Страница 7 из 27
Теперь ее стали одолевать мысли о еде. На обратном пути закусочные могут закрыться: в основном они все работают до полдесятого.
Уже почти миновав очередную забегаловку, она поняла, что срочно должна поесть. Эмми свернула на парковку около закусочной.
Казалось, что ризотто с креветками, которое она заказала, никогда не появится. В конце концов еду все же принесли, даже украсили сверху. Вкус оставлял желать лучшего, но Эмми было не до капризов. Можно ехать, удовлетворенно сказала она себе.
Но вся радость мгновенно испарилась, стоило лишь выглянуть наружу. Дорогу замело. Разыгралась настоящая пурга.
Холод продирал ее до костей, когда она — на каблуках в два с половиной дюйма — ползла к своей машине. Повернув ключ зажигания, она взглянула на часы: половина десятого. Просто поверить трудно, учитывая все обстоятельства. Если ветер хоть чуть ослабеет, то через полчаса она уже будет свободна.
Все обернулось не так гладко, как она предполагала.
Завывающий ветер, снегопад, видимость нулевая. Не желая закончить путешествие в придорожной канаве, Эмми едва тащилась. Счастье покинуло ее. И тем не менее она упрямо двигалась вперед, снова и снова напоминая себе, что ему требуются проклятые материалы, а ей требуется, просто позарез требуется, удержаться на этой работе.
Никто, кроме нее, и нос не смел высунуть из дома в такую погоду — во всяком случае, за все время она не встретила ни одной машины.
На краткий миг она позволила себе расслабиться, и в этом была ее ошибка. Произошло худшее: она плавно съехала с дороги и уткнулась в изгородь. Эмми сделала несколько попыток выбраться, включая заднюю скорость и нажимая на педали, но машина только беспомощно буксовала.
Нет, чтобы ее вытянуть, нужен трактор. Она оглянулась, но ничего не увидела. Выбираться наружу — наверняка замерзнешь. С другой стороны, если остаться в машине, то тоже замерзнешь, всю ночь сидеть тут невозможно.
Подхватив с пассажирского сиденья папку с документами, Эмми открыла дверцу. Это удалось не с первой попытки — машина сильно накренилась, — но все-таки удалось, и она выбралась наружу.
Было очень холодно. Наткнувшись на что-то, припорошенное снегом, она упала. С усилием поднялась на ноги — туфли никогда уже не будут прежними — и устремилась к мерцающему вдали огоньку.
Скользя и спотыкаясь в своих когда-то миленьких туфельках, Эмми добралась до указателя и обнаружила, что дом Шортов находится на окраине деревни, и — такое уж нынче ее счастье, — конечно же, на окраине, противоположной той, где она находилась сейчас.
Единственно из упрямства Эмми тащилась по улице, скользя и оступаясь, с каждой секундой промокая все больше и больше, но не сворачивая. Он хотел эти материалы — он их получит! Зачем, интересно, они понадобились ему в гостях? Может, он хочет улучить пару скучных минуток? Она надеется, что так и будет.
Хоть бы это был самый скучный уикенд из всех, которые у него были! Хоть бы Невилл Шорт узнал, что у Каннингема связь с его женой, и поколотил его как следует!
Почему это, кстати, у Шортов нет факса? Эмми снова упала и почувствовала, как снег проник за шиворот. Если бы только ей так не нужна была эта поганая, вонючая, мерзкая работа… Процесс выдумывания для него самых невероятных и оскорбительных прозвищ помог ей преодолеть последние пятьдесят ярдов. Вот он — дом, во всех окнах свет горит.
Она чуть не падала, пробираясь между припаркованными заснеженными машинами, мечтая лишь оказаться в своей постели. Она была слишком утомлена, чтобы думать, что будет дальше, после того как она вручит пропитавшуюся насквозь водой папку.
С трудом преодолев ступеньки, онемевшими пальцами она нажала на звонок. Дверь открылась. Она узнала изумленную Роберту Шорт. Снег волной метнулся на красивый ковер холла.
— Заходите, заходите, — испуганно проговорила Роберта. Только сейчас Эмми сообразила, что вид у нее, должно быть, устрашающий. По лицу Роберты можно было понять, что та ее не узнала, впустив внутрь лишь из сострадания. Видимо, она и помыслить не могла оставить кого-то за порогом в такую ночь. Потом она воскликнула:
— Ой, да это Эмми! Эмми Бардена.
И тут же, как джинн из бутылки, появился Барден Каннингем.
В белоснежной рубашке, при всем параде, он никогда не казался таким привлекательным — и таким изумленным.
— Вы… что вы тут делаете? — спросил он. Если бы у Эмми оставалась еще хоть капля сил, она выцарапала бы ему глаза.
— Вам позарез требовались вот эти материалы! — негодующе выпалила она.
— Только идиот мог… — И, не закончив фразы, Каннингем повернулся к Роберте:
— Можно мы займем библиотеку?
Эмми равнодушно ждала. Ей было все равно, что говорят и куда ее ведут. Он взял ее за руку и…
— Вы насквозь промокли! — вырвалось у него.
— Вы бы тоже промокли, если бы пришлось идти пешком в такую погоду.
— Вы шли пешком в такую погоду?! Понятно, поверить в такое трудно.
— Моя машина съехала с дороги в канаву. Делать было нечего, пришлось пройтись.
— Вы не пострадали?
Они проходили мимо зеркала. Она задержалась, ее эскорт замер в ожидании.
— Это я? — искренне изумилась она при виде взъерошенного, мокрого создания с синими от холода губами, которое пялилось на нее из зеркала.
Барден Каннингем не ответил, а повторил свой вопрос:
— Вы не пострадали?
Она все никак не могла оторваться от своего изображения.
— Только моя гордость, — жалобно ответила она и ненадолго прониклась к нему симпатией, увидев обращенную к ней улыбку.
— Уверен, что ни у кого больше нет такого верного персонального секретаря, — пробормотал он, оттаскивая ее от зеркала в библиотеку и закрывая дверь. Все еще не отпуская ее руки, он включил электрический камин. — Подождите минутку, я недолго.
После его ухода Эмми подошла к камину поближе, зубы ее стучали. Она протянула руки к теплу, стараясь хоть немного согреться. Верный своему слову, Барден отсутствовал недолго. Вернулся он с полотенцем и махровым халатом.
— Роберта хотела прийти и сама присмотреть за вами, но это особый вечер для ее мужа. Я сказал, что вы не будете возражать, если вам придется иметь дело со мной. — Он усмехнулся.
— Я могу сама о себе позаботиться, — ворчливо отреагировала Эмми.
— Не сомневаюсь, — примирительно возразил он. — Но я ваш босс, сделайте мне приятное. — Ее зубы застучали снова — он мгновенно посерьезнел. — Так вот, снимайте вашу мокрую одежду, хорошенько разотритесь и надевайте халат.
Взявшись было за пуговицы пиджака, она поняла, что пальцы совсем не гнутся и подобная операция ей не под силу.
Барден мгновенно уловил ее затруднение. Проворно расстегнул пиджак и помог ей от него освободиться. Бросив его на пол, он поднял руки к шелковой блузке.
— Я могу… — начала было она, но обнаружила, что не может.
И решила, что Каннингем нравится ей все больше и больше, когда он, отодвинув в сторону ее руки, опять занялся ее туалетом, ласково проговорив:
— Догадываюсь, что вы не привыкли к тому, что мужчины вас раздевают, маленькая Эмми, но я… я не как все.
Она слегка улыбнулась: это первый раз, когда он назвал ее Эмми!
— Если вы просто все расстегнете, то потом я сама справлюсь.
В ответ он коснулся ее груди, ловко расправляясь с маленькими пуговками блузки. Раньше чем она сумела высказать еще какие-либо протесты, он быстрым движением расстегнул молнию на юбке.
— Еще что-то? — спросил он, очевидно догадываясь, что единственное, что осталось расстегнуть, — застежка на бюстгальтере. Она отшатнулась, отрицательно качая головой, и встретилась с ним глазами. Но на этот раз он принял ее отказ, лишь проинструктировал; — Тогда как можно скорее все снимайте, вытирайтесь и надевайте халат.
Эмми, не двигаясь, продолжала смотреть ему в глаза, и ей вдруг захотелось плакать, когда привычные льдинки этих серых глаз вдруг растаяли в ласковой улыбке.
— Вы диковина какая-то, Эмили Лоусон, — тихо сказал он, повернулся и вышел.