Страница 17 из 40
Преследовать ускакавших врагов было совсем нелегко. Мы сильно отстали от них и мы и наши кони устали, вымотанные долгой скачкой и несколькими боями. Однако узкие кривые улочки компенсировали это и мы нагнали беглецов, летевших во весь опор. Под метким ударом секиры графа Берри пал Аредин, остальные, не сумев совладать с конями, развернуть их в тесноте. Несколько минут и все — мертвы. Лишь один человек уцелел в устроенной нами форменной резне — это был уже знакомый мне по ночи во дворце его величество король Страндара Уильям V Нагль.
— Вот это рыбка попалась в наши сети, — рассмеялся мой сэр. — Ваше величество, теперь мы будем вашей свитой.
Король же сжался в комок и дрожал от страха.
Сопровождая его величество, мы вернулись к центру города, где Руан, как раз добивал остатки верных лояльных войск. Наша эскапада всё же принесла определённую пользу — метавшиеся туда-сюда по городу солдаты и рыцари не успели вовремя к месту атаки основных сил Золотого льва, когда они пробрались, наконец, к месту боя большая часть обороняющихся была рассеяна и вмешательство вновь прибывших ничего не решило. Увидев же, что его величество у нас в руках, лояльные ему дворяне опустили оружие, признав своё поражение. Те, кто не пожелал сделать этого, были убиты. Мы не принимали участия в этом форменном избиении — десяток разрозненных воинов, против более чем сотни рыцарей с оруженосцами и пехотой, — оставшись охранять его величество от возможных попыток отбить его у нас, которых хоть и не последовало, но опасность всё же была вполне реальной.
Я был рад тому, что Алек жив, хоть и ранен, как и должно оруженосцу он прикрывал своего отца и сэра не только щитом и мечом, но и телом. Он сам рассказал мне не без законной гордости, что подставился под копейное "жало", потому что их целило в Золотого льва слишком много, отбить все не мог ни Руан ни он сам. Однако в сравнении с боев у деревушки на берегу Вайла, сегодняшние раны были пустячными царапинами, не стоившими доброго слова. У врача точно не нашлось для них добрых слов, он постоянно шептал нелицеприятные замечания в адрес оружейников и тех глупцов, что не могут жить мирно и спокойно, а постоянно стремятся прикончить или искалечить друг друга. Следующим в руки медикуса попал я. Толи запал доблестного мастера-лекаря иссяк, толи мои раны всё же были не столь серьёзны, как у Алека, но, перевязывая меня, врач лишь тихо и неодобрительно бурчал что-то себе под нос.
Когда он закончил и со мной, занявшись другими благородными и нет раненными, нас с Алеком подозвали к себе наши сэры.
— Преклоните колена, — торжественно произнёс Золотой лев, обнажая меч.
Может Алек и понял к чему идёт дело, но я после боя и гибели брата соображал туговато и опустился на колено, не очень-то понимая чего от меня хотят. Только когда по правому плечу хлопнул плашмя клинок моего сэра, а сам он вместе с Руаном в унисон произнесли: "Во имя Господа и святого Габриэля посвящаю тебя в рыцари"; я осознал, что это акколада и что отныне я самый настоящий рыцарь, а не оруженосец. Однако радости никакой я по этому поводу не чувствовал — слишком был опустошён последними событиями. Все мысли, если честно, в тот момент занимало одно — найти тело брата и отправиться с ним домой, отвезти отцу скорбную весть.
Об этом я не преминул сообщить Орвику, как только встал на ноги. Алек недоумённо воззрился на меня, Руан лишь потёр чисто выбритый подбородок, а мой бывший сэр пожал плечами.
— Теперь ты — благородный сэр, — сказал он, — и я тебе не указ. Ты также никому не приносил вассальной присяги и приказывать тебе никто отныне не может, кроме, конечно, его величества. — Он усмехнулся. — Но мы сейчас ускоренным маршем выступаем на Престон, дабы вернуть его величество на более приличествующее его особе место.
— Я понимаю всё, милорд граф. — Я едва не оговорился, назвав Орвика "моим сэром", лишь в последний момент успев исправиться. — Однако долг перед семьёй — самое важное для меня. Я должен лично доставить тело брата домой и похоронить его.
— Я поеду с тобой, Эрик, — неожиданно произнёс Алек. — Мы друзья, как никак, и должны делить как радость победы, так и горечь смерти.
— Ты не обязан, — попытался было возразить я.
— Друзья никогда ничем не обязаны друг другу, — отмёл все мои слабые потуги он, — потому они и друзья, не так ли?
Я лишь смущённо пожал плечами. Никогда не думал об Алеке, как о друге — слишком уж различно было наше происхождение и положение в обществе. Особенно после того, как отец отказался от меня.
Глава 4
Сент-Орбан находился на границе Арединшира и от Фарроушира его отделяло всего два десятка миль. Даже если учесть то, что мы везли с собой на телеге, укрытой серым саваном, тело моего брата, дорога не заняла у нас больше двух дней. Тор-Фарроу бы достигли под вечер второго дня. Ворота замка были закрыты, что неудивительно в наше смутное время и пришлось кричать, чтобы привлечь внимание стражи на стене.
На резонный вопрос: "Кого там ещё Баал несёт на ночь глядя?"; я ответил, что мыс другом привезли тело покойного сына хозяина замка. На стене началась суматошная возня и уже через несколько минут ворота открылись и медленно поползла вверх решётка. Мы с Алеком въехали внутрь под напряжёнными взглядами собравшихся во внутреннем дворе стражей и челяди. Мне почему-то захотелось спрятать лицо в воротник плаща, устыдившись этого минутного порыва, я выпрямился в седле. Рыцарь я, в конце концов, или кто? Узнавая меня, многие сплёвывали под ноги и уходили прочь, иные же бросали на меня откровенно ненавидящие взгляды, стражи сжимали рукояти мечей.
Из ворот донжона вышел мой старший брат, приглаживая волосы. Он всегда рано ложился спать, но и вставал обычно задолго до рассвета. Его лицо вытянулось, когда он узнал меня, и он спросил:
— Эрик, мало тебе, что ты свёл в могилу отца, ты ещё имеешь наглость заявляться в родовой замок?
— Я привёз тело Майлза, — глухо ответил я. Только тогда до меня дошёл смысл последних слов умирающего брата. — Он погиб в бою при Сент-Орбане, — зачем-то добавил я.
— Ты убил его? — просто спросил Кристиан.
Я лишь покачал головой. Говорить не хотелось совершенно.
— По традиции, я должен пригласить тебя остаться на похороны, — глухо произнёс Кристиан, теперь граф Фарроу — последний в роду, — но всей душой надеюсь, что ты отклонишь это предложение.
Ещё один кивок. Я дёргаю поводья, разворачивая коня, и уезжаю. Алек следует за мной. Последним, что я слышал прежде чем закрылись ворота, были тихие проклятья в мой адрес, посылаемые стражей и челядью.
Её величество королева Страндара Елизавета была в ярости. Этот кретин Аредин провалил всё, позволив Руану с Орвиком разбить его войска в Сент-Орбане. А ведь стоило только отступить, пусть даже оставив родное графство врагу, и Золотого льва уже ничто бы не спасло. Салентинские и мейсенские наёмники, нанятые на деньги короля Адранды Эжена X, а также рыцарство Фиарийского герцогства, уже высадились на северо-западном побережье и вместе с большей частью войск лояльных королю сэров двинулась на ему на соединение с его невеликой, в общем-то, армией. И вот, всё впустую, армия Аредина разбита, он сам погиб, а король взят в плен этим выскочкой Орвиком. Какая чудовищная несправедливость! Теперь уже получается, что на, а не Руан, вернувший себе должность хранителя королевства и вновь назначенный парламентом наследником престола, мятежница. Но на это ей уж плевать. С той армией, что у неё есть сейчас, она поставит на колени не только Золотого льва, но и весь ненавистный ей холодный и промозглый Страндар.
Елизавета оглядела стройные ряды мейсенской пехоты, салентинских стрелков, вооружённых современными винтовками, о каких Руаны и всей отсталой страндарской армии только мечтать, фиарийских рыцарей в полных доспехах работы лучших мастеров. Да, теперь она отомстит Руану с Орвиком за унижение, а этот глупец Эдмунд — сын Аредина — за смерть отца. Вот он сидит в седле насупленный — брови сведены, глаза выдают, что свежеиспечённый герцог мыслями своими блуждает где-то далеко, и веет от этих мыслей огнём жаровен и вонью горелой плоти. К слову, тем же отличаются и большинство дворянских отпрысков, потерявших при Сент-Орбане отцов, братьев и иных родственников. Ни высокие стены Престона, ни хитрости Орвика не спасут Руана от неминуемой кары за сотворённое им.