Страница 53 из 84
Все посмотрели на него, словно ожидая продолжения.
— Верно, — согласился сержант, кивая головой с видом знатока. Впрочем, ему самому хотелось спросить, как тот это установил. Тут внезапно подал голос Могильщик:
— Лично я знал это с самого начала.
Сержант покраснел так, что веснушки стали похожи на шрамы. Он слыхал об этих двух гарлемских детективах, но видел их впервые. Но он уже чувствовал, что < ними каши не сваришь. Они действовали ему на нервы.
— Тогда, может, вы заодно скажете и почему его убили? — саркастически осведомился он.
— Это элементарно, — невозмутимо сказал Могильщик. — Есть две причины, по которым белые гибнут в Гарлеме: деньги и страх.
Этот ответ застал сержанта врасплох.
— А не секс? — спросил он, сразу утратив саркастичность.
— Секс? Господи, у вас, белых, одно на уме. Раз Гарлем, то значит секс. Впрочем, вы в общем-то правы. — продолжал он, прежде чем сержант смог вставить хоть слово. — Все это так. Но секс — это товар. Так что зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца?
Кровь отхлынула от лица сержанта. Побелев как мел, он злобно осведомился:
— Значит, по-вашему, в Гарлеме не бывает убийств на сексуальной почве?
— Я говорил, что белые не гибнут на сексуальной почве, — возразил Могильщик. — По крайней мере, на моей памяти такого не случалось.
Кровь опять прилила к щекам сержанта. Под воздействием различных комплексов лицо его меняло окраску, как хамелеон.
— И не случается ошибок? — продолжал он уже по инерции.
— Черт возьми, сержант, любое убийство — ошибка, — снисходительно заметил Могильщик. — Вам ли этого нс знать.
Да, с этими сукиными сынами надо держать ухо востро, подумал сержант, а потом угрюмо заговорил, сменив тему:
— Может, тогда вы скажете, кто его убил?
— Это нечестный вопрос, — отозвался Гробовщик.
— Сдаюсь! — вскинул руки вверх сержант.
Вокруг покойника собралось человек пятнадцать, в том числе полицейские из патрульных — в основном, белые. Лишь четверо были цветными. Все облегченно рассмеялись. Смерть белого в Гарлеме всегда была делом щекотливым. Независимо от того, работали люди в полиции или нет, они обычно в таких случая занимали позиции в соответствии с расовой принадлежностью. Никому это не доставляло удовольствия, но и оставаться равнодушным никто тоже не мог. Это затрагивало самые основы.
— Вас еще что-нибудь интересует? — осведомился судмедэксперт.
Сержант резко посмотрел на него, пытаясь понять, не иронизирует ли тот, но иронии не углядел.
— Разумеется, — ответил он. — Меня интересует все: кто он, кто его убил и почему. Но прежде всего меня интересует, кто его убийца. Такая уж у меня работа.
— Что ж, это ваш ребеночек, — равнодушно отозвался судмедэксперт. — Завтра, точнее сегодня утром, вы получите результаты вскрытия. А пока я еду домой. — Он заполнил бирку, привязал ее к большому пальцу на правой ноге трупа и кивнул шоферу и его напарнику из тру-повозки. — Везите его в морг, ребята.
При насильственных смертях ведущую роль, естественно, играли представители отдела по расследованию убийств, и старший из этого отдела делался главным. Все остальные — патрульные, детективы из местного участка и так далее как бы ему подчинялись. Им это очень не нравилось. Но Гробовщику и Могильщику было наплевать, кто тут главный. «Пусть разводят свою бюрократию, — как-то раз заметил Могильщик. — Нам главное докопаться до убийцы».
Но существовали определенные формальности, оберегавшие права граждан, и Гробовщик с Могильщиком не могли наброситься на подозреваемых и выколотить из них нужные показания, хотя в их глазах это и было лучшим и самым дешевым способом разгадывать кровавый преступления. Кому это не нравится, думали они, пусти сидит дома. Но поскольку о такой атаке не приходилось и мечтать, детективы решили отойти от места происшествия.
— Пошли, — сказал Могильщик, кивая в сторону сержанта, — а то этот и нас чего доброго задержит.
— Ты погляди, как разбегаются братцы-кролики, — хмыкнул Могильщик. — А я ведь их предупреждал!
Они отошли к одному из многоквартирных домов, где стояли переполненные мусорные баки, и остановились, чтобы понаблюдать за происходящим на месте убийства. Отсюда их никто не видел, только вот слишком уж благоухали мусорные баки.
— И кто это сказал, что мы, цветные, голодаем? — заметил Могильщик.
— Нет. Белых удивляет другое, — возразил Гробовщик. — Они не могут взять в толк, почему мы еще не помираем с голоду.
Первых очевидцев стали загружать в фургон. Но зато подоспели новые любопытствующие.
— Что тут происходит?
— Понятия не имею. Говорят, пришили белого.
— Застрелили?
— Зарезали.
— Нашли убийцу-то?
— Шутишь? Они хватают нас всех подряд. Ты же знаешь, как действуют белые легаши.
— Надо отваливать!
— Поздно! — сказал белый полицейский, беря каждого из черных собратьев за руку.
— Он думает, что удачно пошутил, — пожаловался первый.
— А что, он разве не шутит — осведомился второй, глядя на ручищи полицейского, стиснувшие черные запястья.
— Джо и Тед, тащите сюда прожектора, — распоряжался сержант, перекрывая стоявший вокруг гул. — Похоже, тут кровавый след.
Полицейские потащили переносные прожектора, питавшиеся от батареи, а сержант двинулся за ними следом, во двор, где пахло помойкой. — Тут мне понадобится ваша помощь, — примирительно буркнул он. — Вроде как след идет сюда.
Местные жители сгрудились на ступеньках у соседнего жилого дома, пытаясь понять, что делают полицейские. К тротуару подъехала еще одна патрульная машина. Двое полицейских в форме на переднем сиденье с интересом уставились на происходящее.
— Вы бы лучше отогнали народ, — недовольно крикнул сержант новоприбывшим.
— Эй, ну-ка отойдите подальше, — крикнул один из них. Он и его напарник были явно недовольны.
— Я здесь живу, — с вызовом бросила миловидная светло-коричневая женщина в золотых шлепанцах и запачканной голубой ночной рубашке. — Я просто вылезли из постели, чтобы узнать: почему такой шум?
— Вот и узнала, — хмыкнул фотограф из «убийств».
Но это женщина отозвалась благодарной улыбкой.
— Ну, сколько раз вам повторять, — сердито крикнул полицейский в форме, вылезая из машины. — Отойдите!
Женщина гневно затрясла косичками:
— Как вы смеете мне приказывать отойти. Я стою на ступеньках собственного дома.
— Правильно, сестрица Берри, выдай им, — подзуживал стоявший за ее спиной чернокожий собрат в пижаме.
Полицейский налился краской. Его напарник, сидевший за рулем, тоже вылез из машины и подошел к женщине.
— Что ты сказала? — осведомился он.
Она посмотрела на Гробовщика и Могильщика в поисках поддержки.
— Можешь на меня не смотреть, — сказал Могильщик. — Я из той же фирмы.
— И это называется негр! — презрительно фыркнула женщина, отступая под натиском блюстителей порядка.
— Так, а теперь давайте свет сюда, — распоряжался сержант, возвращаясь к черневшему пятну застывшей крови, там, где скончался белый.
Прежде чем присоединиться к остальным детективам, Могильщик подошел к их машине и выключил фары.
След был вполне отчетливый. Создался своеобразный орнамент. Пунктир из маленьких темных точек через три-четыре шага упирался в большое пятно — очередной выброс крови из разрезанной вены. Освободив улицу от местных, детективы двигались быстро. Впрочем, они по-прежнему чувствовали незримое присутствие гарлемцев за обветшалыми каменными фасадами жилых домов. То здесь, то там за темными окнами сверкали белки глаз, безмолвие было зловещим.
Кровавый след свернул с тротуара в проулок между двумя домами. Детективы миновали плакат: «Комнаты с кухней — все уд-ва», двинулись дальше. Проулок оказался таким узким, что идти можно было лишь гуськом. Отобрав прожектор у Джо, сержант возглавил процессию. Асфальт вдруг резко пошел под уклон, и он чуть было не споткнулся. Наконец они подошли к зеленой двери. Прежде, чем попытаться ее открыть, он направил свет на прилегающие строения. Все «комнаты с кухней» имели окна, но лишь три из них не были закрыты железными решетками и не завешаны шторами. В примыкающем доме имелась череда черных отверстий снизу до верху — возможно это были окна ванных: но ни в одном из них не горел свет, а стекла были такие пыльные, что не блестели в лучах прожектора.