Страница 68 из 77
Что я наделал?
Я хватаю свой телефон со стола и звоню Тине. Вызов переходит прямо на голосовую почту. Я не оставляю сообщение. Вместо этого, я выбегаю из кабинета и направляюсь прямо к «Сафире».
Нат за прилавком и приветствует меня с улыбкой. Она, очевидно, не знает о недоразумении с Тиной, в противном случае она бы уже оторвал мои яйца.
Нат говорит:
— Эй, Ник, ты разминулся с ней. Она ударилась головой об дверь автомобиля и получила ссадину на голове, так что я отправила ее домой.
Она смотрит налево, затем направо, наклоняется ближе и шепчет:
— Как здорово она провернула всё с Омаром?! Я не думала, что в ней живет актриса. И только подумайте! Она переживает трудные времена с деньгами! Ха-ха! Тина — долбаный миллионер!
Я бледнею и шепчу громко:
— Что?
Лицо Нат вытягивается, и она спрашивает:
— Она не сказала тебе еще? — она вздыхает: — Выплата по страховке ее мамы была огромной. У Миа был тоже полис, но не всё пошло на открытие «Сафиры». Тина положила часть денег на счет под проценты. За пять лет получилось более трех миллионов. Она может снять все хоть сегодня, если захочет, нужны только моя подпись и ее отца.
Отлично. Просто здорово.
Я обвиняю свою девушку в том, что она — золотоискательница, а у нее больше денег, чем у меня!
Вспоминая причину пребывания здесь, я спрашиваю:
— Ты сказала, что она поранилась. Насколько все плохо?
Она машет руками, закатывает глаза и говорит:
— Не сходи с ума! Это была просто ссадина. Но у Тины гемофилия, поэтому это всегда выглядит немного хуже, чем есть на самом деле. Я обработала рану. Всё в порядке — кровотечение прекратилось.
Слава Богу. Теперь пора ехать в ее квартиру и просить на коленях прощения.
Я спрашиваю Нат:
— Тина любит какие-нибудь конфеты?
Нат смотрит на меня с недоумением. И я ее понимаю. Это Тина. Она любит конфеты.
Я закатываю глаза и спрашиваю:
— Какие любимые конфеты Тины?
Она записывает четыре разных названия, и я иду вниз по улице в кондитерскую.
Я надеюсь, что это сработает.
Я вытаскиваю свою задницу из машины с пакетом, полным конфет.
Когда я подхожу к квартире Тины, я думаю о том, как войти. Должен ли я постучать? Или воспользоваться своим ключом?
Я думаю, что воспользоваться ключом — лучший вариант. Я знаю, что она может быть дома. Но ее автомобиля здесь нет.
С помощью своего запасного ключа, я вхожу в квартиру и первым делом замечаю записку на обеденном столе. Подхожу ближе. Она адресована Нат. Я сажусь и читаю:
Привет, дорогая. Извини, что я не сказала тебе об этом раньше. Я не думаю, что смогла бы говорить об этом без слез.
Мы с Ником расстались.
Трюк с Омаром сработал, но все испортил. Это большое недоразумение, и мне нужно немного личного пространства. Я уеду на несколько дней, чтобы прийти в себя. Я возьму свой телефон, но он будет выключен, так что оставь сообщение, если я буду нужна. Я бы не доверила магазин никому, кроме тебя. Ты знаешь, я буду в порядке. Просто мне необходимо провести некоторое время в одиночестве. Поговорим об этом, когда я вернусь домой.
Я люблю тебя. Ты — моя сестра.
Мое сердце ухает в желудок.
Я обидел единственную женщину, которую хотел защитить. Я чувствую себя самым большим мудаком в мире. На самом деле, я и есть самый большой мудак в мире.
Когда случился инцидент с Сасси в офисе, Тина выслушала меня (с помощью Нат) и поверила. Я не позволил ей сказать ни слова. Я чувствовал, что что-то было не так, но моя гордость помешала прислушаться к сердцу.
Вдруг идея рождается в моей голове. Я достаю телефон и пишу нужному человеку. Он берет трубку, и я говорю:
— Мне нужно, чтобы ты кое-кого нашел.
Он отвечает:
— Мне нужен номер мобильного.
Я даю ему и говорю, что телефон будет выключен большую часть времени, так что его нужно будет регулярно проверять. Я быстро добавляю, что хорошо оплачу эту работу. Он принимает условия и говорит, что позвонит, как только получит информацию. Я завершаю вызов и молю богу, чтобы Тина была в порядке.
Если с ней что-то случится — я не прощу себе.
Два дня спустя...
Мой разум сосредоточен только на одном.
Тина.
Я не знаю в порядке ли она, и это сводит меня с ума. Я срываюсь на всех, кто заботится обо мне.
Одна из самых страшных вещей, которые мне приходилось сделать, это признаться девушкам, что я натворил. Сказать, что Нат была зла на меня, было бы преуменьшением. Она ударила меня в нос. И разбила его. Я принял это молча, потому что знаю, что заслужил это. Так что у меня черные круги под глазами и разбитый фиолетовый нос.
Кто знал, что у Нат отличный правый хук?
После этого я решил, что должен рассказать ребятам. Есть что-то в том, чтобы признать то, что ты не прав. Признаться в том, что ошибся в чем-то очень важном, еще сложнее.
Я созвал совещание в конференц-зале. После того, как ребята сели, я объяснил, что случилось. Макс отреагировал первым. Он встал со своего места и покинул зал заседаний без слов. И это больнее, чем любые слова.
Дух спросил, что случилось с моим носом, при этом уголок его губ подергивало.
Придурок уже знает.
Он видел через систему видеонаблюдения в «Сафире». Я ответил:
— Твоя девушка должна стать боксером.
Потом отреагировал Ловкач. Его лицо выражало чистейшее разочарование. Разочарование во мне. Я не хотел этого. Ловкач всегда был моим другом, даже в худшие времена. Это случилось впервые, что что-то встало на пути нашей дружбы. Он не поддержал меня.
Никто не поддержал меня. Я облажался. Я прижат к стене тремя мужчинами и тремя женщинами, угрожающими наброситься на меня в любую секунду. Это ужасно. Еще ужаснее, что эти люди мои друзья и семья.
Что приводит нас к настоящему моменту.
Прошло два дня, и никакой новой информации от моего человека. Он позвонил, чтобы сказать, ее телефон все еще выключен, но он продолжает постоянно следить за ним. Это не помогает мне чувствовать себя лучше. С каждым днем без Тины, волнения и опасения всё больше поглощают то, что осталось от моего ума.
Дни идут медленно, а ночи не лучше. Я не могу спать, не зная, где Тина спит. Нат сказала, что она не смогла связаться с ней, но Тина послала ей два сообщения, чтобы дать понять, что она в порядке.
Я не куплюсь на это.
Если бы она была в порядке, она бы вернулась.
Разочарование в собственной глупости — так можно описать мои чувства сейчас. Это всё моя вина.
Как только я собираюсь с треском удариться своей головой об стол, мой телефон звонит.
Я вскакиваю и почти роняю его. Я жонглирую им в течение нескольких секунд, прежде чем прикладываю его к уху и говорю слишком громко:
— Да?
— Мы нашли ее. — Это мой человек... и он знает, где Тина! Я дам ему бонус. Я хочу расцеловать его ноги прямо сейчас. Я чувствую облегчение.
Он посвящает меня детали, и я хихикаю. Конечно, Тина остановилась в отеле в трех минутах от ее квартиры. Я благодарю его и обещаю быстрый денежный перевод.
Я решаю принять душ и переодеться, прежде чем увижу ее, и я должен побриться тоже.
Нет, не надо бриться! Она любит щетину.
Да, моя детка любит щетину.
Я не должен называть ее так сейчас. Только, если она хочет быть моей деткой снова. Я бы не стал винить ее, если бы она не захотела. То, что я сделал, было почти непростительно.
Почему я до сих пор сижу за столом?
Боже, я такой идиот. Я ждал несколько дней информацию, и теперь я сижу в нерешительности.
Не-а.
Я двигаюсь, пока мое тело пытается сопротивляться. Я прохожу по коридору мимо чил-аута и слышу, как Макс кричит: