Тэтэ

Бидо обратился к Джо с письменной просьбой разрешить ему проявить инициативу.

— Я уже все подготовил, — сказал Бидо.

— Узе? — как обычно переспросил маршал Ле-Нин. — Харасо, гавари.

— Предлагаю больше не вешать.

— Хотя ты мне и друг Бидо, но зря ты сегодняшний день начал с очередной глупости. — Почему не надо вешать, я не понимаю?

— Я предлагаю не всем запретить вешать, а только моему арьергарду. Моим БИДО С. Пусть распинают.

Товарищ Эс даже трубку выпустил из рук.

— Узе?

— Что узе, товарищ Ле-Нин?

— Ты мне зубы не заговаривай, падла. Хочешь быть новым Цезарем? Я еще жив, а ты узе меня хоронишь. Я — слово на б — тебя первого разо… раз… — слово на е с приставкой: раз — так, что ты слово такое забудешь ИНИЦИАТИВА.

— Я хотел просить тебя Джон Леннан, чтобы разрешить это делать только моему конному Смершу. А то ведь, товарищ Леннан, Рыжий намекает на то, что я занимаюсь плагиатом.

— Ну, хорошо. Пусть распятие будет твоим фирменным знаком. Ты ведь мне друг, Бидо. А почему нет? — и товарищ Эс рассмеялся. — А ты ведь испугался, Бидо, а? Зачем ты испугался, Бидо? Мы с тобой Гражданскую Войну делали. Меня бояться не надо. Ты мне друг, Бидо. Друг, но не Цезарь! А знаешь, почему ты не Цезарь? А, Бидо?

— Конечно. Цезарь ты, Джо.

— Ну, окей, действуй.

Еще никого не распинали. И Бидо сам подъехал к Радару. Он решил сам убедиться, что распятие даст существенно лучшие результаты по сравнению с вешанием.

Я не помнил себя от ужаса.

— Товарищ Бидо, друг Бидо, сладкий Бидо! — зашепелявил я. — Мы же свои. Я свой! Я сам штурмом взял этот Радар. Эта сука…

— Умей ответить, сынок, за свои преступления. Не надо песен. Я всё знаю. Ты понял? Я все знаю. Не надо было стрелять по моим ребятам. Ты понял, не надо. Вы же выкосили два эскадрона, падлы! Вы будете распяты. Я должен все знать.

— Дорогой Бидо, ты сам сказал, что все знаешь. Зачем нас вешать?

— Больше никаких вешаний! Только распятие, только распятие! Зачем, ты спрашиваешь?

— А вдруг я не все знаю? Посмотрим, что ты сочинишь, господин сочинитель. Что-то я сегодня слишком разговорчив. — Он махнул рукой. — Начинайте.

Альбине остановили кровь. И я увидел, что ее уже прибивают к кресту. Потом и меня повалили на землю. Неужели это на самом деле происходит? Разве в Войну распинали? Значит, да, распинали.

Когда мой крест поставили, я увидел, что делают еще три креста. Распинали мертвых. Бидо никак не мог насладиться процедурой. Третий был Валера. Его приволокли на хвосте коня и тоже распяли. Кажется, он был уже мертв.

— Я обычно сплю долго, но завтра поднимусь рано. Знаешь ли. Хочу сходить на рыбалку. Пока. Поэтому будем надеяться, что мы еще поговорим.

— Буду ждать, — ответил я. Хотелось еще что-то сказать, но Бидо уже повернул своего огромного коня и ускакал. Впрочем, и мне говорить расхотелось.

Альбина была жива. Она была в шести метрах от моего креста. Она сказала:

— Жаль, что у тебя нет своего института, Профессор. Может быть, ты бы спас нас. — И добавила: — После смерти.

Я повернул голову. Может она смеется? Нет, кажется, она была вполне серьезна.

Я не смогу без бумаги выбраться из этой истории. Можно только помечтать. Ничего не получалось. Можно ли на кресте что-нибудь придумать? Говорят, можно. Правда, церковь против размышлений на кресте.

К сожалению, пока я не научился мечтать на кресте, как Мартин Скорсезе.

Впрочем, надо попробовать.

Это был обычный дом на горе. Правда, в нем отремонтировали все, что можно. А пол сменили почти полностью. Толстые новые доски пахли свежеспиленным деревом. Терраску обложили кирпичом и установили там новую ванну. Когда я зашел, двое мужиков устанавливали над газовой горелкой трубу из оцинкованного железа.

— За сколько дом продается?

Они продолжали молча и весело работать.

— Двадцать, — наконец, сказал один. Он стоял на верху на лестнице.

— Можно посмотреть?

— Посмотрите. Пройдите туда.

Как раз появилась хозяйка. Она показала мне три большие комнаты.

— Кухня там большая. И подпол, посмотрите. Посмотрите, посмотрите: глубина в рост.

Потом она показала мне вишневый сад. А потом и яблоневый сад.

— Это все относится к дому?

— Да, да, здесь всего четырнадцать соток.

— Сколько вы хотите? — спросил я.

— Всего двадцать две тысячи, — ответила она.

Двадцать две, подумал я. А те мужики сказали двадцать.

— Я бы взял за семнадцать. — Мне неудобно было так занижать цену, но я все-таки сказал эту сумму.

— Здесь земли одной четырнадцать соток, — обиженно сказала женщина.

— Давайте еще посмотрим, — сказал я. Мы походили по саду. В таком саду могут гулять две собаки. А их было две. У нее и у меня. У женщины, которую я ждал, была черная собака, а у меня стаффорд. — Места хватит для двух собак, — сказал я.

— Да здесь места хватит для целой псарни!

Я нахмурился.

— Вы чем-то недовольны? — спросила Галя. Хозяйку дома звали Галя.

— Вы как-то пренебрежительно отнеслись к моим собакам, — сказал я.

— Ну, извините, — сказала Галя. Ей уже хотелось продать дом мне. Она решила, что будет лучше уступить.

— Если берете точно, то восемнадцать. И… у вас будет еще одно преимущество. Вы можете оформить его за треть цены. Вам не потребуется справки о доходах.

Я хотел сказать, что со справками о доходах у меня нет проблем, но решил не искушать судьбу.

— Здесь слив новый, яма новая. Раньше ведь в этом доме не было теплого туалета.

— Хорошо, я беру этот дом. Вам нужен задаток?

— Если вас не затруднит.

— Нет, наоборот, я буду уверен, что вы его не продадите другим людям.

Мы прошли в дом, и Галя написала расписку на две тысячи долларов.

— Вы не пожалеете, — сказала она, прощаясь у ворот. — Вам ничего не придется делать. Приезжайте и живите.

— Только мебель нужна, — сказал я.

— Я могу вам посоветовать, где купить хорошую недорогую мебель, — сказала Галя.

— Спасибо, сейчас этой мебели везде полно.

— Не скажите. Самоделок много, а хорошей дешевой мебели здесь вы не найдете.

— Из Москвы, что ли, везти?

— Из Москвы? Лучше из Польши.

— Польша далеко.

— У меня есть знакомые. Я могу дать вам телефон. Вам привезут нормальную мебель.

— Хорошо, я запишу этот телефон. Но так, на всякий случай. Думаю, я сам найду себе мебель.

— Ну как хотите. Будете записывать?

— Давайте, я запишу.

Но я не стал звонить. У меня был в запасе целый месяц. Я ходил по мебельным магазинам смотрел, спрашивал. Два дня. А потом поехал в Москву. Я неделю ходил по мебельным магазинам и никак не мог успокоиться. Очень дорогую мебель, я купить не решался. А какова средняя цена? Сколько можно потратить на мебель в трехкомнатную квартиру, чтобы не вызвать подозрения? Кажется, я готов был ездить по магазинам весь месяц. Жаль только, что это удовольствие никогда не приводит к нужному результату. Всегда потом оказывается, что принятое, наконец, решение было неверным. Например, вот задумал купить желтую мебель и ищешь желтую. Но такая мебель хороша только из карельской березы. А она очень дорогая. Купить такую я не имел права. Долго смотрел на эту мебель, но со вздохом покинул этот магазин.

Что-нибудь попроще надо. Чтобы это было по-немецки качественно. Я и купил немецкую, сине-серого цвета. Непонятно из какого дерева. Мне она нравилась. Но ведь я хотел купить паласы фиолетового цвета! Как я видел в одном американском доме. Синяя мебель, фиолетовые паласы! Очень темно будет. Да тут еще я узнал, что можно было купить мебель из карельской березы недорого. Она делалась из остатков. Как китайская дубленка. А вид вполне отличный. И главное из натурального дерева! Я имею в виду, не из опилок.