Колос времени [СИ]

Момент был критический, и на секунду девушка растерялась, не зная, как поступить. Потом она наклонилась, обняла напарника и, несмотря на сопротивление, потянула его за собой. Странное дело: она все еще боялась его, и боялась за него, а наибольший страх ей внушал зверь с окровавленной пастью – но теперь это уже не имело значения. Она ощутила какой-то лихорадочный подъем и одновременно – странное спокойствие, словно точно знала, что нужно делать. Привычным движением наглаживая Кирилла по волосам и по спине, нашептывая ласковую бессмыслицу ему в ухо, несколько раз поцеловав его в щеку и оскаленный рот, даже отважившись игриво пощекотать между ключицами, она все это время медленно, но настойчиво увлекала упиравшегося темполога к лестнице.

Ей казалось, что это длилось целую вечность, но когда они достигли первой ступеньки, Кирилл почти пришел в себя, на середине лестницы перестал, наконец, сопротивляться, а у подножия остановился, вполне осознанно высвободился из Вериных рук, взлохматил ладонью волосы и, помедлив, смущенно произнес:

– Спасибо…

– Пожалуйста, – в тон ему ответила девушка, только сейчас почувствовав, как трясутся у нее руки. – Бить по голове не нужно?

– Обойдемся без этого. – Кирилл с несколько нарочитой бодростью встряхнулся и потрусил на улицу, на ходу привычно опускаясь на четвереньки.

В молчании они пересекли двор, направляясь к большой квадратной башне. Теперь и Вера различала над ней слабый серебристый отсвет, то разгорающийся, то гаснущий; что касается темполога, то он уверенно двигался к намеченной цели, чувствуя, как при приближении к ней усиливается и крепнет запах времени. И хотя здешний вариант несколько отличался от того, что был в синематеке, Кирилл не сомневался, что движется в нужном направлении.

– Нам наверх, – сообщил он. Ответом было согласное сопение напарницы, но темполог почувствовал, как та насторожилась.

– Вроде там кто-то ходит…

– Старик?

– Не знаю, отсюда не видно, – девушка поежилась и неуверенно предположила. – А вдруг это тот псих Обломенский?

– Исключено. – Темполог не стал говорить, что темноволосый не возникнет более ни здесь, ни в каком-либо ином месте, но по его голосу Вера поняла, что так оно и есть, и ощутила несказанное облегчение. Заслонившись ладонью от мелких дождевых капель, она, прищурившись, разглядывала башню.

– Ну и как же туда подняться?

Темполог пробормотал что-то неразборчивое и принялся сосредоточенно вынюхивать, водя носом около самой земли. Потом, отыскав ему одному понятный указатель, коротко мотнул головой и направился к неприметной деревянной лестнице, ведущей на какую-то галерею.

Тишину, разбавленную лишь шорохом дождя и гулким перестуком падающих с крыш капель, прорезал отчаянный крик, эхом разлетевшийся по закоулкам. Кричали в доме, и сразу, будто по команде, замок ожил – во дворе залаяли собаки, в караульных помещениях замелькали огни. Рядом хлопнула ставня, и срывающийся женский голос визгливо завопил по-немецки.

– Давай за мной! – Кирилл в два гигантских прыжка преодолел лестницу.

Не раздумывая, Вера бросилась следом – ее снова начало потряхивать, но это новое беспокойство имело мало общего с предыдущим. Из галереи вход в донжон был хорошо виден – черный прямоугольник низкого проема с гостеприимно распахнутой дверью. Темполог всосался в него как ртуть, и секундой позже забравшаяся следом Вера услышала, как он бодро шлепает по каменным ступеням. Ей самой подъем давался куда тяжелее: затхлый воздух с трудом проникал в легкие, ступени казались непроходимым горным склоном, вскарабкаться на который можно было, лишь помогая себе руками. Не будь этого гложущего чувства внутри, девушка давно остановилась перевести дух, да так тут и осталась бы – но растущее с каждым шагом волнение лучше всякого допинга гнало вперед.

Время вдруг растянулась, становясь вязким и липким, как жеваная-пережеваная жвачка. Темнота не рассеялась, но в ней словно в негативе проступили очертания старых стен с потеками влаги, неровных ступеней и низкого наклонного свода. Далеко впереди плавно двигался белый силуэт темполога – Вера видела его так же отчетливо, как если бы смотрела в бинокль. С ее глазами что-то происходило, и она с не меньшей ясностью могла разглядеть весь их путь в толще стен старой башни и его конец – зарешеченный лаз, выходящий на огороженную прямым парапетом площадку. Какое-то бесконечное мгновение она видела все это словно с большой высоты: над площадкой разгоралось холодное зарево, покрывшее гладкой ледяной коркой пол и растрескавшиеся камни парапета, еще выше в небе сверкали ослепительно-белые переливы, напоминавшие северное сияние. Все вокруг было заткано хрустальной паутиной, плотный кокон почти скрывал отверстие лаза и хлипкое дощатое сооружение в центре площадки, и как две случайные мухи в нем трепыхались два еле различимых силуэта.

Сознание камнем рухнуло с высоты, и Вера, не удержавшись, растянулась на ступенях, звучно приложившись к ним подбородком. Преодолевая головокружение, она с трудом поднялась и снова поползла вверх, с ужасающей медлительностью передвигая руки-ноги. Лаз на крышу можно было разглядеть невооруженным глазом, но добраться до него становилось еще сложней. Прямо перед собой девушка увидела Кирилла, движущегося точно в замедленной съемке, расстояние между ними сокращалось, но теперь каждый шаг требовал гигантских усилий. Еле шевелясь, как если бы продиралась сквозь океанские толщи, Вера подобралась к напарнику и дернула его за пятку. Даже не обернувшись, он вытянул назад руку, подтягивая ее к себе. Так почти в обнимку они преодолели еще пять ступенек и уцепились за решетку, прикрывавшую лаз. Над ней призывно светилось звездное небо.

– Я… больше… не могу… – задыхаясь, прошептала девушка, чувствуя, как что-то невидимое, но плотное как мокрая ткань облепляет лицо и руки.

– Надо… – злобно просипел темполог, проталкивая ее вперед. – Упрись в эту шиссову решетку, она не заперта!

"Сам упирайся", – злобно подумала Вера, кашляя от сыплющейся в лицо ржавой пыли.

Ткань натянулась до предела, а вместе с ней и решетка, вибрируя всеми прутьями.

– Давай!!!

Громкий треск был ему ответом. Решетка, клацнув задвижкой, с грохотом отлетела в сторону и, со скрипом провернувшись в петлях, рухнула на каменный пол. Невидимая ткань разошлась, расползаясь на волоконца как ветхое рубище. По инерции Вера пролетела несколько шагов, глотнула свежего ночного воздуха и повалилась на колени, еле переводя дух. Следом за ней на крышу выбрался Кирилл.

Не было ни зарева, ни небесного сияния, ни хрустальной паутины.

После могильного мрака туннеля здесь казалось довольно светло, хотя факелы в железных подставках давно потухли под дождем. Сооружение из старых, частью прогнивших, частью рассохшихся досок опасно кривилось на бок, рядом с ним на скрипящем шесте болталась мокрая линялая тряпка. Контраст с привидевшейся Вере картиной был так велик, что в первый момент девушка только растерянно хлопала глазами, переминаясь с ноги на ногу.

За будкой шел оживленный разговор: два голоса, мужской и женский, перебивая друг друга, явно о чем-то спорили. Кажется, разговор велся на немецком – языка этого Вера не знала, хотя на слух могла отличить, но здесь ей не удалось разобрать ни единого слова.

Кирилл выпрямился, стряхивая с ладоней налипший мусор, и шагнул к будке. Девушка замешкалась – под ноги ей попалась большая банка с торчащим из нее длинным металлическим штырем. Еще дальше стоял заклиненный между двух камней прут с насаженным на него стеклянным шаром – воздух вокруг него потрескивал от электрических разрядов. Рядом с шестом метались две человеческие фигуры.

Мужчина, высокий и худой как скелет (чего не скрывала даже широкая синяя мантия), стоял к напарникам спиной. Женщина рядом с ним выглядела совсем ребенком. Вероятно, она и была очень молода, хотя ростом вряд ли ниже Веры; круглое личико, облепленное мокрыми прядями светлых волос, было бледным и усталым, но на нем читалась решимость стоять до конца. Одежда у обоих промокла насквозь, но они как будто совсем этого не замечали: оба держались за продолговатый светящийся камень, мужчина – с одной стороны, девушка – с другой, и каждый тянул его на себя, рывками стараясь избавиться от соперника.