Нежить

Но летающих паразитов можно было остановить. Пылающие Жаровни швыряли в них веерообразные вспышки огня, которые испепеляли тварей целыми стаями. Тем временем ящероподобный монстр получил уже столько ранений, что его разлагающаяся дохлая туша, казалось, была вот–вот готова рухнуть. Его сочащаяся кожа подрагивала, когда рана, сквозь которую виднелись раздробленные кости, пыталась затянуться.

Барерис решил, что не даст ему времени на исцеление. Чудовище будет уничтожено немедленно, пока не успело ранить кого–нибудь ещё. Он заставил Убийство двинуться вперед, и грифон, взмахнув крыльями, взмыл высоко в воздух, целясь в голову твари. Другие южане, охваченные порывом той же отчаянной решимости, тоже набросились на монстра.

И тогда из язв ящероподобной твари брызнула слизь, заполнив воздух так же плотно, как и насекомые. Когда эта субстанция попадала на людей и грифонов, те начинали кричать.

В тот момент Убийство находился над головой монстра, и его тело защитило Барериса от вонючего потока. В доспехах и ботинках барда появились дыры, а плоть за ними покрылась волдырями, но по сравнению с тем, что произошло с грифоном, это были пустяки. Плоть бедного животного оплыла, обнажая кости.

Едкий гной также расплавил подпругу на седле Убийства. Оно соскользнуло со спины мертвого зверя, прихватив с собой Барериса. Он пропел слово силы, и его стремительное падение замедлилось. Они рухнули на землю.

Вытащив ноги из стремян, бард поднялся и приготовился атаковать. Несколько других солдат сделали то же самое, и он задался вопросом, как же им удалось выжить в потоке кислотных брызг.

Огромная нога начала опускаться на пол, и он проскользнул под ней. Чудовище попыталось достать его своими челюстями, но он успел отпрыгнуть и оказался рядом с гниющей грудью своего противника. Бард принялся раз за разом вонзать в неё меч, стремясь отыскать сердце.

Его товарищи кромсали другие части тела чудовища. На его спине танцевали вспышки священного пламени. Наконец монстр тяжело завалился на бок.

Барерис нанес ему ещё несколько ударов, чтобы убедиться, что гигантская туша была по–настоящему неподвижна. Потом он развернулся, окидывая взглядом поле боя.

Гигантский ящер уничтожил множество людей и грифонов, но этого было недостаточно, чтобы атака южан захлебнулась. Остальным подчиненным Ксингакса также не удалось добиться больших успехов. Это предотвратила Таммит и несколько находившихся под её командованием легионеров.

На самом деле яростные попытки защитников крепости отразить нападение стали слабее — живые и разумные слуги Ксингакса замерли, глупо тараща глаза. Барерис понял, что они считали гигантского ящера неуязвимым и при виде его гибели оказались охвачены изумлением и ужасом.

Ухмыльнувшись, он запел песню, чтобы разжечь в груди своих товарищей искру отваги, а сердца врагов наполнить ужасом, и поднял лук и колчан одного из павших солдат. Его собственное оружие сгорело вместе с креплениями седла Убийства и пришло в негодность. Он посылал стрелу за стрелой в находившихся на галерее врагов, пока не заметил то, что заставило его желудок, сжаться от ненависти.

Когда ящер–нежить пал, убившие его воины развернулись, переключившись на других врагов, что избавило Таммит от необходимости прикрывать их с тыла. Хорошо. Ей больше нравилось атаковать. Выстроив часть легионеров клином, она повела их к одному из дверных проемов. После того, как они проломили стену щитов, выставленных воинами Ксингакса, уничтожить врагов оказалось проще простого.

Куда дальше? — задалась она вопросом. И тут её плечо сжали чьи–то пальцы.

Оскалившись, она развернулась и сбросила с себя руку, но обнаружила, что это был Барерис, который был достаточно неосмотрителен, чтобы незаметно приблизиться к ней со спины и застать врасплох. Его доспехи оказались изъедены дырами, через которые виднелись скверно выглядевшие ожоги, но его это, казалось, совершенно не беспокоило. Возможно, его так переполняла ярость боя, что боли он не чувствовал.

— В чем дело? — спросила она.

— Я знаю, где сейчас Ксингакс, — произнес он. — Он в проходе в центре восточной галереи.

Она кинула быстрый взгляд в ту сторону, пытаясь сделать это как можно незаметней.

— Вижу одного из тех огромных зомби, на которых он любит разъезжать, но его самого — нет. Думаешь, он, невидимый, сидит на нем верхом?

— Да. Зомби просто стоит там, ничего не делая. Зачем же ещё удерживать такого сильного бойца вдали от поля боя? И глянь–ка. На всем протяжении галереи наши враги, и живые, и мертвые, стоят вперемешку, а там находятся только ужасающие воины и им подобные твари. Почему же? Потому что близость Ксингакса губительно воздействует на живых, а он не может позволить себе ослабить своих собственных защитников. Я собираюсь разобраться с ним до того, как он наскребет достаточно мужества, чтобы принять активное участие в бою. Полагаю, ты захочешь мне помочь?

Она улыбнулась.

— О да.

Он одарил её ухмылкой, и на миг Таммит вновь увидела перед собой юношу, который так радовался тому, что удивлял её и заставлял смеяться.

— Тогда стой наготове и смотри, — подняв руку, он резко опустил её и запел.

Несколько Пылающих Жаровен повернулись в сторону того коридора, на который указывал Барерис. Один из них зачитал последнюю фразу со свитка, который в его руках вспыхнул и превратился в пепел. Другие вскинули кулаки или зазвенели охваченными пламенем цепями. По коже Таммит забегали мурашки и она почувствовала боль, когда в воздухе начала скапливаться священная мощь. Когда она высвободилась, прогремел взрыв, и стоявшие перед гигантским зомби ужасающие воины с гулями разлетелись на куски.

Барерис слегка подтолкнул Таммит, давая ей знать, что настало время действовать. Она превратилась в летучих мышей, и он исчез.

Полетев вперед, она снова увидела его, почти скрытого огромной фигурой серокожего великана–зомби. Он переместился через пространство, намереваясь напасть на Ксингакса сзади. Его клинок описал широкую дугу, чтобы поразить невидимого пассажира, сидевшего на плечах огромного зомби.

Даже сквозь шум битвы Таммит услышала вопль Ксингакса, похожий на крик страдающего ребенка. Никогда раньше Барерис не извлекал звуков, которые бы порадовали её настолько сильно.

Развернувшись, гигантский зомби попытался нанести Барерису мощный удар, но бард отступил за пределы его досягаемости. Ксингакс снова стал видимым, и с его непропорционально большой черной руки, некогда принадлежавшей Исвалу, сорвался поток ледяных кристаллов. Барерис попытался уклониться, но его все же задело.

Но, когда он рванулся обратно, ударил зомби по колену и, вытащив клинок, высоко взмахнул им, чтобы атаковать Ксингакса ещё раз, Таммит увидела, что это, равно как и окутывавшее его врага ядовитое облако, не нанесло ему особого ущерба. Готовясь к бою, он усилил свои естественные способности песнями, и, насколько она знала, талисманами и зельями. При виде его успехов она почувствовала прилив гордости.

Эта едва заметная эмоция почти затерялась в том потоке ненависти, что захлестнул её при виде Ксингакса. Летучие мыши закружились друг вокруг друга, и её человеческие ноги опустились на пол между обгорелыми останками и почерневшими костями — всем, что осталось от ужасающих воинов. Даже через подошвы ботинок она почувствовала боль — отголоски использованной священниками магии.

Подпрыгнув, Таммит схватила Ксингакса за шею и стащила его с его насеста. Барерис займется гигантским зомби, а она позаботится о его хозяине. Она вскинула меч, готовясь нанести удар.

Развернувшись к ней лицом, Ксингакс фыркнул, и пальцами, сомкнувшимися на его гниющей плоти, она почувствовала вибрацию. Затем под её руками не оказалось ничего, кроме пустоты, и Таммит поняла, что он хотел скрыться, переместившись сквозь пространство или между мирами.

Но мгновением позже его тело снова обрело материальность — его замысел провалился. На время он лишился этой способности. Его искривленный маленький рот распахнулся от изумления, и она вонзила меч ему в живот.