Страница 22 из 43
«Нет, он мёртв».
Джо Коул был только вторым близким другом, смерть которого пережила Кортни. Первым был Роб Риттер из группы «45 Grave», но это было из-за героина, и каким бы ужасным это не казалось, смерть героинщика никогда не бывает полной неожиданностью. Смерть Джо была другой: случайной, огромной и ужасной. «Live Through This» предполагалось посвятить его памяти.
Эта договорённость о проживании с Эриком продлилась недолго. Вскоре Курт и Кортни жили в ряде гостиниц, как можно дольше оставаясь в постели, принимая коричневый мексиканский героин, который Курту приходилось колоть в руку Кортни — она по-прежнему не могла попасть в собственную вену.
Теперь, когда у Курта было с кем делиться, наслаждаться, заниматься небрежным, ленивым, пропитанным героином сексом, он принимал наркотики больше, чем когда-либо раньше. В стане «Нирваны» вину возложили на Кортни, даже вплоть до предположения, что она пробудила у него интерес к этому наркотику.
«Это было так, — рассказывала Кортни Майклу Азерраду. — «Эй, знаешь, что? Я только продала миллион чёртовых альбомов, я заработала миллион долларов, я собираюсь разделить их с тобой, и давай кайфовать!».
«[Героин] — это наркотик, который делает тебя сонной и счастливой. Это — наркотик, который принимаешь, если находишься в чёртовой пятизвёздочной гостинице и можешь заказать себе в номер всё, чёрт возьми, что хочешь, и ты можешь просто лежать в кровати и вовсю пускать слюни, потому что у тебя в банке миллион баксов. Это — наркотик, который принимаешь, когда хочешь навеки оставаться ребёнком».
Если это объяснение заставило руководство нервничать, интервью Курта и Кортни в апрельском номере «Sassy» 1992 года, должно быть, их поразило. «За последние несколько месяцев, — начал Курт, — я влюбился, и моё отношение резко изменилось, и я не могу поверить, насколько я стал счастливее, и насколько я даже менее ориентирован на карьеру. Порой я даже забываю, что играю в группе, так я ослеплён любовью. Я знаю, что это звучит смущающе, но это правда. Я мог бы бросить группу прямо сейчас. Это неважно».
Они говорили о викторианском доме, который они планировали купить в Сиэтл, и о ребёнке, которого они хотели иметь.
Это интервью проводилось в январе, когда «Нирвана» была в Нью-Йорке, чтобы записать выступление на «Saturday Night Live». «Мы были навеселе, — впоследствии говорила Кортни. — Мы приняли много наркотиков. Мы купили таблетки, а потом дошли до Элфабет-Сити, и Курт был в шляпе, я была в шляпе, и мы приобрели кое-какие наркотики».
«Люди просто ждали в очереди, — изумлялся Курт. — Адвокаты, бизнесмены в костюмах-тройках, героинщики, босяки, самые разные люди».
Вернувшись в Лос-Анджелесе, они сняли квартиру на Норт-Сполдинг-авеню в районе Фэйрфакса и принялись украшать её кукольными головами, игрушечными обезьянами, шкатулками в форме сердца, сигаретными окурками и граффити. Однажды ночью после ссоры Кортни нацарапала на стене: «МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ», чтобы напомнить Курту об их истинных отношениях. «Я просто вставал, принимал наркотики, слушал музыку, рисовал и играл на гитаре, — говорил Курт об этом периоде. — Это было восстановление. Я был в туре семь месяцев. Мне нужно было это делать».
«Pretty on the Inside» попал в топ-двадцатку лучших альбомов «Melody Maker», а «Teenage Whore» — в топ-двадцатку синглов в Англии. По стандартам независимого рока, «Hole» были обалденными. Но жизнь с самой успешной рок-звездой в мире могла бы задеть чью угодно уверенность в себе. Кортни боролась с этой дилеммой ещё с Европы. Она гордилась Куртом и думала, что он полностью заслужил свою славу и благосостояние. Но она тоже это заслужила. Она далеко продвинулась в своей собственной решимости и таланте. Она бы провалилась на месте, если бы её стали воспринимать как ту, которая теперь добилась успеха благодаря своим связям.
А потом она на самом деле провалилась на месте.
В конце января она выяснила, что беременна.
Глава четырнадцатая
Будет ли у него две головы? Будет ли он беспомощным? Кортни спрашивала себя, но знала, что она должна родить этого ребенка. Было невозможно, чтобы она могла уничтожить эту смесь Курта и себя самой.
Прежде всего, даже тогда, она знала, что Курт не намеревался прожить долгую жизнь. Она намеревалась привязать его к этому миру по возможности на максимальное количество лет, но его тело было таким слабым и напряжённым, его восприятие своего собственного таланта — таким незначительным, его голова была слишком полна наваждений. Кортни боялась, что если она прервёт эту беременность, у неё, возможно, не будет шанса зачать с ним ещё одного ребёнка.
Тератолог, с которым они консультировались для гарантии, сказал им, что употребление героина в первом триместре беременности не причиняет никакого известного вреда развивающемуся зародышу. («Но скажите это какой-нибудь американской домохозяйке, — говорил Курт. — Вы не можете ожидать, что в это кто-то поверит».) Кортни могла позволить себе принимать его постепенно и легко. Их опасения развеялись, и они решили продолжать детоксикационную терапию и беречь свою Бин («Фасолину») (названную из-за её формы на сонограмме).
Они остановились в «Холидей Инн» и вверили себя заботе детоксикационного врача. Вскоре в ванной появился запах их тяжёлой болезни. Кортни коротала время за написанием длинных писем, включая это, похожее на «Под Стеклянным Колпаком», одной из подруг:
У меня самый лучший вкус в этом городе. Моя спальня персикового цвета. Имитация викторианской. У меня, наконец, есть стёганое одеяло из гагачьего пуха… 27 лет. Я заслуживаю живые цветы…. Я едва могу писать даже это, настолько у меня нет вдохновения. Боже, мне нужна вся та помощь, которую я могу получить…. Вот и мы, грандж-пара с корпоративными правами, и все уже от нас устали. Мы — уже институт. Он — тарелка хлопьев. Очень таинственный…. Я так жутко хочу растирания для шеи, что даже не прочь их перенести.
Кто-то спросил Джэнет [Биллиг, менеджера «Hole»], не ТЕРЯЛА ЛИ Я СВОИ ПРАВА. Я не умею водить…. Я лежу ничком, выжатая, доведённая до отчаяния и опустошённая, я клянусь, подавленная, не мёртвая из-за своего вкуса и любви к ткани и запаху, но почти мёртвая. Это самое лучшее, что я написала за месяц…. Меня просто жутко рвёт, и я пытаюсь притворяться, что это происходит не со мной. Я люблю его. Мы соединены, как медальон.
Спустя два дня после того, как они прошли детоксикацию, «Нирвана» улетела на гастроли в Австралию. Ища облегчение от приступа боли в желудке, Курт быстро (и, как он утверждал, случайно) снова подсел на опиаты. «Я думаю, что я буду принимать какие-нибудь лекарства от желудка, а врач просто предполагает, что я только недавно избавился от героина, я прохожу детоксикацию, и я в туре, поэтому мне лучше делать то, что делал Кит Ричард, и принимать метадон. В Австралии он называется физептон, и я думал, что это просто таблетки от желудка», — объяснял он Азерраду. Таблетки от желудка, более эффективные — и гораздо более забавные — чем те, которые он принимал раньше.
Кортни присоединилась к туру в Японии. Она купила записную книжку под маркой «AMERICAN FLAVOR» (Превосходная Бумага Для Записей, Узкие Линейки, Эта записная книжка для студентов. У неё различные цели. Приятной жизни в колледже!)» и записывала свои переживания в последние дни перед свадьбой:
Меня тошнит в сверхскоростном пассажирском экспрессе, я сижу рядом с К. Кобэйном. Мучаясь в деликатной манере. Моя слава. ха-ха. Это оружие, поцелуй меня в зад, прямо как утренняя тошнота беременных.… Это личное, но я всё больше и больше ненавижу свой талант, я думаю, что он бесполезен, и мне всё равно. Может, это просто коммерческий эффект от слишком больших продаж и, как полупредполагается, это полуневероятная случайность, но я начинаю думать, что я не могу петь не могу писать что уважение на самом низком уровне, и это не его вина. Боже, как это могло быть…. Не смейте увольнять меня просто потому, что я замужем за РОК-ЗВЕЗДОЙ.