Курортная встреча

— Полина, — сказала блондинка.

— Братислав, — в свою очередь, представился брюнет. — Очень хорошо, приятно… хорошо… Я правильно говорю? — неожиданно спросил мужчина и улыбнулся, как ребенок.

— Правильно, — не удержавшись, улыбнулась в ответ блондинка.

Улыбка у брюнета была заразительной.

— Надо мы теперь познакомимся? — снова сказал брюнет и повторил свое имя: — Я Братислав.

— Э, Славь… Брать… славь, — попробовала сказать блондинка.

— Братислав, — опять повторил мужчина.

— Стенислав, — выговорила блондинка.

— Хорошо, пусть будет Стен, — не стал спорить и согласился мужчина. Блондинка обратила внимание, что костыль, на который опирался Стен, ушел глубоко в песок.

— Давайте сядем, — предложила она, и первая решительно уселась на песок, прямо у кромки волны. Стен тоже опустился на песок, следом за девушкой и вытянул обмотанную бинтом ногу.

— Что с ногой? — спросила блондинка. — Перелом?

— Да, — просто сказал мужчина. — Я сломал ногу на труде, на работе, — быстро поправился он и снова улыбнулся.

— Больно? — поинтересовалась девушка.

— Нет, уже не больно, — ответил Стен. — Сейчас не больно. Полина, а вы здесь каждое утро, день? — в свою очередь задал вопрос он, задал так, как будто от ее ответа зависело что-то очень важное.

— Ага, — просто произнесла блондинка, — вторую неделю торчу на Карибах вместо Нью-Йорка! Скрываюсь… Хорошее место, я случайно открыла его. А тебе здесь нравиться? — быстро перейдя на «ты» спросила она.

— Хорошее место, — вместо ответа повторил брюнет слова девушки.

— А вчера ты был с женщиной, — полюбопытствовала блондинка, — это твоя мама?

— Похожи, да? — весело произнес брюнет. — Да, моя мама. Она не может сегодня придти, у нее дела… Глаза брюнета при словах о маме еще больше посветлели, став почти прозрачными.

— А вы откуда? — спросила девушка. — Язык какой-то необычный, я слышала несколько фраз…

— Да, какой там необычный, — засмеялся брюнет. Светлые глаза его смеялись вместе с ним. — Русский, обычный русский вперемешку с белорусским!

— А, Раша, — протянула Полина, — знаю. Так вы из России?

— Нет, — тихо ответил брюнет. — Не из России. — Глаза мужчины потемнели. — И не из какой другой страны… Неожиданно Стен, опираясь на костыль, поднялся с песка.

— Полина, извините, извини, мне нельзя долго… сегодня, — произнес Стен. — Я приду завтра… В это же время. — Глаза Стена опять посветлели, но взгляд изменился, стал тоскливым и безысходным.

Глаза перестали смеяться и снова смотрели на блондинку с напряжением, как будто именно от нее зависело, придет он завтра или нет.

— Хорошо, — ответила девушка, впрочем, не особо скрывая удивление от неожиданного ухода своего нового знакомого.

— Не обижайтесь, Полина, я завтра приду, — тоскливо сказал брюнет и, вдруг, снова беззащитно улыбнулся. — Честно-честно приду!

Вечер начался, как и всегда — с телефона. Продюсер требовал, чтобы она вернулась в Штаты и спрашивал — сколько она еще собирается торчать на Карибах? Потом она спустилась в бар. Народу в баре, на этот раз, прибавилось — за стойками, вместе с парнями из Аризоны сидели симпатичные девушки, их девушки, а в углу зала, за стаканом непонятной бурды, обретался редко выбиравшийся на «люди» немец-уругваец-мексиканец. Кроме того, за столиком, под пальмой, сосредоточено наливалась виски бизнес-вумен, и ее личный секретарь и телохранитель, скучая, наблюдал за своей патронессой. Полине тоже было скучно, но иных развлечений по вечерам этот небольшой отель в райском, но глухом уголке мира не предоставлял. Пожалуйста, в любой миг она могла уехать отсюда в более цивилизованные места, однако, однако. Существовало одно «но». Полина находилась тут не вполне добровольно — редкая болезнь доставала ее время от времени и врачи в один голос требовали, чтобы, хотя, один месяц в году она проводила на этом не очень примечательном и не подходящем для бурных развлечений курорте. Полина два года избегала рекомендаций врачей, но это лето началось для нее с крайне неприятных болей и она, забросив все дела, оставив своего продюсера отдуваться за нее, сбежала на Карибы. Уже через неделю ей стало лучше, она чувствовала это. Пребывание на острове, действительно, шло ей на пользу. Видимо, микроклимат тут и, в самом деле, был особый, полезный при ее болезни. Полина сидела за стойкой на высоком табурете и, как ее соседки, девушки из Аризоны, тянула через соломинку коктейль с небольшим количеством алкоголя. Соседки галдели, один из их ухажеров потянулся к музыкальному автомату, безмолвствовавшему до сих пор, и включил его. Голос Полины заполнил бар. Девушку передернуло — не то, чтобы она не любила саму себя и свои песни, но, как-то, Полина не представляла себя в этом баре. Маленькое помещение, медленно наполняющееся клубами дыма — курили почти все… Понемногу бар становился очень шумным. Полина даже удивилась, за полторы недели ее пребывания здесь, такого еще ни разу не было. Две ее молодящиеся соотечественницы, в дымину пьяные, подсев к немцу-уругвайцу-мексиканцу, страстно охмуряли его, а бизнес-вумен, дойдя до кондиции, уже готовилась впасть в ступор под охраной своего секретаря. Полина рассмотрела среди аризонских маклеров здоровенного канадца и поняла причину шума — канадцы отмечали какой-то праздник.

Их развеселая компания устроилась в противоположном от немца-уругвайца-мексиканца углу, скрытая от взглядов Полины спинами болтающихся туда-сюда — от стойки бара к столикам и обратно — аризонских торговцев и угощала всех подряд спиртным. И не просто угощала, а старательно накачивала. Особенно преуспевал тот самый здоровенный канадец, рыжий до невозможности, по очереди обходя всех, сидящих в баре, и чуть ли не силой впихивая в них джин.

— Бр-р, — поморщилась Полина. Она терпеть не могла джин с его хвойным привкусом, однако взгляд канадца уже сфокусировался на Полине. Здоровенный малый направился к ней.

— Зд-драсте, мадам певица! — бухнул он и опустился на табурет, соседний с Полиной. При этом, канадец, едва не промазал мимо.

— Ой, только не надо наливать мне джин, — воскликнула Полина, избрав беспроигрышную тактику слабой женщины. Здоровенный северянин сразу почувствовал себя непристойно большим и остановился, не зная, что делать.

— Э-э, у Фредди день рождения, — выдавил, наконец, он. — Малышка, значит, его сегодня родилась. Ровнехонько пять лет назад. Полина перевела свой взгляд с бокала с коктейлем на канадца, северянин казался прилично пьяным, но, все же… впечатление могло быть обманчивым.

— За Фредди и его дочку! — произнесла решительно Полина и подняла свой бокал, стенки бокала были матовые и канадец не мог видеть, что в нем налито. Канадец сгреб ручищей свой стакан, наполовину залитый джином, они чокнулись и выпили. Полина пила так, словно у нее в бокале, действительно, было виски.

— Молодец, — громко сказал канадец. — Уважаю! И поешь ты здорово!

Меня зовут Гутторм, Гутторм-лесоруб — добавил он. — Если кто вздумает обидеть тебя, зови меня! Неожиданно канадец заметил новую личность, появившуюся в баре — одного из местных креолов-плантаторов. Быстро пробормотав Полине:- Пока! — канадец соскочил с табурета и двинулся навстречу креолу.

Полине даже стало жалко бедного усатого креола. Где-то минут через двадцать, обернувшись от стойки, Полина увидела уже абсолютно невменяемого плантатора. Понадеявшись на свою привычку к крепким напиткам, креол рискнул перепить мощного канадца, но джин сыграл с ним скверную шутку. Хвойный джин, хоть и уступал по градусам местному «канелито», но обладал целым рядом неведомых организму креола свойств. Распластавшись на стуле, за низким столиком у самого выхода, креол, одновременно плакал и смеялся, то и дело, обращаясь к сему предмету мебельного гарнитура. Полина поднялась с табурета и подошла к плантатору. Ему было нехорошо.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она у мужчины. Креол попытался было сфокусировать свои глаза на ней, хотя бы один, но они тут же снова разъехались в стороны.