Дети Гамельна. Ярчуки

Паром подошел к причалу, ткнулся носом. Дрогнула палуба под ногами. Четверо передних паромщиков, оставив вёсла, перекинули дощатые сходни. Простучали копыта по сходням, проскрипели доски под тяжестью казацкого возка…

С реестровыми расставались друзьями. Котодрал с одним даже ножами обменялись на память.

Мирослав дождался пока банда по окрестным кустам сбегает – неудобно ведь с борта гадить, можно и окунуться ненароком, да и щука на блесну броситься может. Завелись недавно тут щуки этакие. Лапы у них с перепонками, ликом с людьми схожи. Спор о происхождении подобного негодяйства в реке, ни к чему не привел. Реестровые на подлость ляхов грешили, ради вредности сугубой, из Сарацинии привёзших и запустивших грызучих тварей. Паромщики ворчали, мол, где-то за Киевом характерники зелье колдовское расплескали по пьяному делу. Докапываться до истины было некогда, да и не зачем. Пусть новоявленных речных обитателей хмурые запороги выслеживают и вываживают. У нас свои дела имеются!

Наконец, все оказалась в сборе, и в седлах. Махнув на прощание реестровым, банда двинулась своей дорогой. Впереди ещё верст десять, а то и больше...

***

Банда подъехала к цели ближе к полуночи. Дорога бежала дальше, теряясь меж дубрав и полей. Мирослав поднял руку, приказав остановиться. Спешить не станем, присмотримся.

Ночь выдалась ясная, всё видно, хоть иголки собирай. Полсотни низеньких, вросших в землю домиков, по здешним обычаям тщательно выбеленных и крытых соломой. Сараи, садочки, торчащие там и сям жерди колодцев-журавлей, сеновалы, неровные латки огородов. Церквушка на холме.

Капитан потёр переносицу. Когда-то, в Южной Польше, в такое же село вошёл десяток орденских и чуть ли не полсотни наёмников. Вышло пятеро. Из которых сейчас живо двое. Он сам да Отакар из Соколовок, что нынче тоже капитанствует. Ну и Гавела вряд ли смогло убить даже то огненное кольцо, в которое упрямого чеха толкнул кровосос - недобиток. Ходит, наверное, сержант по тамошним местам, горюет, что потерял свой любимый фальшион и давит упырей голыми руками…

Хотя нет, вряд ли за саманными стенами хаток затаилась целая армия нечисти и нежити. Вон, и дымки тянутся из труб, и собаки перегавкиваются. Когда Ночные рядом, пёсье племя молчит. Скулит разве что от страху. Ну и борщ вряд ли кто из нечисти готовить станет. Тянет-то, ух!

Рядом шумно потянул носом Диего. Видно, тоже запах почуял. Ишь, выпятил грудь! Ну то понятно. Впереди у испанца жалкий десяток драконов, а за спиною – прелестная Горпина. Мирослав скрипнул зубами. Лейтенант может повернуть назад и вернуться. Ему есть куда возвращаться.

Капитан, стараясь прогнать хмурые мысли, спрыгнул на землю, расстегнул вьюк. Банда наблюдала, вполголоса переговариваясь. Мирослав в трёп бойцов не вслушивался. Вынув сверток, запеленатый так, будто внутри наследник тронов одновременно и Франции, и Испании, и Англии, начал осторожно разматывать, ругаясь сквозь зубы на затянувшиеся завязки.

Наконец, под лунный свет явилось сокрытое. Кто-то разочаровано фыркнул. Извлечённый сосуд не впечатлял. Старая, потемневшая бронза, два уродливых «барашка», держащих крышку. Да и вообще, потёртый какой-то, побитый. И зачем было в десяток чехлов обёртывать?

Мирослав оглянулся, выбирая подходящее место. Но ни пеньков, ни больших камней рядом не нашлось.

 - Збых, слазь и давай сюда, - рыкнул капитан.

Литвин тотчас же покинул седло и встал рядом с командиром.

- Так,  - сунул Мирослав сосуд Збыху в руки. - Держи крепко. Надо открутить. И не дёргайся, разольём нахрен.

Побледневший Литвин не стал уточнять, чего же ему не следует бояться. Не страдавшая глухотой банда отъехала чуть подальше. Вряд ли, конечно, предусмотрительный капитан таскает с собой какого-нибудь арабского демона, заточенного древним колдуном. Но мало ли?

Гайки с трудом проворачивались по грубой резьбе. Капитан ругался, Литвин молча терпел, стараясь не уронить сосуд от особо неожиданных рывков. Наконец, оба «барашка» оказались у Мирослава в руках. Он сунул их во внутренний карман колета, хлопнул по груди, проверяя, не провалились ли корявые изделия неизвестных мастеров прямиком в штаны, найдя новообразовавшуюся от сложностей жизни дырку.

- Ну чё, змеиный княжич, готов?

Литвин жалобно посмотрел на капитана. На всякий случай поёрзал ногами, занимая позицию поустойчивее. А вдруг рванёт что? Или как вырвется, да как врежет ядовитым хвостатым жалом!

Мирослав улыбнулся. Мысли Литвина отлично читались по закушенной губе и мелким бисеринкам пота. Не рванёт и не выскочит. Капитан снял чуть заевшую крышку, небрежно кинул в траву рядом с собой. Наклонился над открытым сосудом, в котором лежала отрубленная человеческая кисть. Вино оставалось на самом донышке. Кожа, на которой виднелись черные линии татуировки, пересохла и кое-где потрескалась до мяса.

- Гребанная аршлабина[67]! Какой дырявый протестант копался у меня в сумке!? И колом в брюхе ему не встали эти шмурдяки?! Вот же безмозглый придурок, чтоб ему кишки поперек глотки встали!

- Капитан, - осторожно сказал Литвин, - они ему и так встали.

- Руперт?! – рявкнул Мирослав, жалея, что рыжему англичанишке оказали милосердие, а не оставили подыхать рядом с обугленной и обезглавленной змеёй.

- Не уверен, но он пару раз тёрся рядом, любознателен был покойник и красное любил, - пожал плечами Збых, успокоенный мирным содержимым загадочного сосуда. А что рука отрублена, так в этом ничего необычного нету. Бывает.

- Вот как ни попадется на пути англичанин, так обязательно нагадит… - обреченно выдохнул Мирослав, и скомандовал: - Ставь на землю. Указующий, похоже, помер. Хотя, - задумался капитан. - Я, конечно, не Христос, но попробовать-то можно.

Как ни странно, но залитое в сосуд дешёвое вино, что нашлось во фляге запасливого Котодрала, положение спасло. Через пару минут, по руке прошла мелкая дрожь. Пальцы зашевелились, складываясь в разные хитрые позиции. То щепотью, то «козою», отгоняющей злых духов, и, под конец, видать под влиянием долгого путешествия – ткнуло склонившимся над сосудом наёмникам дулю.

- И как эта чуда, – спросил Угальде. - Это создание нам поможет?

- Укажет нам путь, - задумчиво протянул капитан, прикидывая, как поудобнее разместить Указующего, чтобы тот ткнул пальцем в нужную сторону, а не послал охотников в какую-нибудь задницу, что было вполне ожидаемо от оскорбленной столь долгой жаждой и иссушённостью части тела. - Ладно, подождем пока вино подействует окончательно и Указующий вернётся в спокойное расположение духа.

- Первый раз вижу Руку Славы в таком хитром хранилище,  - прошептал лейтенант, разглядывая кисть, что расправилась и лежала тихо. Чуть заметно подергивались обрывки сухожилий…

- А это и не повешенного воришку на куски рубили. Эти Указующие гораздо сложнее, и умнее. С нашим я даже в карты на щелбаны играл, - хмыкнул Мирослав. - Они-то, не из мелких преступников получились. Правда, судя по тому, сколько этих дланей на свете, рубленые кисти у святых отрастали, как хвосты у ящериц.

- Много таких видел? – Котодрал уважительно взглянул на кисть, что снова начала неодобрительно перебирать пальцами.

- Порядочно. Если знать, где искать. Некоторые подвалы хранят в себе много тайн.

Наконец, после долгого ожидания, что было куда мучительнее обычного из-за незнания, чего же собственно ждут, Указующий внезапно подпрыгнул в своей купели. Зацепился мизинцем за край сосуда и ткнул пальцем в сторону дубравы, что росла чуть правее села, по-над крутым берегом.

- Выдвигаемся осторожно, - скомандовал Мирослав. - Йозеф и Юхан впереди. Диего и Збых – замыкают. Доходим до первых кустов, останавливаемся. Там приглядываемся, прислушиваемся.

- Понятно, - слаженно кивнули бойцы.

- И оружие готовим,  - добавил капитан, вытащив из седельной кобуры пистолет.

К дубраве подъехали не торопясь, прислушиваясь на каждом шагу. Не шелохнется ли какой листок, не засопит ли нетерпеливый стрелок, ждущий, пока всадник не окажется на дистанции уверенного попадания…