Страница 3 из 71
Озеро было моей слабостью, напоминая резиденцию Вилдора. Как бы я не относился к своему отцу, не стеснялся признавать, что он умел окружать себя лаконичной красотой и сумел научить меня видеть прекрасное там, где многие этого не замечали.
Вот и сейчас, глядя, как мелкая рябь гуляет по зеркалу воды, я ощущал и порывы ветра, которые их рождали, и аромат цветущих трав, который в него вплетался.
— Отец, — настойчивее повторил Туоран, отвлекая меня от созерцания пейзажа на голографической консоли, на которую выводились данные слежения. — Ты хотел меня видеть.
Переключив систему в обычный режим, я жестом предложил ему приблизиться, отметив легкую напряженность в его движениях. Это было не удивительно — он называл меня отцом, но взрослел и мужал вдали от меня в роду своей матери. И о том, кем именно приходится ему талтар Яланир узнал не так уж и давно.
Вилдор был слишком хитер, он слишком остро чувствовал опасность, чтобы я мог рискнуть своей единственной надеждой на воскрешение и посвятить сына в свой план до того, как отец вплотную занялся претворением в жизнь своего.
— Где Сэнши?
Если Туорана и удивил мой вопрос, вида он не подал, служба во внутреннем круге отучила его удивляться. Но вряд ли он не знал, что у меня полный контроль над созданием.
— Тренирует молодняк. Когда я заглядывал в зал в последний раз, из второго десятка в живых остались лишь четверо. — Сын чуть расслабился. В рамках обязанностей, которые я ему поручил, он чувствовал себя уверенно.
Усмехнувшись, чтобы дать ему ощутить его особое положение при мне, я прокомментировал сказанное им:
— Ты не видел, как он разделался с первой партией. Через семидневье непрерывных боев из сотни не осталось ни одного. Виктор выл и кидался на меня, требуя, чтобы я усмирил своего монстра.
— Виктор?
Свое суждение об этом человеке Туоран сделал в первый же день своего пребывания на базе. Одним словом: трус. Все, что я смог добавить, ради справедливости, что он хоть и трус, но весьма талантливый и, что когда-то меня заинтересовало, беспринципный. Ему было все равно, кому служить, лишь бы заполучить то, о чем мечтала его мелкая душонка — бессмертие. Ну, или на крайний случай, долгую и беззаботную жизнь.
Доказав ему, что это возможно и пообещав, что он получит желаемое взамен на воина, противостоять которому не смогу даже я, я заполучил преданного раба, безропотно исполняющего мою волю.
Но было в нем и то, что импонировало: кроме меня у него был еще один могущественный хозяин — жажда знаний. Иногда он даже забывал, что в отличие от его стремления к познанию, мой способ уничтожить его мог быть более изощренным.
Я кивком подтвердил сыну, что, пусть он и отнесся недоверчиво к моим словам, этот человек, действительно, посмел однажды столь необычным способом высказать мне свои претензии. И даже после этого остался жив. Не потому, что все еще был мне нужен, теперь лаборатории могли обойтись и без его присутствия. Он был забавен.
— Что ты думаешь о девушке? — Мой вопрос, при всей его невинности, заставил его взгляд метнуться.
Я сделал вид, что не заметил его смятения, продолжая смотреть на консоль. Линия магического фона в одном из контуров плавно скользила, практически не отклоняясь от прямой. Хотел бы я ей верить, но… я больше доверял предчувствиям, продолжавшим нашептывать, что полагаться на кажущуюся безмятежность не стоит. Лера была где-то рядом, невидимая, но ощущаемая той частью меня, которая сразу потянулась к этой женщине. И хотя я знал, что к так называемой любви это чувство не имеет никакого отношения, это не мешало мне желать обладания ею.
Теперь же, глядя на сына, я мог увериться и в том, что сделанные мною выводы — правильны. Даймоны и маги Равновесия связаны, и связь эта значительно глубже, чем та, которая протягивала свои нити к Единственной.
— Прошла инициацию, но без хотя бы плохенького наставника, уничтожит себя сама. Ее силы растут, а контролировать их она не умеет. Если она нужна тебе живой….
Он говорил отстраненно и не будь у меня иных причин подозревать, что это лишь вышколенная во внутреннем круге выдержка, я бы не усомнился в том, что ему безразлична ее судьба.
— Живой? — Я позволил себе насмешливую улыбку. Я мог сколько угодно играть с собственным сыном, добиваясь своего, но он не должен был догадаться не только об этом, но и о том, что его жизнь, как и жизнь этой девушки, для меня ничего не значат. В отличие от еще одной — дочери Леры. Если я погублю девочку…. Думать об этом мне не хотелось. — Да, Туоран, она нужна мне живой. И ты возьмешь ее обучение на себя.
— Отец….
Он не вскочил с кресла, как сделали бы многие его ровесники, для которых его звание кондера так и осталось недосягаемой вершиной; не стал отказываться, ссылаясь, как минимум, на то, что не ему, владеющему Хаосом становиться наставником будущего мага Равновесия. Он лишь приподнял бровь, да улыбнулся, давая понять, что оценил мой юмор.
Я же… замер, внезапно осознавая, что все, что я делаю сейчас, так похоже на то, что делал отец. Но эта мысль мелькнула и померкла. Я ничего не имел против присутствия рядом Туорана. Более того, ценил сделанное им для меня. И даже был готов разделить с ним будущее, к которому стремился.
Но лишь в том случае, если на пути, по которому я шел, он не станет путаться у меня под ногами, создавая проблемы.
— Ты, — небрежно бросил я, с удовольствием наблюдая, как мгновенная растерянность на его лице сменяется бесстрастностью. В нем была моя кровь, и я не мог не радоваться, видя, что он достоин быть моим преемником. Будет достоин, поправил я сам себя, если и дальше продолжит оправдывать мое мнение о нем. — Я хочу, чтобы ты добился ее благосклонности и желания присоединиться к нам.
Спорить со мной он не стал и даже не кивнул, подтверждая, что услышал мое требование.
— А девочка?
— Ею займется Сэнши. Я запретил ему прикасаться к ней, но, думаю, этого и не потребуется. Она еще ребенок.
И вновь он никак не отреагировал на мои слова. Ни согласия с тем, что это правильно, ни возражений.
Я тщательно выбирал его мать и не только по генетическим параметрам, благо доступ ко всей базе даймонов у меня был. Мне нужна была женщина, в роду которой имя Вилдора вызывало бы глухую ненависть.
Отец сумел доказать свое право на звание ялтара, ему удалось удержать власть даже тогда, когда его имя связали с поражением на Лилее. Но многие из тех, кто чтил древние законы Дарианы, были против того, чтобы именно он, убивший своего родителя, возглавлял совет.
Мой визит к одному из таких талтаров закончился данным ему обещанием изменить судьбу нашего мира в обмен на его дочь, разделившую со мной ложе. Родившийся мальчик воспитывался в роду матери, успешно сдал экзамен на зрелость, получил набиру. Мне удалось подтолкнуть его интерес в нужном направлении и освободить для него место в службе, которую я курировал.
Смерть его деда, которую я устроил, предполагая, что очень скоро от меня потребуют исполнение обещанного, сделала из сына алтара. А гибель матери, знавшей о великой цели, ради которой она отдалась мне, оставила его единственным представителем своего рода и открыла дорогу в совет, куда он должен был попасть, как только минует тысячелетний рубеж.
Вот тогда я и пришел к нему, познавшему одиночество, которое для нас, даймонов, было сродни самому жестокому наказанию. Одиночество, когда за твоей спиной не стоят те, кто делит с тобой одну кровь.
— Если у тебя все, я могу идти?
Он выглядел спокойным, да и ощущался таким. Но некоторая отстраненность во взгляде, когда он смотрел на меня, выдавала его. Он был не столь бесстрастен, как хотел казаться. Но это было простительно, его возраст далек от возраста истинного возмужания. И если он не поставит мой план под угрозу….
— Ты торопишься? — Я сделал вид, что огорчен.
Его ответная улыбка была озорной, а брошенная им фраза заставила задуматься, настолько ли я верен в сложившемся о собственном сыне мнении.