Страница 73 из 125
Бент кинул на него печальный взгляд.
— Не думай, что это меня забавляет, — сказал он. — Это страшнее, чем ты думаешь. Можем ли мы с уверенностью утверждать, что смерть Фрэнсис не была насильственной, если теперь мы знаем, что один из нас — убийца? Если моя теория надежна, дело в действительности удивительно простое и ясное, — продолжал он, отхлебнув глоток пива. — Это, конечн… — Его голос сломался. Он безуспешно пытался что-то сказать, но у него начались судороги, и прежде чем до присутствующих дошло, что случилось, преступник расправился еще с одной жертвой.
— Боже мой, это цианистый калий, — простонал Енс, и остальные в отчаянии уставились на стакан с пивом, который все еще сжимала мертвая рука.
Бента отнесли наверх, в его комнату. Четверо оцепеневших людей, один из которых был убийцей, положили труп на кровать и покрыли его простыней, затем снова спустились с лестницы, подальше от страшного второго этажа, где двери скрывали два неподвижных тела.
Из своей комнаты Лотта слышала тяжелые шаги по коридору. Она слышала бормотание в комнате Бента, и снова тяжелые шаги, которые как будто замедлились в нерешительности перед ее дверьми, а затем уже глуше зазвучали внизу. Даже в своем полубессознательном состоянии Лотта поняла, что случилось что-то нехорошее. Ей хотелось позвать кого-нибудь, но она не посмела. Страх завладел ею, она едва решалась открыть глаза.
Она знала, что была в комнате одна, и все же ее не покидало ощущение, что кто-то ее подстерегает. Она боялась смотреть на тяжелые портьеры. Они висели немного криво, и ей чудилось, будто за ними кто-то прячется. Еще больше она боялась смотреть на приоткрытую дверь ванной. Тихий дом был наполнен негромкими, но пугающими звуками: где-то заскрипело рассохшееся дерево, а когда забулькала вода в радиаторе, Лотта и вовсе замерла от ужаса. С большим трудом она сползла на пол. Чтобы понапрасну не расходовать силы, ползком, часто отдыхая, она добралась до двери, повернула ключ и забаррикадировала дверь стулом.
Внизу, в большой гостиной страха было не меньше. Четверо поочередно подходили к бездействующему телефону. Они поднимали трубку и нажимали на рычаг в надежде, что их сигнал услышат на сельском телефонном узле, но телефон молчал. Наконец поднялся Петер и заявил, что сделает то, что намеревался предпринять Бент: возьмет лыжи, попытается добраться до города и приведет полицию и врача.
— Прекрасно, — заметил Енс, — но откуда мы знаем, что ты не убийца и не собираешься вовремя скрыться? Насколько я припоминаю, у тебя и раньше был великолепный план посадить Лотту на самолет и отправить ее в Сиам, пока полиция не напала на след. Случайно, это не тот план, который ты разработал для себя?
— Конечно, у нас у всех есть основания подозревать друг друга, но надо же что-то делать!
— Я придумал, — сказал Георг. — Мы выйдем во двор и откопаем мою машину, затем двое поедут за помощью, а двое останутся здесь. Если один из двоих и окажется
убийцей, ему будет трудно одолеть другого в открытой борьбе. Силы у нас примерно равные. Если дойдет до схватки, обоим будет одинаково трудно.
Енс задумался.
— Я склонен с тобой согласиться. Конечно, мы вздохнем с облегчением, если вы уберетесь из дома, но кто гарантирует, что вы не в сговоре друг с другом?
— Я гарантирую, — резко сказал Петер.
— Смешно, — ответил Георг.
— Енс прав, — отозвалась Ютта. — Мы должны все вместе оставаться здесь или все вместе отвезти Лотту на машине.
— Пойдемте посмотрим, можно ли вообще вырыть машину из снега, — предложил Георг.
— Мы останемся здесь, — возразил Енс. — Убежден, что утром телефон исправят. Я вовсе не хочу подвергать свою жену, не говоря уж о тяжело больной Лотте, опасной поездке в машине в компании одного или двух убийц.
— Не волнуйся, мы выдадим тебе револьвер, чтобы ты мог защищать женщин и самого себя, — насмешливо сказал Георг.
— Протестую, — возмутился Петер. — Я знаю, что не совершил ни первого, ни второго убийства и не покушался ни на чью жизнь, а Енс, которому не терпится обвинить нас всех, вполне и сам может оказаться убийцей. Так зачем же давать ему револьвер!?
Четверо с ненавистью смотрели друг на друга. Ютта протянула руку к своей рюмке с шерри и поднесла ее к губам. Подумала, понюхала и поставила ее обратно.
— Кто, собственно, наливал рюмки? — спросила она.
— Если хочешь знать, наливал я, — ответил Петер, с трудом сдерживая бешенство. — Но не забывай, что у нас всех была точно такая же возможность подсыпать яду в его стакан. Около бара совсем темно, и мы все ходили взад-вперед. Ошибиться было невозможно, потому что пива попросил только бедняга Бент. Если бы он, как другие, попросил шерри, было бы трудно дать рюмку с ядом именно ему.
Они уставились на стойку бара, где все еще стоял недопитый стакан Бента. Пролитое пиво образовало на светлом
ковре темное влажное пятно, кто-то предложил спрятать стакан, как важную вещественную улику. В чем именно должен был уличать стакан, никто толком не знал. Все они так или иначе прикасались к нему, и на нем остались отпечатки их пальцев, однако теперь никому бы не пришло и в голову притронуться к нему.
— Если мы будем сидеть здесь и глазеть в пространство, пока телефонная компания не восстановит связь, держу пари, мы все спятим, — сказал Георг. — Я все-таки хочу выйти и посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать с машиной. Вы прекрасно понимаете, что при таких сугробах я не смогу исчезнуть.
— Я помогу тебе и немного разомнусь, — предложил Петер, на что Георг с деланной беззаботностью ответил:
— Нет, пожалуй, я еще немного подожду.
Они со злостью посмотрели друг на друга, и снова в комнате наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Сейчас они даже не думали о происшедших убийствах — сейчас они пытались разрешить две загадки: что знал Бент и что знала Лотта. Совершено, по крайней мере, два убийства. Внезапная смерть Фрэнсис тоже, видимо, не была случаем. Эта мысль пугала всех, однако пока Лотта была без сознания, преступник чувствовал себя в безопасности. При некоторой ловкости не очень трудно заставить ее умолкнуть навеки, прежде чем она вспомнит, что же напомнило ей об осени. А кого же можно осудить без улик? Убийца молчал, как все, и выжидал, а время шло…
Наконец, Георг сказал:
Пойду посмотрю, как там Лотта, — и, он оказался у двери, прежде чем до остальных дошли его слова.
— Да, Лотта, мы совсем забыли про Лотту. Я тоже пойду к ней, — воскликнула Ютта. Енс встал и заявил, что не отпустит свою жену с убийцей.
И Георг повел себя так, будто он и правда был преступником. Он бросился к Енсу, словно желал убить его, однако быстро взял себя в руки и сказал холодно:
— В таком случае, и Петер должен идти с нами. В конце концов, убийцей может оказаться и он, зачем же предо-ставлять ему возможность удрать, когда мы все будем наверху?
Все вместе они тихо поднялись наверх, и через четверть часа им также тихо пришлось спуститься вниз. Лотта заперлась и, как они не просили открыть, ее не удалось уговорить.
Наверху в своей комнате Лотта удивлялась, что никто не идет спать.
Смущенные ее поступком или из врожденного такта, они не сказали ей об убийстве Бента. Они умоляли Лотту открыть дверь, спрашивали, не нужно ли ей чего-нибудь, но никто даже не заикнулся о трагической судьбе Бента.
Лотта заметила, что голос Бента не слышался в общем хоре, но успокаивала себя тем, что он отправился домой на лыжах, и радовалась при мысли, что он установит связь с внешним миром. Если он верил, что она убила Петерсена, он, конечно, даст знать полиции, а если убийцей был он сам, его по крайней мере нет в доме, и ей не нужно бояться новых покушений. Она ни за что не отопрет дверь своей комнаты до утра. Если не Бент был убийцей, она абсолютно уверена, что полиция явится сразу же, как только дороги станут проходимыми, и, хотя ее собственное положение было весьма шатким, никто так не ждал полицию, как она.