Страница 36 из 108
Неравенство людей, их общественная иерархия к тому моменту уже хорошо ощущались на Древнем Востоке. В некотором смысле ассирийцы первыми создали высшую касту, по национальному признаку. На эту мысль наводит и то, что рыхлая ассирийская империя неоднократно распадалась после смерти очередного царя и с загадочной закономерностью воссоединялась вновь. Значит, существовала многочисленная группа людей, которые подобное воссоединение поддерживали и обладали достаточным для его обеспечения военно-политическим потенциалом. Культурная преемственность и географическое постоянство местонахождения этой группы дают достаточно доказательств в пользу ее национального характера.
Очевидно, что ассирийцы так и не сумели отладить систему престолонаследия, что, возможно, в конце концов стало одним из факторов, погубивших их государство. Вместе с тем понятно, что честолюбивый и талантливый представитель ассирийского правящего класса не мог не мечтать об имперском престоле — ведь его не раз занимали люди, не имевшие на то династических прав. Однако до нас не дошло никаких текстов, прославляющих — на манер будущих веков — «волю сильной личности», возможности попрания ею привычного порядка вещей. Все ассирийские владыки настаивали на законности своих прав на престол в чисто традиционном смысле, в крайнем случае, умалчивая о каких-то неудобных для государственной пропаганды обстоятельствах. Опять же, без поддержки заметной части национальной элиты на трон не взойти — следовательно, ассирийская знать не раз и не два «выбирала» способного узурпатора, и это не казалось таким уж особенным нарушением обычаев и установлений.
Оговорим, впрочем, что слова «нация», «национальный» по отношению к тем временам являются анахронизмами. Мы также не знаем точно ни этнического состава ассирийской военно-государственной элиты, ни способов ее воспроизведения. Не исключено (исходя из опыта поздних империй, рискнем постулировать, что так оно и было): ассирийцем можно было стать, вступив в армию и проявив себя на войне. Можно даже задуматься над тем, какой могла быть «инициация в ассирийцы» — не изощренная ли казнь пленного? И не были ли массовые экзекуции своего рода ритуальным актом, которым должен был отметиться новый монарх? Но никаких сведений об этом нет. Впрочем, подобные традиции и ритуалы могли быть неписаными или даже подсознательными (второе — особенно вероятно). Тем более что главный бог Ассирии — покровитель войны Ашшур — таких жертв, без сомнения, требовал.
В результате Ассирия опустошила все окрест лежащие земли, беря в плен только искусных работников и уничтожая остальных, обложила данью ближневосточные города вплоть до Средиземного моря[238] и окончательно перешла в наступление на вавилонском направлении. Венцом подобной политики стали подвиги храброго разбойника Тукульти-Нинурты I, правившего Ассирией в конце XIII в. до н.э.[239] Вавилон был захвачен и разграблен, а статуя Мардука вывезена в северном направлении[240]. Гораздо важнее следующее: во время этого похода ассирийский царь невероятно обогатил свою государственную библиотеку, а вавилоняне лишились многих тысяч клинописных табличек. Таким вполне обычным способом ассирийцы окончательно приобщились к шумеро-аккадскому культурному наследию.
В скором времени ассирийские надписи обнаруживают следы подражания древним вавилонским текстам, писцы Ашшура начинают учить абсолютно мертвый шумерский язык (дабы никто не мог их упрекнуть в необразованности), а северные цари сразу же после первых побед именуют себя повелителями «Шумера и Аккада», вызывая к жизни совершенно забытый древний титул[241]. Вот что значит культурная традиция![242] В дальнейшем удачливого Тукульти зарезал кто-то из приближенных (а его сыновья начали обычную борьбу за престол), и вавилонско-ассирийская вражда слегка поутихла[243]. Впрочем, как мы помним, тогда на Вавилон напали уже эламиты, но ассирийцам в эту минуту было не до раздела чужого имущества.
Что же произошло? Объяснение простое: оказалось, что грабительский метод существования государства себя не оправдывает — хетты-то, да и митаннийцы, сгинули не без причин. Нельзя все время опустошать округу и думать, что для длительного процветания хватит одной лишь военной мощи. Поэтому со временем у ассирийцев начались серьезные политические проблемы, и многочисленные завоевания ими были, по большей части, утрачены[244]. Вавилон также вернул себе независимость, а потом даже сумел отбиться от эламитов. После этого, впрочем, в жизни наших протагонистов наступила еще одна «черная дыра». На этот раз виноваты были кочевники-арамеи — появившаяся «из ниоткуда» группа семитоязычных (родственных и современным евреям, и арабам) племен. Считается, что приблизительно в середине XI в. до н.э. с их проникновением не справлялись ни ассирийская, ни вавилонская армии, в лучшем случае, способные защитить только крупные города[245].
Не исключено, что потрясения конца II тыс. до н.э. представляют собой одну из волн Великого переселения народов, подобного тому, что гораздо лучше описано для массовых миграций III–VI вв., в отношении которых этот термин обычно применяется. С тем же промежутком времени (примерно XII–XI вв. до н.э.) связаны: миграция северян-дорийцев в Грецию, повлекшая гибель микенского царства; нашествие «народов моря» на Малую Азию и Левант, сокрушившее хеттов; финикийская колонизация и вторжение арамеев в Междуречье. Нам, конечно, неизвестна точная хронология событий, и сами они могут быть описаны только в очень общих чертах. Кажется, однако, что древний мир действительно прошел тогда через серьезный кризис, связанный с массовыми миграциями. Движения народов Евразии во время «позднего» Volkerwanderung'a тоже носили немного стохастический характер, наслаивались друг на друга и заняли не менее 300 лет.
На полтора века в Месопотамии наступает хаос, государственные образования заметно ослабевают. Сохранилось известие о том, что статую одного из чтимых богов в течение многих лет по соображениям безопасности даже не могли привезти на новогодние празднества в Вавилон. Но в итоге и Вавилония, и Ассирия устояли перед этим переселением народов. Сказались по-видимому, уже многовековые традиции государственности (и, хочется добавить, культуры). Интересно, насколько в этом ассирийцам помогла новоприобретенная аккадская образованность?
На наш взгляд, ассирийцам удалось в какой-то мере ассимилировать арамеев — некоторые ученые говорят даже об ассирийско-арамейской национальной общности. Про Вавилонию того периода данных мало — не исключено, что успешная ассимиляция пришельцев с запада происходила и там, но медленнее и иначе, нежели в Ассирии, не «сверху», с позиции государственной силы, а «снизу», на уровне бытовом и культурном. Напомним, что примерно в то время к арамейской письменности был приспособлен финикийский алфавит и постепенно арамейский начал становиться основным языком Переднего Востока[246].
Впрочем, письменные источники времени IX–VII вв. до н.э. однозначно свидетельствуют в пользу государственного приоритета ассирийского (аккадского) языка, но не забудем, что обожженные клинописные таблички сохранялись в веках намного лучше, чем арамео-язычные пергаменты и папирусы[247].
В любом случае, новые сведения поступают только с начала IX в. до н.э. После этого могущество Ассирии начинает невообразимо расти. Апогеем становится создание первой мировой сверхдержавы — Новоассирийского царства. Его войска неоднократно будут брать и разрушать Вавилон, эти же войска со стен Иерусалима станет проклинать первый из великих пророков Ветхого Завета — Исайя, или, точнее, Йешайаху, сын Амоса. Одно это имя дает нам повод обратить внимание на древний Израиль и вспомнить о судьбе потомков Моисея.
238
Ассирийский царь Тиглатпаласар I обогатил прибрежные скалы хвастливой надписью, упоминающей о его охоте на дельфинов. Это было уже на излете Древнеассирийского царства (рубеж XII–XI вв.). В ту эпоху ассирийцы дошли до озера Ван и, возможно, даже до Черного моря (Якобсон В. А. Месопотамия в XVI–XI вв. до н.э. // История древнего мира. Т. 1. С. 208).
239
Существует мнение, что именно он был прообразом библейского Нимрода. Безосновательным это мнение назвать нельзя, но доказательным — тоже. Удивительно, насколько подобная проблема важна для некоторых ученых.
240
Вот тогда образ бога впервые покинул Вавилон. Но об этом событии ученые спорят. Не исключено, что данное «богохульство» приписано ассирийцам поздними вавилонскими авторами.
241
Религиозная конвергенция тоже постепенно шла. Храм, посвященный Мардуку, существовал в ассирийской столице уже в XIV в. до н.э., а около 1200 г. в Ашшуре впервые справляют новогодние торжества согласно вавилонскому ритуалу (Garelli P., Durand J.-M., Co
242
Оцивилизовывание захватчиков — феномен, хорошо известный. Речь идет не о преображении варваров (по примеру Поднебесной, прекрасно китаизировавшей многие волны кочевников), а о взаимовлиянии разлагающихся в море культурного декаданса побежденных и их сообразительных победителей. Так Греция повлияла на Рим, одновременно почерпнув у него новые жизненные силы, а политически беспомощная Италия Возрождения начала триумфальное шествие по миру на копьях французской и испанской армий.
243
Скупые данные свидетельствуют: ассирийцы и вавилоняне не раз наносили друг другу военные поражения, но обычно были не в состоянии оформить свои победы в территориальные приобретения — по-видимому, в ХIII-ХII вв. до н.э., между двумя государствами существовало геополитическое равновесие.
244
Правление Тиглатпаласара I (1115/4–1077/6 гг.) считают последней попыткой повторить достижения Тукульти-Нинурты и указывают на их чрезвычайно временный характер. «…Практические результаты [деяний Тиглатпаласара I] были ничтожны» (Якобсон В. А. Указ. соч. С. 208). «Казалось, ассирийский царь смог восстановить империю Тукульти-Нинурты I. Но это была чистая видимость!» (Garelli P., Lemaire A. Op. cit. P. 53–54).
245
Есть точка зрения, что ассирийцы отбивались лучше других и смогли защитить свои земли от полного разорения. Поэтому столкнувшиеся с организованным сопротивлением арамеи двинулись в южную Месопотамию и нанесли Вавилонии даже больший ущерб. Возможным кажется и предположение о том, что борьба с арамейским нашествием окончательно вытесала ассирийские военно-организационные качества, ставшие с того времени чертами национального характера (Garelli P., Lemaire A. Op. cit. P. 56–59).
246
Только в VII в. его в этой роли сменил арабский. Наиболее древние алфавитные надписи, обнаруженные в Палестине, относятся к XVI в. до н.э., но где-то около 800 г. до н.э. их количество резко возрастает — возможно, это связано с широким распространением арамеоязычной культуры.
247
Подобные факты полезно помнить в тех случаях, когда разговор заходит о несоответствии дискурсивной истории или хронологии, с одной стороны, и данных письменных источников — с другой. Есть немало причин тому, что источники, связанные с определенной эпохой, языком и даже видом письменности, сохранились в очень малых количествах или не сохранились вовсе. Например, не существует никаких подлинных древнеиндийских документов, но это не значит, что у Индии не было древней истории. Кстати, не исключено, что увеличение количества алфавитных надписей в Палестине на рубеже IX–VIII вв. связано не только с распространением письменности как таковой, но и с началом частого использования долговечных материалов — глиняных черепков, камней и проч. (Garelli P., Lemaire A. Op. cit. P. 190).