих эзотерических и инопланетных теорий. Отправляясь в путешествие в любую страну, неплохо заранее ознакомиться с ее историей, культурой, религией, языком, обычаями. То же самое, даже в большей степени, справедливо и для путешествия в древность. В любом путешествии хорошо бы иметь хотя бы краткий путеводитель. Египтологи вот уже сто семьдесят лет пишут такой «путеводитель», но их сведения все еще слишком отрывочны, а порой слишком трудны для понимания неспециалиста. Египетская археология это как раз и есть путешествие за знанием подлинной реальности Древнего Египта. И как ни трудно, по крохам, собирание этих знаний, все же ответ на «загадку пирамид» можно найти без помощи телескопа и магического кристалла – в той странной и во многом еще малопонятной для нас реальности, в которой жили и творили свою культуру сами древние строители пирамид.