Страница 98 из 130
Король Грунральд Великий, прозванный так за свой баскетбольный рост, в нем было добрых два метра десять сантиметров, тяжело вздохнул. Еще сегодня утром он был глубоким стариком с лысиной и кучей болячек, мучимый жестокими и частыми приступами подагры. Теперь же ему было на вид не более двадцати пяти лет и он был здоров, как бык. Трое суток назад в Нью-Лондон прилетело несколько драконов и один из них, самый громадный, приземлился прямо в парке рядом с его покоями, расположенными в донжоне королевского замка. В считанные секунды с этого дракона спустилось три дюжины рыцарей, одетых в странные одеяния и в пятнадцать секунд блокировали донжон со всех сторон, а прямо с головы этого гиганта в окно его кабинета влетел Анри Ренье, его старинный приятель, молодой, нахальный и ужасно горластый.
Рыцарю, ставшему аббатом и Седрику Брелю, которого он тоже знал очень хорошо, быстро удалось доказать ему, что они не наемные убийцы, а друзья, принесшие добрую и радостную весть. То, о чем эти люди рассказали ему, потрясло короля так сильно, что он, не долго думая, приказал собираться в дорогу всем своим друзьям, таким же глубоким старикам, как и он сам. Он даже воспрянул духом и решил, что, вернув себе молодость и силу, сможет, наконец, разобраться со всеми свои недругами, которых у него к старости стало еще больше, чем даже в юные годы. Правда, задача перед ним стояла очень сложная, покинуть столицу королевства в такой ответственный момент было очень рискованно.
Тем не менее уже на следующий день в воздух поднялось не менее семи сотен драконов, все они взяли курс прямо на Барилон и драконщики погнали их к этому городу на максимальной скорости. Но какими бы могучими и быстрокрылыми не были драконы Нью-Лондона, их оставил далеко позади гигант Аттила, чемпион среди всех драконов Ильмина и это не смотря на то, что он отдыхал после такого длительного полета менее суток, а ведь большинство драконов вылетели часов на двенадцать раньше него. Покрыв огромное расстояние меньше, чем за двое суток, рано утром они уже заходили на посадку не у драконьих конюшен, а прямо на водную гладь озера, к длинному мосту, подле которого ярко горело то самое радужное сияние, которое возвращало людям молодость. Короля, впрочем, поразило даже не это, а то, что над берегами озера стояло на якоре несколько сотен самых настоящих крылатых кораблей, прилетевших с Южных островов.
Из пассажирской гондолы он пересел в большую крылатую лодку и та опустила его прямо на мост, покрытый коврами и украшенный букетами цветов, где его поджидал юный префект и какие-то люди одетые в странные черные одеяния, весьма красивые на вид. Он еще даже не успел ступить ногой на дорогие ковры галеарнской выделки, как через перила моста стали выбираться из этой радужной купели Мастера Миров десятки голых красоток, одна другой краше. При виде него они смутились и стали вырывать друг у друга длинные белые рубашки, висевшие до той минуты на перилах. Не спеша одеваться, эти юные бесстыдницы приветствовали его громкими, веселыми криками, но не высказывая почтительность, а делая ему нескромные предложения. Одна рыжая, высокая и длинноногая красотка, чье лицо показалось ему очень знакомым, и вовсе подбежала к нему, но, вместо того, чтобы поклониться своему королю, эта голая бестия, вдруг, стала стаскивать с него меховую куртку, а затем штаны и прочие одежды.
Кто-то из его вельмож, сошедший с борта другой лодки, попытался было прийти ему на помощь, но его остановил молодой парень с зеркальными очками на глазах и коротко стриженными волосами, крепко ухватив этого желчного старика за шиворот. Вот тут-то он и вспомнил, кого напоминала ему эта рыжеволосая красавица с зелеными глазами и невольно поднял руку, что её подруги, уже успевшие одеться, восприняли как сигнал к атаке и тотчас бросились раздевать его придворных, но первым в радужную купель вошел он и только тогда, когда радужная дорога властно увлекла его вперед, он вспомнил имя девушки - герцогиня Эмилия де Трувель. Вместе с молодостью к нему вернулись и воспоминания о тех ночах, которые они провели вместе в своей юности.
Когда он, могучий как и прежде, взобрался на мост, она все еще стояла на коврах практически нагой, если не считать трех кусочков ткани на её гибком теле. Король Гранральд так и не понял, как такое получилось, но, подхватив Эмилию на руки, он легко вбежал по золотому крылу на борт лодки и уединился с ней в красивой надстройке, похожей на павильон для любовных утех, построенный в парке. Внутри их ждала большая кровать и столик накрытый на двоих, но ему в то время было не до еды, ведь Эмилия страстно шептала ему: - "Ральд, любимый, как же долго я ждала этой встречи. Как долго я ждала тебя, любимый мой".
Это было в восемь часов утра. Теперь же, в половине седьмого вечера, король Грунральд Великий сидел в удобном кресле под пологом большого походного, ярко освещенного шатра перед несколькими десятками людей и крепко сжимал руку герцогини Эмилии, сидевшей слева от него. Справа от него сидела его старшая дочь от последнего брака, худенькая, словно тростиночка, милая и застенчивая восемнадцатилетняя красавица, принцесса Амалия. Анри стоило больших трудов уговорить его взять ее в этот полет и он согласился только потому, что милостью Мастера Миров озеро Бар не только возвращало людям молодость, но и полностью исцеляло их, а его дочь с детства была болезненным ребенком и к ней часто приходилось вызывать магов-врачевателей.
Помолодевший король исподлобья взглянул на графа Барилона, сидевшего перед ним и тяжело вздохнул. Он провел с Эмилией всего шесть часов, но и за это время она вскружила ему голову так, что кроме нее он не хотел уже думать ни о чем и ни о ком. К тому же всю дорогу Анри гудел ему в ухо и рассказывал о мощи того оружия, которое делают в Барилоне по образцам, данным рыцарем Мастера Миров. Час назад ему показали его в действие и особенно короля поразили пятисоткилограммовые авиабомбы и напалм. Против такого аргумента возразить было очень трудно, да к тому же Эмилия смотрела на него с такой мольбой, что он, еще раз вздохнув, сказал:
- Что же, граф, теперь мне все ясно. Твоя победа над Черным Магом предопределена небесами и ты единственный человек, который может ввести Ильмин в Золотой круг миров Создателя всего сущего. Право же, я не хочу вставать на твоем пути, а потому я хочу наградить тебя не дожидаясь того дня, когда твоя новая армия разгромит врага, Роджер Пантенор, двадцать седьмой граф Барилон... - С этими словами Грунральд встал во весь свой рост, а вслед за ним повскакивали с кресел и все остальные, и, выждав небольшую паузу, торжественно заявил - Я вручаю тебе руку своей дочери, принцессы Амалии, и вверяю твоим заботам королевство Феринарию и её народ. Отныне ты муж моей дочери, Роджер, и король.
Сказав это, он подвел принцессу к Роджеру, вложил её узкую ручку в его широкую лапу со сбитыми на тренировках костяшками и водрузил на голову семизубую золотую корону, весьма простенькую на вид. Тот, однако, немедленно поцеловал руку своей невесты, снял корону с головы и вручил как одно, так и другое рыцарю, маячившему чуть позади него со скучающим видом, громко сказав:
- Мастер Миров, я свято помню твои слова и потому, в присутствии этих людей передаю свою награду твоему доблестному рыцарю сэру Киру Торсену. - Обведя глазами собравшихся, он добавил строгим голосом - Теперь сэр Кир король Феринарии и законный муж принцессы Амалии.
Принцесса громко вскрикнула, вельможи короля ахнули, сам бывший король закрыл глаза и пошатнулся, а Кирилл Бубликов, взяв Амалию за руку, деловитым тоном сказал:
- Вот и хорошо, Роджер, - Принцесса от его слов вся так и вздрогнула, словно от удара, но он, широко ухмыльнувшись и почесав одним зубцом короны свой затылок, продолжил свое тронное выступление - Две жены у меня уже есть и брать в жены третью красавицу, явно, будет перебором, а потому женись-ка ты на ней сам, старик. - Снова вернув руку девушки в графскую лапищу, он сунул ему еще и корону, добавив - Эту штуковину тоже придержи у себя. Мне сначала с Морбрейном нужно разобраться, да, к тому же, я не очень-то хочу быть королем, а потому и эту честь я уступаю тебе. Ну, что же, господа, теперь можно и за стол сесть, поужинать.