Страница 88 из 148
— Мы далече от людских путей, — отмахнулась Мила. — До нас этому Бору добираться сто лет. Да ещё зимой…
— Ну да, ну да, — натянуто улыбнулся комендант. — Но ухо надо держать востро.
Он скрыл от Милы, что ему пришло и второе письмо, но уже от Жуги Исаева, который предписывал всячески помогать Бору, коли той появится у них.
Вечером заявился Храпов.
— Опять? — нахмурился комендант. — Когда вы ту «медь» перетягаете?
— Вот что, Тимофей Ильич. Мириться пришёл…
— А! Как прослышал, что Орешек пал…
— Что? Захватили-таки?
— А ты думал.
— То-то я гляжу, что «деловые люди» засуетились. Краем уха слышал, что они к гоблинам пойдут.
— Зачем?
— За золотом… Мало им, видно, того, что у Молотовых наскребли.
— Н-да… Ну, надеюсь, гоблины им головы быстро пооткручивают.
— А ещё слышал от них, что они на север к Мен-Хаттону идти собираются.
— Во, дураки! Чего там забыли?
Храпов пожал плечами.
Поутру пришли уставшие разведчики и доложили, что заметили очередной отряд орков, который снова двинулся вниз по реке к Великанам.
— Н-да! Забегали они по Сиверии… Что там Ермолай, интересно, сговорился с ними, или нет? — комендант посмотрел на Милу.
— Раз нас не трогают, то, может, и сговорился, — ответила та.
— Тогда бы написал.
— Где ему до нас… Небось порт обустраивает.
Безрадов крякнул от недовольства и побрёл в дом. А Мила снова прошлась по крепости в своём ежедневном смотре.
Наконец-то вырисовывалась вполне удовлетворительная картина. Огонькова взобралась на деревянную башню и довольным взглядом окинула открывающийся вид на защитный вал, обновлённые и усиленные стены да ворота.
Сколько работы сделано! С северо-запада крепость стала практически неприступной.
Но всё-таки надо быть не предвзятой, — осадила себя Мила, — ещё немало сделать предстоит. Вот чуть пройдёт зима и по серьёзному займёмся южной стороной крепости. Всеми этими «огородиками» да «выпасами».
И впервые, наверное, с самых детских лет, Мила вдруг ощутила приятное чувство удовлетворения. Когда всё получается, когда работа спорится, когда всё схвачено и контролируется… И над всем этим стоишь лишь ты, как венец… как бог, наконец!
Эка, хватила, — улыбнулась Огонькова и счастливо вздохнула. — Только занавесочек в горошек и не хватает…
3
— Вы сами-то кто будете?.. Что тут случилось?
Я никак не мог достучаться до разума женщины. В глазах полное отсутствие какой-нибудь вразумительной мысли.
На вид лет тридцать. Испачканное в саже лицо, обрамлённое в кольчужный капюшон (кстати железные кольца хоуберка были поразительно чисты, без всякого намёка на ржавчину, а особенно блестели начищенные грудные пластины), невысокий рост, сделанные на умойрский манер железные наплечники, наручи и поножи, в руках средней длины однолезвийный меч, очень похожий на клинок каргаллаского типа…
Кто она такая? Слишком много доспехов, не только как для женщины, но и вообще для Сиверии. Тут в основном практиковали более активную манеру ведения боя (по горам да лесам не особо поскачешь, будучи закованным в железо). Потому и мечи делали прямыми с обоюдоострыми краями, и с «долами» по всей длине клинка. И в силу того, что противоборствующие стороны имели малочисленные отряды, поединки носили больше индивидуальный характер.
А, кстати, на Ингосе тоже таскали мало доспехов… Но там их не носили из-за дороговизны железа. Истощённые рудники не давали возможности в полной мере обеспечить воинов защитными средствами.
Она с Умойра… Нет сомнений! Да и черты лица это выдают… Карие глаза… На Умойре девушки частенько с карими глазами… (Интересно, а я откуда это знаю?)
— Мила, — эти слова женщина выдавила из себя с большим трудом.
— На вас напали? — снова спросил у неё.
— Да… напали…
Мила вдруг села на обуглившееся бревно и громко зарыдала.
Начинается! Только слёз тут не хватало! — я огляделся по сторонам, не убирая на всякий случай лук. Среди мертвых тел и их частей были заметны несколько крупных фигур, явно принадлежащих оркам.
— Слезами делу не поможешь, — заметил я, уставившись на чью-то оторванную ногу в темном рваном сапоге.
Мила подняла голову и зло посмотрела на меня.
— Да что ты понимаешь! — в сердцах бросила она. (Для неё всё произошедшее, безусловно, было горем неимоверным, но я вдруг ощутил странное равнодушие. Это от усталости, а не чёрствости, — оправдался я перед собой.) — Здесь такое было…
— Вижу, вижу… Судя по всему это дело рук орков?
Женщина оглянулась и затем встала.
— Почему орков? Нет… Сюда ворвались дикие великаны с запада! — перед глазами Милы промчались сумбурные воспоминания. Ей запомнились только пожар, крики, да общая суматоха. — Хотя… хотя… были и орки… были…А ты сам кто такой? — чуть придя в себя, спросила она.
— Я уже говорил, — отмахнулся от Милы рукой, а сам направился к ближайшему телу. — Кто-то ещё остался в живых? Вы проверяли?
— Что? — Мила стала растеряно крутить головой.
— Ясно. Вот что: я пойду с восточной стороны, вы с западной. Держите меня в поле зрения и в случае чего…
— Ты чего раскомандовался? — Мила хотела сказать строго, но в последний момент чуть всхлипнула.
— От того, что опыта побольше вашего имею. А меч-то, кстати, сухой…
— И что? — непонимающе поглядела на свой клинок женщина.
— Вы когда-нибудь участвовали в сражении? Вот то и оно! Смотрю, что своей спатой вы только мух гоняли. На нём ни капли вражьей крови…
И я пошёл с востока. Мила ещё несколько мгновений смотрела то на меня, то на меч, а потом направилась с другой стороны выгоревшего Острога. Не прошло и минуты, как женщина вскрикнула:
— Я нашла… тут живой… кто-то…
Это был какой-то мужичок с подпаленной головой. Он лежал, придавленный бревном у грязной широкой лужи.
— Кто это? — спрашивал я, пытаясь приподнять деревянный брус.
— Егор… Хватов.
Человек застонал и приоткрыл глаза.
— Пошевели руками-ногами. Что-то болит? — сказал я.
Хватов попытался встать и охнул, хватаясь за левый бок.
— Всё тело ломит, — прошептал он сухими губами. — А так, вроде, целый…
— Ну и отлично.
Мы втроём обошли развалины, и нашли ещё семерых живых человек да один «росток» гибберлингов по прозвищу Стрелки. Кое-кто всё же был ранен, но не сильно.
Комендант крепости был обнаружен у северо-западной башенки. Голова у него отсутствовала (ощущение, будто её откусили), а со спины торчало толстое копье. Хоть Мила уже взяла себя в руки, но сдержать слезу не смогла.
— … стоять на страже… хранить верность Лиге… идеалам Света… — доносилось до моего слуха её бормотание.
Поднявшийся холодный ветер стал заносить снегом мертвые тела и развалины крепости.
— Пожар начался с юга, — подали голос подошедшие гибберлинги.
В этом «ростке» старшими были сёстры, а брат, так сказать, на подхвате.
— Что? — «вернулась» в этот мир Мила.
— Мы осмотрелись вокруг, — продолжила одна из сестёр Стрелок. — Надо бы сходить по бережку вниз по течению. Может следы какие найдём…
— Мне с той стороны ничего не повстречалось, — подал голос я. — Хотя ночью видел какие-то факелы в лесу…
Тут же вспомнилось странное зарево, которое я принял за северные сполохи. А это на самом деле были отблески бушевавшего пожара.
Даже невооруженным взглядом было ясно, что сначала подожгли лес, который с юга почти вплотную подходил к деревянному частоколу. Непростительная ошибка… Однако смущало другое: как же быстро выгорела крепость. Словно это было… колдовство.
— Орки, — сделала безапелляционное заключение Мила насчёт тех незнакомцев с факелами, которых я видел ночью. — Дозорные говорили, что видели небольшие отряды, шатающиеся в лесах, что тянутся от Каменных Великанов… от «ворот», — чуть уточнила женщина.
— Мы ещё видели следы, ведущие за реку. Скорее всего, — рассказывала та из гибберлингского «ростка», что была явным живчиком в своей семье, — великаны из пещер Костяной равнины захватили пленных.