Страница 90 из 97
При появлении новых лиц девушка вздрогнула, широко раскрывая глаза. Мужчина, не оборачиваясь, пронзительно вскрикнул (голос его вдруг показался Вере знакомым) и, одной рукой по-прежнему держась за камень, другой сделал странный пасс, будто стряхивал что-то с кисти.
Блондинка замерла и побледнела до синевы. Пальцы ее разжались.
Мужчина поспешно отступил прочь, прижимая к груди вожделенный приз, и в ту же секунду Кирилл без звука прыгнул на него, сбивая с ног. Оба рухнули на жалобно заскрипевшие доски, а камень, отлетев в сторону, ударился о парапет и раскололся на куски. Но прежде чем Вера успела добежать до оглушенных падением мужчин, раздался громкий треск, и сцепившиеся фигуры исчезли, оставив после себя лишь проломленный деревянный настил.
– Кирилл! – Девушка упала на колени, до боли в глазах всматриваясь в бездонную черноту провала. Еще одна доска, отломившись, полетела вниз… – Кири-и-илл!!!
– Я здесь, – голос темполога прозвучал так близко, что девушка подпрыгнула от неожиданности. – Нормально все… здесь неглубоко. Какое-то перекрытие…
– Идиот! – Веру в очередной раз затрясло, но теперь – от несказанного облегчения. – Я думала, ты разбился!
– Нет, руку сломал… кажется.
– А этот?
– Лежит.
Девушка нервно хихикнула и тут же, не удержавшись, зашмыгала носом. В колодце завозились, потом темполог невозмутимо произнес:
– Я не могу выбраться. Найди какую-нибудь веревку или палку…
– Ага, сейчас! – Вера оглянулась, шаря глазами по площадке. – О черт!
– Что случилось?
Блондинка продолжала стоять на том же месте, словно приросла к нему. За ней с уже знакомым Вере, еле слышным потрескиванием сплетались нити инистого узора. Тонкий серебристый покров, точно ледяное кружево, наползал на полы длинного плаща, вытягиваясь вверх по складкам, липкой паутиной обвивал руки, вплетался в белокурые косы, украшая их бриллиантовыми блестками застывшей воды. Лицо девушки исказилось, из глаз беззвучно текли слезы. Она лихорадочно срывала с себя клочья переплетенных нитей, но те проявлялись вновь, становясь все толще и плотнее.
Подскочив к ней, Вера бестолково засуетилась вокруг, отмахиваясь от расцветающих в воздухе колючих ледяных незабудок, как от назойливых мух.
– Я сейчас… сейчас… – забормотала она, в свою очередь хватаясь за ледяную паутину и пробуя ее отодрать. Но при первой же попытке ее руки прострелило болью до самых плеч, а коварные нити с такой охотой перекинулись на новую добычу, с силой затягивая вокруг нее кокон, что Вера едва успела вырваться.
Блондинка, чье лицо уже начало покрываться ледяной коркой, слабо застонала. Огромные карие глаза глянули на Веру с такой мольбой, что девушка почувствовала себя вдвойне беспомощной. Ее собственные кисти напоминали сейчас куски сырого мяса, а в распухшие пальцы при каждом движении вонзалась сотня иголок.
– Черт бы вас всех подрал!
Она закусила губу и оглянулась почти со злобой. Стеклянный шар на металлическом штыре привлек ее внимание. Бредовая мысль скакнула в голову, резким движением девушка выдрала очередную доску из разбитого настила и с силой толкнула ею оплетенную жертву. Ее саму сразу обдало жгучим холодом, доска в руках мгновенно заиндевела, но, не давая себе расслабиться, Вера с размаха треснула по штырю, опрокидывая его вместе с шаром на едва шевелящийся кокон.
Затрещало так, будто на площадке одновременно взорвалось несколько десятков новогодних петард. Сноп белых искр фонтаном взвился в воздух, мелкие ветвистые разряды пробежали по задергавшемуся телу блондинки, с шипением растворяя ледяной покров, постепенно стекая в пол. Штырь вывернуло из держащих его камней, стеклянный шар упал и разбился.
Дернувшись в последний раз, немка обмякла, кулем валясь на руки подбежавшей Веры. Та только сейчас поняла, что натворила, и теперь дрожащими руками пыталась нащупать у бесчувственной девушки пульс.
– Вера! Вера, что происходит?! – тревожно донеслось из колодца.
– Ничего! – жалобно покричала она в ответ. – Все в порядке.
Пульс наконец нашелся (правда, очень слабый, но ровный), и Вера в изнеможении откинулась назад, крепко приложившись затылком к стене караулки.
– Вытащи меня отсюда! – сурово потребовал Кирилл.
– Да-да, иду…
Превозмогая накатывавшую слабость, девушка аккуратно сдвинула в сторону лежавшее на ее ногах неподвижное тело, поднялась на колени, затем, цепляясь за скрипящую всеми досками будку – на ноги.
– Вера?
– Лечу…
Ее взгляд упал на призывно светящийся осколок желтого камня. Немного дальше у самого парапета лежало еще два, у края настила тоже мерцала крохотная искорка. Самый крупный обломок лежал прямо у ее ног. Некоторое время девушка тупо разглядывала его, смаргивая набегающие слезы, потом беззвучно рассмеялась. Пальцы разжались, и она снова шлепнулась на пол, задыхаясь и хватая ртом воздух в приступе истерического смеха.
Господи! Вот везенье-то! Забраться черти куда в поисках этого проклятого резонатора, практически держать его в руках, целый и невредимый, и – вернуться к тому, с чего начали, к куче бесформенных обломков. Какой изящный финт! Какая тонкая, изысканная ирония! Твою мать…
Смех иссяк. Вера со вздохом принялась собирать камни в подол.
– Ты мне поможешь или нет?! – воззвал потерявший терпение темполог.
– Я нашла твой резонатор, – вместо ответа сообщила она. – Только не четыре части, а пять… – Кирилл молчал, и девушка вдруг встревожилась. – Эй, ты там жив?
– Немедленно брось эти шиссовы сегменты!
– Чего? – от удивления Вера открыла рот.
– Делай, что тебе говорят, девушка, – хриплый голос едва не заставил ее соскочить в колодец. Опомнившись, она развернулась, сердито хмуря брови.
Никифор стоял шагах в пяти от нее, обеими руками держась за покосившийся флагшток и раскачиваясь вместе с ним. По его посеревшему лицу крупными каплями катился пот, дыхание вырывалось вперемешку со стоном, но глаза сверкали так, что Вера, сама того не замечая, отступила к парапету.
– Отдай мне Колос! – задыхаясь, потребовал старик.
– Стойте, где стоите, – сердито откликнулась девушка. – Иначе скину камни вниз! Потом будете их по пылинке собирать.
Предупреждение явно было лишним – подъем на башню окончательно доконал старого хронита, и по его виду скорее можно было предположить, что он умрет, прежде чем сделает хоть один шаг. Однако Вера поспешила встать таким образом, чтобы их разделял колодец, решив про себя, что подобная предосторожность не повредит.
Старик желчно усмехнулся, обвисая на флагштоке.
– Какая же ты глупая… Думаешь, так сможешь от него избавить… избавиться? Это же Колос… Колос в руках вечности – его нельзя уничтожить!
Вера нахмурилась, задумчиво выпятив губу.
– Что-то у меня со слухом… Скажите что-нибудь по-немецки.
– Верни мне Колос, девчонка!
– Дежа вю, – тряхнула головой девушка. – По-моему, вы только что свалились в колодец вместе с Кириллом. Как вы так быстро выбрались?
– Не говори ерунды, я поднялся следом за вами.
– Ну да, тот тип выглядел пободрее и помоложе. Но все равно, он очень на вас похож, а голос вообще тютелька в тютельку…
– Хватит болтать!
– Что это за место? – не слушая его, пытливо поинтересовалась Вера. – Почему мы оказались именно здесь? Почему замок? Это на самом деле средние века?
– Что ты понимаешь, – обессилено прошептал Никифор, поникая головой. – Что ты вообще можешь понять…
– А вы объясните!
Старик выпрямился, и Веру даже шатнуло от яростной неприкрытой ненависти в его взгляде.
– Ты, глупая, ничтожная… дрянь! Обманщица! Предательница! Воровка! Ты святотатственно попрала священные устои хронитов! Ты осмелилась взять в руки Колос, чтобы повернуть время вспять. Да как только тебе в голову могла прийти эта кощунственная мысль! Кем ты себя вообразила? Святой Девой?!
Он сипло раскашлялся, с силой растирая грудь под рубашкой.
– Молчишь? Не отвечаешь? Правильно, молчи. Тебе нечего сказать, нечем передо мной оправдаться. Ты все уничтожила, все разрушила – мое доверие, дружбу, тайну, доверенную тебе… Тебя я любил, как родную дочь, ничего от тебя не скрывал, показал, как обращаться с банками-накопителями, как уловить молнию. Ты была моей лучшей ученицей, моей гордостью, отрадой сердца. А что ты наделала? Ты предала мое доверие, ты… разделила Колос… едва не погубила меня самого… вынудила меня… заставила сделать то, чего я не хотел… И зачем, зачем? Ради кого? Ради этой похотливой суки, твоей сестры? Ради убийцы Хорфа? Ради себя? Отвечай! Почему ты молчишь? – Никифор поднял мутные слезящиеся глаза на девушку, смотрящую на него с жалостью и испугом. – Кто ты? Ты не Мартина…