Дивнариум

— Ваше величество, я про вас с Алексиэлем песню сочинила! — завопила Афадель с макушки яблони.

— Тогда не слезай, — отрезал король. И обратился ко мне: — А ты мог бы подучить всеобщий лесной. Тебе пригодится.

— Я всегда! — заверил я, спрыгивая наземь. — Может, дадите пару уроков, ваше величество?

— Мне некогда, — сказал король. — Обратись к Леголасу.

— И я! — завопила Афадель. — Я хочу брать частные уроки у его высочества!

— Нет-нет, — быстро сказал король. — Только групповые.

— Групповые еще круче! — обрадовалась Афадель. — Леголас придет?

— Леголас занят, он работает, — строго сказал король. — Лучше пусть вас советник подучит.

— Фу, — Афадель кинула вниз яблоко. Алексиэль поймал его на лету и с хрустом сжевал. — Тогда я точно спою, и только попробуйте мне запретить!

— Маме скажу, — пообещал король и тронул оленя. — И не забудьте про яблоки!

Мы переглянулись, и я со вздохом снял рубаху. Мухоморы мы в моих штанах уже таскали, настал черед яблок…

Ну а через несколько дней началось состязание бардов и прочих менестрелей. И отговорить Афадель от участия я не смог: пока мы собирали яблоки, она придумала еще шесть строф и была намерена исполнить их под мой аккомпанемент.

Я хотел было сказать, что порвал струны и вообще потерял лютню, но решил, что это недостойно мужчины. Поэтому я с чувством поцеловал маму перед концертом и приготовил на всякий случай мешок сухарей, смену одежды и лук. И мы пошли выступать в состязании бардов…

Первым выступал сладкоголосый красавец из Лориэна (не тот, который жених Афадели, какой-то незнакомый). Он исполнил балладу о любви к некой неприступной деве, в которой легко угадывалась Владычица Галадриэль. В каком месте она недоступная, интересно, подумал я, вспомнив давнишний инцидент с мэллорном.

Следом явился гость из Ривенделла (тоже не жених Афадели) с воинственной песнью. Мне понравилось, под нее можно было притопывать и прихлопывать. Сразу видно гномье влияние в музыке!

Потом вышел Следопыт. Я и не знал, что он приехал. Следопыт спел про дружбу и огреб неистовые аплодисменты Леголаса.

Дальше была наша очередь. Я ударил по струнам, а Афадель запела. Голосище у нее такой, что мою лютню почти и слышно не было, я мог тренькать, как угодно.

На втором куплете слушатели запереглядывались. На третьем король выразительно закашлялся, но разве Афадель остановишь? Она была намерена спеть все до конца.

На шестом у меня порвалась одна струна (честно!), но всем было наплевать: все слушали Афадель. Думаю, ее песнь долетала до Минас-Итиля. А может, и до самого Мордора. То-то Саурон порадовался: сел, поди, поужинать, вина выпить, а тут такие кошачьи вопли с двойным подтекстом… Гм. Ну это я увлекся…

Афадель тем временем дошла до эпической сцены овладения королем нашим Трандуилом загадочным лосем, в котором все давно узнали оленя.

Раздались аплодисменты. Это хлопал король. За ним втянулись прочие — как я понял, хотели заглушить песню. Ну не знаю не знаю. Это ж как надо аплодировать! Как бы своды не обрушились.

Афадель прибавила громкости. Теперь аплодисменты звучали как ударные на фоне ее гроула. Лютни моей слышно не было, так что я под шумок перестал играть, прислушиваясь к гулу свода королевского дворца. Ох не нравилось мне это!

Олень бил копытом. Оказалось, он отбивает ритм, и Афадель начала еще и пританцовывать.

Ко мне подошел Леголас и что-то крикнул. Через минуту я сообразил, о чем он спрашивает.

— Уже недолго, — я перекрикивал этот коллективный шабаш. — Всего восемь куплетов осталось.

Я ошибся. За ночь Афадель успела сочинить еще десять, а поскольку переорать ее и потребовать прекратить выступление не могло все жюри вместе взятое во главе с королем, то пришлось слушать… Ничего, кстати, к концу подругу мою унесло в романтику.

Словом, оргия продолжалась, пока Аафдель не допела. тогда наступила мертвая тишина. На короля не решались смотреть, поэтому я не знаю, что выражало его лицо.

— Принесите приз, — сказал он сквозь зубы. Олень ударил копытом.

Приз внесли. Это была золоченая арфа на подставочке.

Ростом с меня.

Я сразу понял, что если ее вручат Афадели, то таскать этот инструмент придется мне. Однако король был настроен решительно.

— Это тебе за песню, — сказал он. Прозвучало двусмысленно.

Афадель прижала арфу к бронелифчику и просияла взглядом и всеми бриллиантами.

— Спасибо! Спасибо, ваше величество! Следующую песнь я тоже посвящу вам, — пылко пообещала она.

— Не надо, — с расстановкой ответил он. Веко у него отчетливо подергивалось. — В следующий раз у нас конкурс исторической песни. Спой что-нибудь о битве… какой-нибудь битве, где не было меня!

— Я спою о битве Леголаса! — пообещала она.

— Я сказал — исторической! Леголаса тогда еще не было!

— Вы все — важные вехи истории, — возразила она, лаская короля взглядом.

Трандуил поплотнее запахнул мантию.

— Второй приз — для Следопыта, — сказал он, и в зал внесли серебряную арфу.

Бронзовая досталась лориэнцу, явно из политических соображений, а ривенделлец получил утешительный приз — кошель с золотом. Лучше б мы с ним поменялись.

— Ну что ж… Пора и попировать, — заявил король и первым двинулся в зал.

Ну а мне предстояло тащить проклятую арфу домой к Афадели. А потом тащить Афадель к ней домой…

19

Дела семейные

— Афадель, я умираю, — сказал я серьезно. — У меня жар.

— Не сдохнешь, — оптимистично ответила она и облила меня холодной водой. — Перегрелся немножко, бывает.

Поскольку она облила меня не только водой, но и ведром, я упал. На самом деле я мог и увернуться, но упасть и лежать было куда приятнее. Пусть даже и в луже, там было прохладно.

— Умираю… — простонал я.

— Ты же эльф! — сказала она укоризненно.

— А что, эльфу уже и помереть нельзя? — обозлился я.

— Помереть — сколько угодно. А вот болеть эльфы не болеют. Если только страдают от тяжелых ран.

Я не нашелся с ответом и встал на четвереньки. Мы вчера укатали столько бочек, что выглядели… непрезентабельно.

— Будешь болеть — маме скажу, — продолжила коварная Афадель.

— А я твоей скажу, что ты вчера на плесе вытворяла, — не остался я в долгу.

— А она не поверит!

— Да ладно! — сказал я с выражением. — У меня свидетелей минимум десяток!

— Это не свидетели, а соучастники! — отбрила она. — Между прочим, у них тоже мамы имеются!

На гражданском законодательстве Афадель собаку съела, так что я не стал спорить.

— А я думал, мы друзья, — горько произнес я и сел, придерживая голову руками. — А ты вот так…

— Ну ладно, — заворковала она, присаживаясь рядом и крепко меня обнимая. — Ну конечно, друзья! Но я же должна тебя как-то подбодрить!

— Ага, вот так… и вот так… да, Афадель, продолжай… — Я зажмурился. — Ты настоящая подруга, у меня уже почти все прошло…

— А что это у вас? — раздался над нами голос Леголаса.

Видимо, Афадель ему показала, потому что шаги удалились куда-то в сторонку.

Я не посмотрел на принца. Во-первых, я его уже видел, во-вторых, был не в силах поднять голову. В-третьих, вчера именно он был инициатором странной игры на выпивание. А в-четвертых, мне просто лень было шевелиться, благо Афадель умела работать не только руками.

— Ну, выздоровел? — спросила она.

— Ы-ы-ы… — блаженно ответил я. — Башка все еще болит…

— А почему у меня не болит? — вопросила Афадель.

— У тебя сейчас не критические годы…

— Ты на что это намекаешь? — подозрительно прищурилась Афадель. — Что я замуж никак не выйду, да?

— Тебя уже трое сватали, ты всех выгнала, — пожал я плечами и уткнулся во влажный мох.

— Разве это женихи! — презрительно сказала Афадель. — То ли дело наш Трандуил! Или хотя бы Элронд…

— Трандуил тебя не возьмет, — сказал я честно, — ему еще жизнь дорога.

— А Элронд? — сделала она стойку.