Страница 74 из 125
Тишину вновь нарушил звук хлопающих дверей. Она слышала, как кто-то вышел на кухню, она слышал крадущиеся шаги на лестнице. Кто-то осторожно тронул дверную ручку. Голос, которого она не смогла узнать, шепнул:
— Лотта, ты спишь?
Лотта заколебалась. Разумеется, надо бы ответить, но ей не понравилось, что она не узнала голоса. Голос явно хотели изменить. И вообще она не желает разговаривать ни с кем. Лотта снова откинулась на подушки, выжидая, когда шаги удалятся.
Но вдруг она поняла, что ее молчание было воспринято тем, кто стоял за дверью, как благоприятный знак. В замочную скважину просунули какой-то предмет и ключ, который она добросовестно и надежно повернула в замке, начал угрожающе шевелиться, Лотта закричала, но события этого дня так сказались на ней, что пронзительный крик, который должен был бы поднять на ноги весь дом, прозвучал, как шепот. Однако, он подействовал на того, кто стоял за дверью. Затаив дыхание, Лотта слышала, как предмет был осторожно вынут из скважины. Свет и тень переместились под ее дверью, крадущиеся шаги стали удаляться по коридору, и где-то тихо открылась и закрылась дверь.
Лотта ни за что не смогла бы определить, что это была за дверь, однако ясно было одно: убийца все еще находится в доме, и он не отказался от намерения свести с ней счеты.
Шли часы ночи. Четверо в гостиной сидели и полулежали в креслах. Горела одна настольная лампа. Ее дрожащий отсвет отбрасывал на пол и потолок причудливые пляшущие тени. Казалось, эти четверо спали, но, присмотревшись, можно было заметить настороженный острый взгляд под опущенными веками. Когда в камине падала головня, они открывали глаза и смотрели друг на друга холодно и испытующе. Старинные часы пробили половину третьего ночи. Но никто не собирался ложиться спать. Никому и в голову не приходило нарушить новый неписаный закон ненависти, который заставлял их держаться вместе. Так они сидели. Четверо друживших многие годы: они всегда воспитывали друг в друге хорошие качества, но теперь это не мешало им с лупой выискивать слабости друг у друга.
Мозг убийцы тоже работал напряженно, отыскивая у других слабые стороны. Две неудачные экспедиции к двери Лотты не дали результата, однако ночь еще была долгой, хотелось думать, достаточно долгой. Петер встал и подложил в камин полено, Все взгляды устремились на него, и только когда он подошел к окну и поднял штору, они поняли, что тишина вот-вот будет нарушена звуком, который доносился извне. Издалека придвигался шум работающего трактора. Можно было разобрать жужжание мотора, вот машина остановилась ненадолго, затем проехала еще немного.
— Приближается спасение, помощь или судный день, — тихо сказал Петер. — Насколько я понимаю, полиция на пути к нам с тракторами и снеговыми плугами…
Они бросились к окну.
— Я пойду к ним навстречу, — сказал Георг.
— И я, — сказала Ютта и вопросительно посмотрела на Енса.
— Никто никуда не пойдет, — сказал Петер.
— Хотел бы я посмотреть, кто это меня не пустит, — ответил Георг и пошел к двери.
— Я не пущу, — сказал Петер. — Как только мы окажемся в темноте, убийце удастся скрыться, и, раз мы продержались вместе до сих пор, я не хочу рисковать.
— Послушайте эту угнетенную невинность, — с издевкой сказал Енс и выпрямился с тем достоинством, которое ему позволяла его долговязая, тщедушная фигура. Он поправил свои большие роговые очки. — Малыш Петер, очевидно, хочет доказать свою невиновность, спихивая свои грехи на других. Очень ловко, Петер. Чрезвычайно ловко, но у тебя было достаточно времени за долгую ночь, чтобы высидеть эту идею. Однако не тебе одному приходят в голову удачные мысли, — продолжал он жестко. — У меня тоже есть хорошая идея, и к тому же я придумал ее еще вчера вечером. Я хочу задать тебе, мой дорогой Петер, один небольшой, но весьма неприятный вопрос. — Его рука нырнула в глубокий внутренний карман пиджака и появилась снова с револьвером, которому полагалось лежать в стенном шкафу. Другой рукой он схватил Ютту и пихнул ее себе за спину. — Три шага назад, мой милый Петер и ты, Георг, тоже. Я никому из вас не доверяю. Сядьте в свои кресла, и ты, Петер, отвечай на мой вопрос. Не из-за тебя ли вчера вечером Лотте пришлось спускаться в этот проклятый подвал, оттого, что на твою драгоценную рубашку посадили пятно?
Краска отлила от щек Петера.
— Да, — выдавил он, — но мог ли я подумать, что такое простое дело, как стирка, повлечет за собой покушение на убийство?
— Да, да, мог ли ты это подумать? — издевался Енс, затем направил револьвер на Георга. — А теперь ты, Ге-opr, — продолжал он. — Вчера, когда я проходил по коридору, ты вышел из мастерской Лотты с каким-то письмом. Перед этим я слышал стук пишущей машинки. Как ты это можешь объяснить?
Георг густо покраснел.
— Не думаешь ли ты всерьез, что я напечатал признание Лотты? Черт возьми, что ты! Я же люблю ее. Я всего-навсего напечатал деловое письмо, которое отошлю, как только попаду в город.
— Можно посмотреть?
Георг вынул из кармана сложенный лист бумаги и протянул Енсу. Енс не спеша развернул бумагу и прочел.
— Да, выглядит весьма убедительно, но это еще не доказывает, что ты не напечатал и другого письма.
— А нельзя ли спросить, почему ты здесь размахиваешь револьвером, который должен лежать в шкафу? — спросил Петер.
Енс устало провел рукой по волосам.
— Потому что я боюсь, — сознался он. — С того момента, как Бент вспомнил, что дверь подвала была заперта. Прежде чем его убили, я понял, что необходимо какое-нибудь оружие, чтобы защищаться от такого отчаянного преступника. Я не могу равняться с вами физической силой, однако револьвер дает мне недостающую силу. Когда мы были наверху у Лотты, я воспользовался случаем и достал ключ от шкафа и, если вы пошевельнетесь в своих креслах до прихода полиции, я буду стрелять. Как видите, ваша безопасность представляется мне несколько иначе.
Не спуская глаз с Петера и Георга, Енс подошел к окну и поднял шторы, чтобы свет из окон освещал дорогу тем, кто продвигался со стороны шоссе.
Со стороны наполовину занесенный снегом дом напоминал замок Спящей красавицы, и комиссар Берг, заметивший свет, льющийся из окон, с досадой подумал, что опять ошибся. Дом казался воплощением самых идиллических рождественских сказок. Немыслимо, чтобы здесь скрывался убийца. Он поднял воротник, открыл дверцу и выпрыгнул в глубокий снег. Немного помедлив, Лунд последовал за ним. Собачий холод пробирал до мозга костей, а двумя минутами раньше или позже — какая разница. Полицейские двинулись к дому, даже не подозревая, с каким нетерпением их ждали: они шли распутывать дело об убийстве Петерсена. Но когда входная дверь распахнулась и стройная девушка крикнула:
— Ах, скорей же, скорей! — они поняли, что паника и страх давно поселились в уютном доме.
Увязая в глубоком снегу, но при этом пытаясь соблюсти максимальное достоинство, они взбежали по главной лестнице и были почти впихнуты девушкой в огромную комнату с камином. Их глазам предстал молодой мужчина, державший под дулом револьвера двух других. Берг и Лунд запыхались от пробежки по снегу и были измучены трудной поездкой из города, но они были людьми действия и одним прыжком набросились на человека с револьвером. Вырвали револьвер, завернули руки назад так, что он скорчился от боли. И только после того, как все это проделали, до них дошло, что девушка, открывшая им, колотит их кулаками и кричит:
— Отпустите его! Отпустите! Это мой муж, он не причастен к убийствам. Он задержал убийц, когда увидел, что вы приближаетесь.
Берг предоставил свою жертву Лунду, выпрямился и произнес:
— Убийцы? Что вы хотите этим сказать? Совершены другие убийства?
Ютта закричала истерически:
— Полиция спрашивает, не совершены ли другие убийства?! Поднимитесь наверх и загляните в спальни, вы найдете два трупа и полумертвое тело. Мы сами остались в живых по чистой случайности, является полиция и хладнокровно ломает руки моему мужу, а двое убийц сидят и радуются.