Страница 72 из 125
Петер встал и принялся вышагивать по кухне. Он остановился перед спущенными шторами и, приподняв их, посмотрел в окно.
— Метель прекратилась, и луна светит. Не поехать ли мне в город? Полиции покажется подозрительным, что мы все собрались здесь и даже не сообщили у себя в конторах.
— Думаю, нужно остаться здесь еще на одну ночь, — ответил Георг. — Сугробы еще очень большие, нам не удастся проехать, пока тракторы и плуги не проложат дорогу. Может быть, сегодня вечером исправят телефонную линию, тогда ты позвонишь своей секретарше и скажешь, где находишься.
Петер опустил штору.
— Ты прав, разумеется, но если мы сами не можем уехать, тогда нужно послать за врачом для Лотты.
— Я могу это сделать, — вмешался Бент. — Я видел у черного хода лыжи и при всех обстоятельствах собираюсь отправиться домой сегодня вечером. Если мой телефон работает, я позвоню врачу. Если телефон не исправен, сбегаю за врачом — это пять километров. Правда, он пожилой человек, но я знаю, что он может стоять на лыжах. Так или иначе, я притащу его сюда.
— Ты собираешься отправиться сейчас? — спросил Петер.
— Надо бы, но я хочу еще подождать. У меня не проходит странное ощущение, что головоломка не сходится, — отозвался Бент. — Если я не решу ее сейчас, я, конечно, отправлюсь домой. Раз мы вернули Лотту к жизни, не так уж важно, когда приедет врач — часом раньше или часом позже.
— Надо помочь твоей памяти, — сказал Енс. — Я присутствовал однажды на докладе, и профессор утверждал, что всегда можно вспомнить ускользнувшее из памяти, если приложить усилие. Садись и думай, как одержимый, а мы будем играть в двадцать вопросов.
— Это произошло до или после того, как Лотта отравилась газом? — начала Ютта. — Это то, что она говорила в течение дня? — продолжал Петер. — Не связано ли это с убийством Петерсена?.. Это что-нибудь, что говорили мы?.. Имеет ли это событие отношение к нам?.. Связано ли это с подвалом, в котором мы ее нашли?..
Бент поднял голову. Он был очень бледен.
— Может быть, я ошибаюсь. Господи, как бы я хотел ошибиться! Письмо подействовало на меня так убедительно, что я в тот момент ему поверил. Но в суматохе в подвале меня что-то поразило. Я думал из всех сил. Я был в таком же состоянии, как бедняга Лотта, когда она никак не могла вспомнить, что случилось на лестнице. Она знала, что вспомнить чрезвычайно важно, и я знал, что в глубине моего мозга скрывается доказательство того, что вся наша головоломка не сходится. — Он сделал паузу. — Лотта не хотела покончить с собой. Ее пытались убить. Потому что дверь в подвал была заперта снаружи. — Он колебался. В мертвой тишине было слышно равномерное тиканье часов. Когда он заговорил, в его голосе прозвучали недоверие, страх и отвращение. — И убийца — один из нас.
После ошеломляющего замечания Бента никто не посмел раскрыть рта. Никто не смел протестовать, потому что все в глубине души знали, что он прав. Они медленно вышли из-за стола, избегая смотреть друг на друга. Прежде таких сплоченных друзей охватило гнетущее чувство недоверия. Они не знали, куда смотреть и что говорить.
Теперь они предоставили ведущую роль Бенту, он сел перед камином, они мрачно расположились рядом. Среди них был убийца, и в первую секунду он чуть не поддался панике. Все выношенные планы, казалось, рухнули, однако надежда еще оставалась. У Бента, очевидно, не было определенного подозрения, а он был тугодумом.
— Я знаю, что соображаю не так быстро, как вы, — сказал Бент, словно в ответ на мысли убийцы, — и поэтому прошу вас постараться вспомнить, что произошло в тот вечер, когда мы были у Петерсена. Мы должны воспроизвести события того вечера и, тем самым, логически установить, что произошло, что видела Лотта, и кто мог быть убийцей.
— Мы ведь все с ним ругались, — пробормотал Георг.
— Да, мы все с ним ругались, а он поднялся в свою комнату и разыграл обиженного, — вставил Енс.
— Он ушел в гневе и не возвратился обратно, потому что его убили, — прервал его Бент. — А теперь я хочу, чтобы каждый вспомнил, где он находился после ухода Петерсена. Сперва Георг!
— Честно признаюсь, что на какой-то момент выходил из комнаты, — сказал Георг. — Я уже говорил, что искал ершик для чистки трубки, но, убейте меня, не помню, который был час и как долго я отсутствовал. Я бродил, занимался всякими мелочами, разглядывал книги и трубки.
— Я тоже уходил на минуту, — заявил Енс. — Ты сам меня попросил найти шахматную доску, и я тоже не могу сказать, на какое время отлучался из комнаты.
— Я вышла в туалет подновить мой «мейк-ап» и думаю, что отсутствовала несколько минут, — сказала Ютта. — К сожалению, я тоже не помню точного времени.
— Видимо, все это безнадежно, — сказал Бент. — Ведь я сам в какой-то момент отсутствовал. Я был в библиотеке и искал одну книгу по лесоводству, о которой говорил Петерсен. И это заняло определенное время. А ты, Петер?
— Если мы хотим из этого кругового допроса извлечь истину, нужно быть абсолютно честными, — побелевшими губами проговорил Петер. — Если ты непременно хочешь знать, я отвечу тебе, что я не только выходил из комнаты, но был наверху в спальне Петерсена. Я видел его. Он лежал на полу и был совершенно мертв. До этого мы ожесточенно спорили с ним, поэтому мне совсем не хотелось оказаться в положении человека, нашедшего труп, и я молчал. Я никогда особенно сильно не любил Петерсена, и поэтому не рвался подвести кого-нибудь из вас под монастырь за убийство. Вы для меня значили больше, чем он. А потом я, как дурак, поверил, что его убила Лотта. Но теперь, когда выяснилось, что убийца пытался покончить и с ней, теперь, когда я знаю, что он в совершенном отчаянии и ему наплевать на других, я первым расскажу полиции, что нашел Петерсена, и что он в тот момент был мертв. Я предусмотрительно посмотрел на часы. Было несколько минут первого.
— Ну вот, мы и вернулись к тому, с чего начали. Лотта и только Лотта знает что-то об убийце, — сказал Бент, — Мы должны помочь ей вспомнить. Ведь на свете не так уж много вещей, связанных с осенью… — Вдруг он замолчал. — Кажется у меня есть идея, — сказал он. — Какими же мы были глупцами. Я должен немедленно поговорить с ней и хочу, чтобы вы были свидетелями, что я не буду задавать ей наводящих вопросов.
Они нерешительно поднялись по лестнице. Судя по всему, через несколько секунд обнаружится, прав ли Бент со своей новой теорией. Бент тихо открыл дверь и, забыв о всякой осторожности, кинулся в комнату. Остальные только успели увидеть, как он поднял с пола бесчувственную Лотту и понес ее на кровать.
— Она пыталась встать, но, к счастью, это просто обморок, — сказал он и быстро приказал наполнить грелки горячей водой. Он тщательно укутал Лотту и исследовал ее пульс, остальных он выставил из комнаты. — Придется подождать не меньше часа, пока я смогу задать Лотте свой вопрос, — сказал Бент, выходя из комнаты. — Подождем внизу. Там вы все будете у меня на глазах, и мы не испугаем Лотту, когда она очнется. Мы сделали для нее все, что могли, давайте посидим в гостиной. Мои подозрения еще очень слабы, — продолжал он. — Я буду рад, если вы сообщите мне все, что помните о том вечере.
Собравшиеся смотрели на огонь в камине. Наконец Ютта не выдержала тягостного молчания.
— Хотите чего-нибудь выпить? — предложила она шепотом.
— Это как раз то, что нам сейчас необходимо, — сказал Петер.
Георг поднял палец и сказал:
— Спасибо, мне шерри.
Через несколько минут они уже были на кухне, и Бент крикнул им вдогонку, что предпочитает пиво. Они были страшно заняты. Ютта несла рюмки, Енс тащил бутылки, Георг вытаскивал пробки, Петер разливал. После долгих минут, когда они молча сидели в каком-то трансе, было приятно заниматься обычными будничными делами. Они уселись поудобнее и больше не казались такими скованными. Ґеорг, воспользовавшись этой минутой, сказал то, о чем думали все:
— Бент, расскажи нам о своей теории. Если она несостоятельна, не стоит утомлять ею Лотту, а если она верна, мы можем узнать о ней и сейчас. Если несколько человек исходят из одной и той же предпосылки, то больше шансов прийти к финишу.