Хроника Аравии

Громко взревели сигнальные трубы стратега Леосфена, призывая гоплитов к решающей схватке. Неудержимым потоком рванулись греческие воины в пролом, где завязалась отчаянная рукопашная схватка.

Предвидя скорое обрушение стены, Птоломей успел подвести к этому месту фалангу и пельтеков. Ровная шеренга гипаспистов, при поддержке метателей дротиков стала непреодолимой стеной на пути гоплитов Леосфена. Не имея возможность построить привычный для себя строй, они были вынуждены атаковать нестройной толпой, что оборачивалось для греков новыми потерями.

Желая приободрить воинов, Леосфен встал в их передние ряды и громким голосом стал подбадривать своих солдат. Личное присутствие стратега незамедлительно сказалось на общей картине боя. Греки смогли оттеснить македонцев от стены и, построившись в фалангу, стали атаковать врага по всем правилам воинского искусства.

Трудно сказать, как дальше развернулась бы эта схватка, если бы не стрела, поразившая Леосфена в шею, у самого края доспеха. Обливаясь кровью, греческий полководец рухнул под радостные крики солдат противника и горестные восклицания своих воинов. Вокруг лежавшего на земле стратега разгорелась ожесточенная схватка. Македонские гипасписты ринулись добить раненного героя, тогда как греки пытались вынести его с поля боя. Не жалея себя воины бились вокруг Леосфена, как когда-то троянцы бились с данайцами за тело погибшего Патрокла или Ахиллеса.

Кровь лилась рекой с обеих сторон. В конце концов, грекам удалось отбить тело своего командира, но возникшая задержка оказалась роковой для Леосфена. Пока шла схватка, он истек кровью и умер на поле боя, как подобало истинному герою Эллады.

Смерть Леосфена оказалась страшным ударом для греков. Их боевой запал разом угас и под давление Птоломея, несмотря на громкие призывы своих командиров продолжать битвы они отступили.

— Мы можем побеждать врага, но не можем удержать победы! — горестно вздыхал Фокион, ведя усталых солдат в лагерь, где его ждало новое потрясение. Прибывший в самом начале штурма гонец из Афин, привез горестную весть. Македонские корабли разгромили у Кикланов афинскую эскадру, посланную для блокады Геллеспонта. Теперь дорога Кратеру с его войском была открыта и его прибытие в Македонию, могло произойти в самое ближайшее время.

Сраженный двойной неудачей, Фокион намеривался отвести войско от Фермопил для защиты Аттики, но Демосфен уговорил стратега не делать это. Он запретил Фокиону извещать войско о поражении моряков. Наоборот, в лагерь было объявлено о блистательной победе флота над македонцами, и о блокировке войска Кратера на азиатском берегу.

Подобные вести серьезно приободрило греческих воинов, и смягчило горечь от гибели Леосфена. В послании же к ареопагу, Демосфен писал об успехе союзных войск в виде разрушения стены Птоломея, ранении Леосфена и принятии командования над армией Фокионом. Для полного и окончательного разгрома врага, Демосфен просил как можно быстрее отправить под Фермопилы наемников присланных Гарпалом для защиты Афин.

Письмо было написано в лучших традициях ораторского искусства и ареопаг не смог противиться его напору и очарованию. После небольших проволочек призванных показать значимость ареопага, войска были отправлены Фокиону.

Наступал новый виток противостояния под Фермопилами, в котором больше шансов на успех имели греки. Перед македонским регентом как никогда остро стала дилемма; пасть под Фермопилами подобно царю Леониду, или отступить к Темпинскому проходу и попытаться там остановить врага. Птоломей уже начал склоняться ко второму варианту, как неожиданно получил щедрый подарок судьбы в виде стратега Леонната. Возглавляя кавалерию ветеранов, состоящую из дилмахов и конных лучников, он до начала боевых действий на море сумел переправиться через Геллеспонт и прибыл к Птоломею как нельзя вовремя.

Получив живительную подпитку, оба стратега горели желанием разгромить врага и записать Фермопилы в свой актив. Фокион вывел свои войска перед стеной в поле и Птоломей, не задумываясь, ответил ему.

Не имея возможность подобно Александру ударить по левому флангу врага катафрактами, Птоломей был вынужден согласиться на классический вариант фронтального боя фаланг. Когда главный удар наносили сариссофоры, имея по бокам прикрытие из кавалерии. Именно таким образом царь Филипп одерживал все свои победы над греками, но сегодня против македонцев стоял Фокион, у которого было свое видение боя.

Не в силах противостоять убойной силе фаланге сариссофоров, греческий полководец решил применить знаменитый «фиванский клин» против гипаспистов Мазия прикрывавших их фланг. Отдав союзникам центр и левый фланг, Фокион сосредоточил всю ударную силу афинян на правом фланге, выстроив их в причудливое для обычной фаланги построение.

Первыми в бой вступили легковооруженные стрелки, а затем с грохотом и лязгом, сошлись две огромные железные стены, ярко блестевшие на солнце щитами и ощетинившиеся копьями. Гулко застучали они по броне противника, и началось безжалостное истребление воинами друг друга. Длинные и тяжелые сариссы македонцев имели серьезное преимущество перед копьями греческих гоплитов. Прикрывшись большими щитами, воины Птоломея уверенно прорубали своими длинными копьями бреши в строю противника. Греки мужественно сопротивлялись, но наносимый ими урон, не был адекватен тому, что получали они.

Однако, если в центре и на левом фланге у греков дела шли не важно, на правом фланге была совершенно противоположная картина. Ударный клин гоплитов медленно, но уверенно теснил противостоявших им гипаспистов Птоломея. Шаг за шагом афиняне шли вперед, неотвратимо подбираясь к незащищенному боку македонских копьеносцев. Началось соревнование во времени, кто быстрее прорвет фронт противника и ударит по его флангу. И в этом противодействии, учитывая большую плотность клина, преимущество было на стороне Фокиона.

Птоломей быстро разглядел смертельно опасную для себя угрозу и поспешил принять контрмеры. После короткого размышления, он решил перебросить дилмахов правого фланга, на левый фланг и, всей конной массой ударить в основание афинского клина. Во главе этого ударного кулака, стратег поставил Леонната, имевшего опыт подобных ударов.

Эти действия македонцев не остались незамеченными от взора Фокионом. Едва афинянину донесли о передвижении вражеской конницы, он незамедлительно приказал кавалерии локров атаковать правый фланг Птоломея, на котором остался слабый заслон из конных стрелков. Как бы сильно греческая конница не уступала царским катафрактам и дилмахам, разгромить легкую кавалерию врага и ударить в тыл фаланги сариссофоров, это было им вполне под силу.

Случись это, и тогда были бы сохранены сотни жизней гоплитов клина, гибнущих за свободу и независимость Греции. Это понимал Фокион, понимали локрийцы, но и Птоломей не был откровенным авантюристом. Отдавая приказ о переброске дилмахов, он приказал гипаспистам правого крыла изменить построение.

Повторяя удачно примененный Александром прием под Гавгамелами, задние ряды фаланги покинули свои места и, образовав дополнительный уступ продлили правый край македонского войска. Таким образом, расстояние между флангом фаланги и оврагом, прикрывавшим его от глубокого обхода, значительно сократилось. Но и это было не все.

Не зная точно; выдержат ли конные лучники удар врага или нет, Птоломей засыпал все пространство перед ними металлическими шипами. С этим необычным средством борьбы с кавалерией противника, македонцы познакомились на полях Персии и Азии.

С целью достижения максимального эффекта, был задействован весь запас данного оружия, какой имелся в арсенале у Птоломея и этот шаг полностью себя оправдал. Когда локрийская конница попыталась атаковать конных стрелков противника, она разбилась о невидимую стену, маленьких трехгранных шипов.

Наступив на всем скаку копытом на металлический шип, лошадь тут же начинала хромать и из грозного ударного оружия, превращалась в легкую цель для стрелков противника. Сначала конные лучники, а затем пришедшие им на помощь пельтеки, стали сокращать число конных локрийцев, демонстрируя им свое умение стрельбы.