Сильные духом (в сокращении)

Она заметила, как он поморщился. Ему больно слышать такие вещи о девушке, которую он считал дочерью. Фавер попробовал сменить тему:

— Боюсь, будет нелегко найти для него убежище.

— По-моему, она влюблена.

— Но это очень опасно, ведь он американский летчик.

— Она наша дочь, — сказала Норма.

Глава девятая

Перед уединенным крестьянским домом, наполовину скрытым деревьями, был водружен флагшток. Каждый день на рассвете отряд партизан — двенадцать молодых людей, в том числе Пьер Гликштейн, — под пение «Марсельезы» поднимал французский флаг.

За неимением оружия тренировки партизан сводились к изучению топографических карт и ночным марш-броскам по пересеченной местности. Это должно было научить их в случае нападения немцев уходить, ориентируясь по компасу.

По субботам они, избегая дорог, пробирались в Грандвиль, где располагался районный центр Сопротивления. Там они получали задания и кое-что из того, что сбрасывали партизанам прилетавшие из Англии самолеты, а также деньги на покупку продовольствия.

В одну из суббот Пьер Гликштейн узнал в Грандвиле, что в последний раз из Англии доставили не только груз, но и человека, который должен был взять на себя командование всеми партизанскими отрядами в их районе. Бывший офицер французского флота, он был известен под именем Эжен.

Новый командир захотел побеседовать с членами группы, в которую входил Гликштейн. Он говорил с каждым наедине, и Пьеру пришлось дожидаться своей очереди. Наконец вызвали и его.

— Я слышал, ты специалист по подделке документов, — сказал Эжен, невысокий сорокалетний мужчина. — И что ты из Ле-Линьона.

— Да, я провел там какое-то время.

Они сидели напротив друг друга под деревьями на краю большой поляны. За спиной Эжена Пьеру были видны раскрытые ящики. Интересно, что в них, подумал он.

— Если нам понадобятся удостоверения личности и другие документы, сможешь их изготовить?

Пьер понял, что его проверяют.

— Это не трудно. При желании любой может научиться.

— Хорошо, — кивнул командир. — Еще я слышал, что в ваших краях упал самолет.

— Боши его обнаружили.

— Но летчика, насколько мне известно, не нашли.

— Кажется, нет.

— Он жив или погиб?

— Жив.

— А ты мог бы передать ему сообщение?

— От кого?

— Из Лондона.

— Зачем?

— Он опытный летчик. Если он в состоянии летать, командование хотело бы, чтобы он вернулся в строй. Союзные войска скоро высадятся в Европе.

Пьер молчал.

— Так что — он жив или нет?

— Передайте, что жив.

— Этого им будет мало.

— Его зовут Дэвид Гэннон.

— Он достаточно поправился, чтобы выдержать переезд?

— Куда?

— Например, сюда. Если англичане решат прислать за ним самолет.

— Думаю, да.

— Приятно было с тобой поговорить. — Эжен встал и пожал Пьеру руку. — Кстати, со мной прислали кое-какие припасы. Взгляни, может, тебе что-то нужно.

Гликштейн подошел к лежавшим на поляне ящикам. На этот раз партизанам много чего сбросили. В одном ящике были одеяла, в другом — медицинские принадлежности. Третий был доверху заполнен коробками с новенькой обувью. У Пьера уже несколько лет не было настоящих ботинок. Порывшись в поисках своего размера, он отобрал пару, но, вынув ботинки из коробки, обнаружил на стельке фирменный знак.

В оккупированной Франции человек в новой обуви бросался в глаза. Если его задержат в американских ботинках, ничто не поможет ему выкрутиться. Он кинул ботинки обратно в ящик.

— В чем дело? — спросил стоявший рядом парень из группы Пьера. — Не нашел своего размера?

Пьер не ответил, решив, что приятель сам догадается, как-никак бывший учитель. Но тот, похоже, не понял.

На следующий день двух бывших учителей из их группы арестовали — надев обновки, они пошли в соседнюю деревушку, где была почта. Пьер взял на себя командование группой. Подняв людей, он велел собирать вещи, и уже через десять минут они ушли, захватив с собой запас еды, одеяла и оружие. Ночь они пересидели в лесу, а на другой день нашли заброшенную ферму в десяти километрах от прежнего лагеря.

В субботу они, как обычно, прибыли в Грандвиль, где Эжен назначил Пьера старшим группы. На прошедшей неделе опять прилетал английский самолет, но на этот раз он не сбросил груз с парашютом, а приземлился на поле. На самолете прибыла радистка, англичанка лет тридцати. Когда Пьера с ней познакомили, он сразу подумал, что, если ее поймают, ей вряд ли удастся кого-нибудь обмануть — по-французски она говорила совсем плохо. Он окинул взглядом ее снаряжение: приемник, передатчик, батареи. Все такое громоздкое — и носить тяжело, и спрятать трудно. Самолет доставил и груз — ящики с оружием и боеприпасами, в основном автоматы и ручные гранаты, но также несколько минометов и реактивных гранатометов. Часть этого оружия получила и группа Гликштейна, которая пополнилась двумя новыми бойцами. Эжен велел Пьеру возвращаться на ферму и ждать дальнейших указаний.

Ле-Линьон стал торговым городом благодаря тому, что через него проходила железная дорога, а вокруг было много ферм, хотя и бедных. В надежде разжиться продуктами люди приезжали сюда из Лиона и других городов.

На тех же поездах приезжали беженцы, тоже с сумками и чемоданами. В переполненных, забитых багажом вагонах они не бросались в глаза, а сойдя на станции в Ле-Линьоне, незаметно отделялись от толпы и спешили к дому пастора Фавера.

В базарные дни крестьяне еще затемно нагружали телеги и машины тем, что вырастили для продажи, и отправлялись в город. На рассвете на улицах уже слышались цокот копыт и гул моторов.

Сегодня окрестные фермеры, как обычно, расставили свои телеги на рыночной площади, и, едва солнце поднялось над крышами, жители Ле-Линьона пришли за покупками.

Наведывалась в Ле-Линьон и еще одна категория людей с сумками и чемоданами — спекулянты. Эти профессионалы черного рынка вели торговлю за столиками в дальних углах городских кафе. Чего только не было в их чемоданах. За неимоверную цену у них можно было купить даже такие деликатесы, как колбаса или ветчина.

Те, кто торговал на черном рынке, нарушали закон, так же как и те, кто покупал. И тем и другим грозил штраф, а то и тюремное заключение. Но людей это не останавливало.

Рашель послали купить яиц, если, конечно, они будут в продаже. Карточек, что ей дали, хватало только на шесть штук. Но если она их принесет, вечером у семейства пастора будет настоящий пир — омлет с картошкой и грибами.

Утром девушка узнала печальную новость. Ее принес Пьер Гликштейн, и, строго говоря, Рашели это известие не касалось. Пьер пришел поговорить с Дейви. Информация о местонахождении сбитого летчика дошла до Лондона, сообщил он, и принято решение вывезти его в Англию. В следующее полнолуние за ним пришлют самолет. Время и место посадки пока неизвестны. Но в любом случае это будет через две недели. Подтверждение дадут в день прилета самолета. С наступлением темноты Дейви доставят на посадочную площадку.

Дейви с помощью Рашели задал несколько вопросов, Пьер, как мог, на них ответил и ушел. Провожая его до двери, американец чуть ли не плясал от радости. Он вел себя так, словно напрочь забыл о Рашели и об их любви.

— Разве это не здорово? Я снова буду свободен.

Его слова ранили ее, как острые стрелы. Ей хотелось убежать, но она ушла от него спокойным шагом и только в спальне дала волю слезам.

На улице ее слезы быстро высохли, хотя на сердце у Рашели по-прежнему было тяжело и она по-прежнему вся кипела от ненависти.

Потерпев неудачу в магазинах, она сходила на базар, но все фермеры, к которым она обращалась, лишь качали головой. Она знала, что пастор категорически против покупок на черном рынке, но ей очень хотелось доставить ему удовольствие, а значит, она не должна возвращаться с пустыми руками.

В этот момент Рашель как раз проходила мимо одного из кафе. Она решила зайти и спросить, не продает ли кто-нибудь яйца. Если повезет, рассуждала она, совсем не обязательно говорить пастору, где она их достала.