Страница 86 из 108
— Часом знаем, — улыбнулся Арахиль. — Всё с ними в порядке, живы-здоровы, целы-невредимы. Как и похищенное имущество, кстати.
Меж тем дверь распахнулась, и стражник внёс в горницу накрытый и даже застеленный льняной скатертью столик. Второй стражник, идущий вслед за ним, тащил два табурета.
На столике красовалось огромное блюдо солянки со свининой, тарелка с нарезанными ломтями оленины, маленькие, но толстые хлебные лепёшки, маринованная в лимонном соке рыба, пузатый кувшин вина, глиняные кружки.
— Присаживайтесь, — приглашающе махнул рукой Арахиль. — Не стесняйтесь, поешьте вволю.
— Можно? — вопрощающе глянул я на господина и, получив в ответ кивок, скоренько придвинул табуреты к столику.
Некоторое время мы молча занимались солянкой, запивая её ариналайским — очень прянным, но при том очень слабеньким вином.
— Итак, давайте не будем ходить вокруг да около, господин Алаглани, — предложил Арахиль, допив свою кружку. — Вы можете оказать нашей Державе неоценимую помощь.
— Помощь какого рода? — уточнил господин.
— А то вы сами не понимаете? — усмехнулся Арахиль. — Разумеется, магического, чародейского, колдовского, волшебного… какие ещё термины тут применяются? Ах, да, ещё «тайное искусство»! Вы, господин Алаглани, как достоверно нам известно, великий мастер сего искусства, но применяете его по мелочам. Я же… мы же предлагаем вам принести свои способности в дар Державе. В дар, который будет достойно вознаграждён. Подождите, не перебивайте, — замахал он руками. — Я прямо-таки предвижу, что вы мне сейчас скажете. Что нет у вас никакого дара, что вы просто хороший лекарь, а все слухи о вашем чародействе — это только беспочвенные слухи. На это я немедленно отвечу, что будь сие только слухами — ни за что не решились бы мы задержать столь уважаемого гражданина, как вы. К сожалению — а вернее, к счастью для всех нас — это не слухи, а проверенные факты. Вы — чародей, к вам иногда обращаются люди за помощью, и вы помогаете. Мы знаем, что это за случаи, что это за люди. При необходимости можно было бы устроить очную ставку… но я надеюсь, такой необходимости не возникнет.
— Я не понимаю, — удивился господин, — а что, собственно, вам нужно? Исцелить кого-то неизлечимого?
— Господин Алаглани, ну что вы как маленький? — улыбнулся Арахиль. — Я, конечно, не особо разбираюсь в делах магических, но и того, что знаю, достаточно для откровенного разговора. Магия — это просто сила, необъяснимая современной наукой. Имеет ли эта сила природное происхождение, или же внеприродное, нам с вами совершенно неважно. Главное, что чародей по своему усмотрению может тратить эту силу, облекать её в разные формы. Например, можно пролить огненный дождь над неприятельскими позициями… вскипятить воду в озере Саугари-гил… превратить свинец в золото… наслать на жителей Нориланги слабость духа и тела… расколоть горы Наираш-Минайи. Чародей просто чует, сколько силы потребно для того или иного воздействия, и как её использовать. Гораздо сложнее и важнее, как получать. Как тратить, не вопрос, а вот как добыть?
— Я правильно вас понял? — прищурился господин, — что Тайному Пригляду нужны вовсе не мои магические услуги? Вы ведь не станете просить меня сделать то или это? Вам нужно узнать, как я добываю силу, и если узнаете, я потеряю для вас всякий интерес. У вас, как вы полагаете, будет способ, ваши ручные чародеи им воспользуются… в государственных интересах, само собой. Но вот я — лично я — стану бесполезен. И тогда меня придётся уничтожить, чтобы я больше никому ничего не сказал.
— Как вы можете думать о нас так скверно? — вскричал Арахиль и чуть не опрокинул тарелку с олениной. — Вы нам будете крайне нужны, вы будете обучать наших магов! Само собою же ничего не сделается! Кроме того, мы намерены предложить вам возглавить группу мудрецов, исследующих тайны природного и духовного мира. Вам будут предоставлены все необходимые помещения, приборы, денежные средства…
— Ох, господин Беридаи-тмау, — в голосе господина желчь перемешалась с горечью, — жизнь приучила меня думать о людях скверно. Вы мне сейчас расписываете золотую клетку, но я же понимаю, что как только получите способ — немедленно от меня избавитесь. Не потому что вы такие жестокие, нет. Просто это самое разумное решение, а в разумности вам, приглядским, не откажешь. Но вы делаете одну очень серьёзную ошибку…
— Это какую же? — повёл бровью Арахиль.
— Вы разделяете чародея и способ. Как будто способ существует отдельно от чародея. Но это же не пироги испечь, не сапоги стачать… или ещё что-нибудь, что может сделать всякий. Да, я действительно чародей, глупо отпираться. Да, я знаю, как добывать силу. Но сей способ действенен только для меня, у другого ничего не выйдет, даже если ему всё в мельчайших подробностях изложить.
— Мне знакома такая позиция, — кивнул Арахиль. — Но должен заметить, что в ней есть изъяны. Любой хороший пекарь считает, что у другого пироги получатся хуже, любой хороший сапожник уверен, что пошить как он, никто не в силах. Откуда вы взяли, что способ ваш не годится для других? Вы пробовали? Нет? Так давайте попробуем!
— Вряд ли что выйдет из этой затеи, — скривился, как от кислого, господин.
— А вы не торопитесь говорить нет, — участливо посоветовал Арахиль. — Вообще, нам незачем торопиться, времени у нас с вами изрядно. Подумайте, взвесьте все «за» и «против». До завтра успеете? А чтобы вам легче было согласиться, я попрошу тебя, Гилар, убедить своего господина и учителя. Видишь ли, мальчик, какое дело… Ты очень обидел моих коллег из второго управления. Да, всё понимаю, ты верный слуга, ты защищал своего господина, ты даже не знал наверняка, наши ли то люди или кто ещё… Но факт остаётся фактом: они имеют на тебя огромный зуб и очень просят отдать на расправу. Тебя только что водили кое-куда и показали кое-что. Так вот, показали только малую часть того, что имеется в нашем распоряжении. И если твой господин будет упрямиться, я не смогу защитить тебя от гнева их начальника. С чем я пойду к своему начальству, если не получу результатов? Меня, знаешь ли, далеко пошлют. И будут правы. Не умеешь работать — так хотя бы не вмешивайся в дела других управлений. Зато, если мы с господином Алаглани договоримся, я сумею тебя отстоять. Поверь, я не сторонник бессмысленных жестокостей, но дальше пятого управления моя власть не распространяется. Вот так-то, — и он потрепал меня по волосам. — Ну, до завтра!
Потом нас отвели в камеру. Да, братья, не в разные посадили, а в одну. Понятно зачем — чтобы разжалобил я господина, рассказывая о том, что повидал в пыточной. Тут ведь понятный расчёт: если даже сам не испугается, то меня пожалеть должен: ребёнок всё ж таки…
Лист 36
Камера вполне ничего оказалась. Тесноватая, правда, но ведь не пляски же нам тут плясать. Локтей шесть в длину и столько же в ширину. Два набитых сеном тюфяка, большое деревянное ведро для надобностей. Крошечное окошечко под потолком забрано толстой решёткой, но стекла нет и потому не душно. Света оттуда всего-ничего льётся, но хотя бы не наткнёшься ни на что. Дверь в камере железная, в ней откидное окошечко — для кормёжки. Я померил — две пяди в ширину и пять в длину. Голову не просунешь. Впрочем, окошечко открывается только когда стражники еду приносят.
В цепи нас не заковали, и это тоже радовало, потому что два дня связанным пробыть — сами попробуйте. Руки всё ещё побаливали и гибкость к ним не до конца вернулась.
— О чём поговорим? — испытующе спросил господин Алаглани, усевшись на свой тюфяк.
— Да о чём тут говорить можно? — ухмыльнулся я. — Тут же стены ушастые, точно зайцы.
— Кстати, куда тебя водили? — поинтересовася он.
— Да так, пустяки, — я животом улёгся на тюфяк. — Стращали. Чтоб я вас тоже постращал. А чего стращать-то? Чему быть, того не миновать, а чему не быть, о том и думать без толку. Мне так сосед наш говаривал, брат Галааналь, в Тмаа-Урлагайе. Ну, который грамоте меня учил. Всё, сказывал, в руке Творца, а мы только вольны принять сердцем или не принять. Изменить же Высшую Волю человекам никак невозможно.