Разбойники из Рэттлборджа

СТАРШАЯ САДОВНИЦА. Доброе утро, миссис Пикман.

МЛАДШАЯ САДОВНИЦА. Доброе утро, миссис Пикман.

ВАЛЕРИ. Сад великолепный.

СТАРШАЯ САДОВНИЦА. Спасибо вам большое, миссис Пикман.

МЛАДШАЯ САДОВНИЦА. Спасибо вам большое, миссис Пикман.

Валери кивает, проходя мимо женщин и направляясь по холму к особняку. Как только она выходит из предела слышимости, садовницы возобновляют оживленный разговор.

Валери подходит к двери. Складывает зонтик и ставит плетеную корзину на каменную скамью. Смотрит на перламутровую кнопку у лакированных дверей из красного дерева. Нажимает на кнопку: ДИНЬ ДИНЬ ДИНЬ ДОН.

Валери улыбается новинке — электрическому дверному звонку.

Изнутри доносится СТУК ШАГОВ. Дверь открывается. ДВОРЕЦКИЙ, среброволосый мужчина семидесяти лет, распахивает дверь.

ДВОРЕЦКИЙ (с английским акцентом). Доброе утро, миссис Пикман.

Валери озадаченно смотрит.

ДВОРЕЦКИЙ (продолжает). Вы пришли с визитом к хозяйке дома?

ВАЛЕРИ. Почему вы говорите как англичанин?

ДВОРЕЦКИЙ. Этого потребовала хозяйка.

Из особняка доносится звук пронзительного женского СМЕХА.

ДВОРЕЦКИЙ (продолжает). Вы с визитом к скорбящей хозяйке?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Веди ее, Ральф!

ДВОРЕЦКИЙ. (показывая на плетеную корзину). Позволите помочь с ношей?

ВАЛЕРИ. Это всего лишь пирог… я справлюсь. Но буду рада, если повесите где-нибудь зонт.

Она передает Дворецкому сложенный зонт.

ДВОРЕЦКИЙ. Прошу, входите, присоединяйтесь к трауру.

Изнутри доносится новый взрыв ПРОНЗИТЕЛЬНОГО СМЕХА.

Валери с плетеной корзиной входит в комнату с толстым ковром, три стены завешаны картинами и гобеленами. Четвертая стена целиком из стекла и выходит на зеленый лабиринт за домом.

Алисия Бинфри, в лиловом кимоно, сидит на пышном диване, читая газету. Она поразительно красива, такая роскошная, что другие женщины при ней чувствуют себя неуютно.

Алисия отрывается от газеты, ее зеленые глаза сияют из-под черных ресниц.

АЛИСИЯ. Доброе утро, миссис Пикман. Что вас привело в такой игривый и свежий день?

Валери не знает, что ответить.

ВАЛЕРИ. Я слышала о кончине вашей тетушки и хотела принести соболезнования от меня и моего мужа.

АЛИСИЯ. О, спасибо за сочувствие.

Валери не понимает, серьезна ли Алисия или шутит.

ВАЛЕРИ. Я испекла вам пирог.

Алисия усмехается.

АЛИСИЯ. Спасибо.

ВАЛЕРИ. Вы были близки с вашей тетушкой?

АЛИСИЯ. Нет. Я встречала ее только раз, когда мне было двенадцать. Она водила меня на сельскую ярмарку и меня на нее стошнило. С тех пор я ее не видела.

Алисия усмехается. Валери усмехается.

АЛИСИЯ (продолжает). Откуда вы, миссис Пикман? Техас?

ВАЛЕРИ. Нет, мой муж оттуда, но я родилась и выросла в Колорадо.

АЛИСИЯ. В Колорадо была опера?

ВАЛЕРИ. Была, и я ходила туда при каждом удобном случае.

Алисия кивает, размышляя, взвешивая…

АЛИСИЯ. Мне нужно сбежать из дома до того, как Дженис и ее прихорошенные нравоучительные подруги придут меня проведать, но если желаете послушать фонограф, можно запланировать для вас еще один визит, попозже.

Валери с энтузиазмом кивает.

ВАЛЕРИ. Я бы очень хотела его увидеть — и услышать.

АЛИСИЯ. Я так и думала. Заняты сегодня вечером, миссис Пикман?

ВАЛЕРИ. Нет — муж на службе. И зовите меня Валери.

АЛИСИЯ. Приходите сегодня около семи часов, и мы послушаем замечательные итальянские теноры, попивая славное итальянское вино.

ВАЛЕРИ. Было бы чудесно, Алисия.

АЛИСИЯ. Пожалуйста… Зовите меня мисс Бинфри.

Она не шутит.

Поглаживая живот, шериф Пикман выходит из Закусочной Оскара в сопровождении помощника Куперсона и ПОМОЩНИКА БАРТЛИ, коренастого тридцатилетнего мужчины с выдающейся челюстью, пышными черными усами и косматыми черными бровями.

Пикман глядит на бинт на костяшках Куперсона.

ПИКМАН. Прошлой ночью случилось что-то, о чем мне надо знать?

КУПЕРСОН. Ничего, что стоит внимания… Три распри да пара ссор деревенщины, ничего ужасно важного.

Пикман кивает; они с Куперсоном смотрят на север центральной улицы. Бартли оборачивается на юг и видит, как среди утреннего движения пешеходов и экипажей к ним едут мэр Хоган и его подобострастный приятель по мужскому клубу Дуган.

ПИКМАН. Я объелся. Вот бы лечь прям здесь да вздремнуть.

БАРТЛИ. Не советую, босс. Обернитесь.

Пикман и Куперсон оборачиваются на юг и видят, как к ним пыхтит безлошадный экипаж мэра.

Все три законника снимают шляпы.

Машины ПЫХТИТ и ЧИХАЕТ, притормаживая на пыльной улице.

ПИКМАН. Мэр.

БАРТЛИ. Мэр.

КУПЕРСОН. Мэр.

ХОГАН. Шериф. Помощники.

Дуган кивает, но сам не говорит, и к нему не обращаются.

Хоган смотрит на раскрашенную стеклянную витрину Закусочной Оскара за спинами законников.

ХОГАН (продолжает). Что ж, должен сказать, это заведение — чертовски отличное место для жареного куриного стейка, определенно, определенно. (Дугану) Должно быть, там даже меню непросто прочесть, когда со всех сторон ослепительно сверкают значки. Поистине, созвездие икон закона.

Дуган согласно кивает.

ДУГАН. Несомненно, самое безопасное место.

ПИКМАН. Что могу для вас сделать, мэр Хоган?

ХОГАН. Ни черта, кроме того, что и так делаете со времен ухода шерифа Реддингтона в отставку.

Хоган тянется к карману пиджака и извлекает запечатанный воском конверт. Протягивает Пикману.

ХОГАН. (продолжает). Это премия, с выплатой которой я столь затягивал. И вам запрещается меня благодарить, ибо она ваша по праву.

Пикман кратко кивает в благодарность.

Хоган наклоняется и отпускает педаль сцепления своего напыщенного средства передвижения.

ХОГАН (продолжает). Вас также порадует новость, что вы больше не должны ни цента Банку Рэттлборджа.

Пикман, раскрыв рот, смотрит на мэра.

ПИКМАН. Мэр Хоган, не стоило…

ХОГАН. Пустяки. Банк должен был мне пару услуг, а теперь на одну меньше.

Хоган прочищает горло зрелищным манером, включающим щеки, подбородки, глаза и все десять пальцев.

ХОГАН (продолжает). Что ж, нам пора проваливать, ребята, пока жены не поймали нас за бездельем. Они и так не рады, когда мы хоть каким образом наслаждаемся жизнью. Стоит благоверной увидеть, как я улыбаюсь во сне, тут же меня будит.