Страница 162 из 177
Несколько больших войсковых колонн тянулись под палящим солнцем по безводной степи, безрадостное однообразие которой кое-где нарушалось плоскими холмами, оврагами, да редкими рощицами. Налеты вражеской авиации изматывали людей, вели к постоянной убыли боевой техники. То там, то сям над степью тянулись черные дымы — это горели подожженные авиацией танки и автомобили отступавших. Однако в сердцах людей жила надежда — позиции противника были прорваны в ожесточенном бою, десятки километров на восток уже были пройдены и чуткое ухо уже начинало улавливать временами отдаленную канонаду. Там, на востоке, был фронт, там сражались их товарищи.
«Танки!» — пронесся по колонне истошный крик.
Обер вскочил на подножку ползшего рядом грузовика, подтянулся на борт, огляделся вокруг. Да, то, чего он все время опасался, кажется, произошло.
Слева, с севера, вздымая степную пыль, наперерез отступавшим двигалось около десятка танков и танкеток. И сзади, догоняя колонны, и начиная обходить их с юга, также распуская пыльные шлейфы, двигалось еще десятка полтора. Там были не только танки. На обеих направлениях вслед за танками шли бронемашины и грузовики с пехотой.
«Полк! К бою!» — закричал Обер.
От его полка осталось едва полтора батальона, два зенитных пулемета на грузовиках, одна полевая пушка, три миномета (было больше, но остальные пришлось бросить — не на чем было везти) и шесть реактивных противотанковых ружей. Люди быстро рассыпались в цепь, артиллеристы, повинуясь указаниям Обера, развернули пушку в направлении танков, догонявших колонну с юго-запада.
Ближе к голове колонны, там, где следовали машины Верховного командования, Генерального штаба, командования Приморского фронта, разворачивались оставшиеся семь танков и несколько артиллерийских орудий. Похоже было на то, что командование решило, игнорируя танки и пехоту, надвигавшиеся с севера, попытаться прорваться на юго-восток, к группе высоких крутых холмов, изрезанных оврагами и лощинами. До них было не более полутора километров, а то и меньше. По крайней мере, это место было почти недоступно для танков.
Догадку Обера вскоре подтвердил запыхавшийся вестовой. Колонны медленно разворачивались на юго-восток. Артиллерия левирцев уже открыла огонь по танкам. Те, с коротких остановок, тоже отвечали огнем. Обер понимал, что артиллерии уже не уйти с этого открытого места, что она вся погибнет под снарядами и под гусеницами противника, отвлекая хотя бы часть его танковых сил на себя.
Полк Обера начал движение к холмам. Впереди пылили два грузовика со спаренными зенитными пулеметами и три грузовика с тяжело раненными, за ними, построенные редкими стрелковыми цепями, бегом двигались пехотинцы. Раньше всех к холмам выдвигалась группа танков и автомобилей Верховного Командования. И вдруг на фоне холмов, отбрасывавших густую тень в косых лучах предзакатного, уже начавшего багроветь, солнца, чередой прошли вспышки, поплыли желтовато-белесые дымки, и до Обера долетели раскаты орудийных залпов. Один из танков остановился и задымил, другие окрыли ответный огонь.
У холмов была засада. Две батареи противника, поддержанные трескотней пулеметного и ружейного огня пехоты, расстреливали в упор штабные машины. Танки — их уже оставалось пять — увеличили скорость, и двинулись прямо на позиции одной из батарей. Вот еще один вздрогнул и застыл, окутавшись дымом. Но остальные упрямо мчались вперед. Четвертый танк загорелся, когда до пушек осталось каких-то три десятка метров. Остальные ворвались на позиции батареи, подминая орудия под гусеницы и строча из пулеметов по разбегавшимся артиллеристам.
Поздно. Хотя штабные машины шли за своими танками в каких-то двухстах метрах, этих метров им и не хватило. Вражеские танки с полукилометра открыли интенсивный огонь, продолжала стрелять вторая батарея противника. Еще один из трех оставшихся на ходу левирских танков загорелся, остальные повернули на позиции уцелевшей батареи. А танки врага приближались, огонь их орудий становился все более действенным. Снаряды взрывались среди стрелковых цепей, опрокидывали автомашины… Артиллерия отступавших колонн уже молчала, раздавленная гусеницами, до конца выполнив свой долг — перед ее позициями горело восемь вражеских танков.
Вот первые грузовики отступающей колонны выскочили к позициям противника у подножия холмов, и встали, прошитые пулеметными очередями и винтовочными пулями. Обер со своими людьми был уже недалеко и видел, как сшиблась пехота с пехотой.
Свои и противник — все перемешалось. Три или четыре танка деремцев остановились и с места били по отдельным уцелевшим автомашинам. В полку Обера каким-то чудом уцелели лишь два грузовика с раненными, остальные были разбиты вражескими снарядами. Танки противника уже ворвались в стрелковые цепи левирцев и давили людей и машины гусеницами, непрерывно строча из пулеметов. Расчеты реактивных противотанковых ружей 2-го полка гражданских добровольцев подбили два танка. Еще шесть танков были выведены из строя противотанковыми расчетами других частей. Но семь или восемь бронированных машин продолжали сеять смерть, перерезав левирцам дорогу к холмам, до которых осталось каких-то полторы сотни шагов.
Бой смешался. Многие солдаты залегли, кто-то отстреливался с колена, кто-то — стоя. Некоторые в панике бросились бежать, и их участь была самая незавидная. Они первыми попадали под огонь стрелковых цепей деремцев, стягивающих кольцо вокруг левирской пехоты, зажатой на открытом пространстве.
Обер ясно представил себе, что произойдет дальше. Он уже видел нечто подобное, когда сам лупил дезорганизованные деремские войска близ восточного побережья острова Кайрасан. Вот только роли теперь переменились…
…Пули, летящие со всех сторон, повсюду — враг, укрыться негде, нечем встретить вражеские танки. Еще четверть часа суматошной стрельбы, и у пехоты станут кончаться патроны, а машины с боеприпасами горят. Люди начнут бросать винтовки и сдаваться…
Обер постарался взять себя в руки и огляделся. Да, враг повсюду, но его стрелковые цепи довольно жидки — наших раза в три больше. Правда, мы потеряли всю артиллерию, но и батареи противника у холмов уже молчат. У противника — танки, но наши реактивные противотанковые ружья еще бьют по ним с оглушительными хлопками, и теперь у деремцев в строю только четыре машины. Их танки отсекают нам путь к холмам, но наши уже ворвались на позиции деремцев у подножия этих холмов и там кипит рукопашный бой. И что такое четыре танка против восьми с лишним тысяч пехотинцев? Да, многие погибнут, но всех задержать не удастся.
Обер заорал во всю мощь своих легких:
«На прорыв!»
«На прорыв!» — отозвался из-за его плеча звонкий голос Талимай.
«На прорыв!» — подхватили десятки глоток вокруг.
«На прорыв!» — надсадно завопили сотни, а затем и тысячи отчаявшихся людей, внезапно ощутивших в этом кличе ту последнюю соломинку, за которую хватается утопающий.
Людская масса, до того беспорядочно метавшаяся в огненном кольце, колыхнулась и покатилась к холмам, набирая скорость. Теперь уже и кинжальный огонь нескольких уцелевших деремских пулеметов из наскоро отрытых стрелковых ячеек, и залпы танковых пушек, и стальные гусеницы, под которыми находили себе смерть все новые и новые жертвы этой бойни, — все это отодвинулось куда-то на задний план перед единым порывом людской массы, внезапно обретшей в этом порыве пусть призрачную, но все же надежду на спасение. Остатки деремской засады у подножия холмов были смяты, лавина людей обтекла стальные коробки танков, как обтекает бешено мчащаяся в половодье река каменные быки моста, и левирская пехота устремилась вглубь холмов, по оврагам и лощинам.
Вслед отступавшим били винтовки и пулеметы противника, в спину бегущим летели снаряды танковых пушек, сея смерть, но главное было сделано — левирцы вырвались из мешка. Бегство постепенно останавливалось, наиболее хладнокровные и опытные бойцы, применяясь к местности, посылали в сторону преследующего их противника скупые прицельные выстрелы. И враг уже не рвался безоглядно вперед. Его пехота залегла, передвигаясь только перебежками. Бой начал медленно смещаться вглубь холмов.