Оскал Фортуны, или Урок выживания

В целом степной повелитель был доволен результатами вчерашней битвы. Тем не менее, он внимательно выслушал всех, по обычаю начиная с самых младших — командиров тысяч. По началу тонганам, присоединившимся к войску дарийцев, казалось варварством споры и гневные перепалки в присутствии правителя. Между тем Рекс спокойно пил чай, лишь иногда задавая наводящие и уточняющие вопросы.

Сам он всегда говорил последним, и тогда становилось понятно, что Бьерн внимательно слушал каждого и делал выводы о его воинских талантах. Быстро разобравшись в этом, тонгане перестали робеть и стали более откровенно высказываться о недостатках боевых действий войск.

— Приходи обедать, брат Сакуро, — пригласил Рекс, вставая с золоченого трона. — Хошар приготовит рис с жеребятиной, помнишь, как ты уплетал его на озере Альброн.

Тонганин улыбнулся.

— Сочту за четь разделить с тобой трапезу, мой Рекс.

Он вышел из шатра и столкнулся с сыном. Молодой воин выглядел озабоченным.

— Что случилось, Гасиго-сей?

— Мой господин, — поклонился воин. — Утром мы взяли в плен барона Токого из сегуната Хайдаро. Он очень хочет тебя видеть.

Сакуро поднял брови.

— Он из наших? У него есть пайза?

— Нет, мой господин, — покачал головой Гасиго. — Он говорит что-то о бое у Нагаси и о каком-то воине Гатомо.

— Где он? — Сакуро оглянулся.

— Он ранен, и я оставил барона и его людей вместе с другими пленными.

— Пусть его сейчас же принесут в мой шатер, — распорядился отец. — И ты приходи.

Двое воинов осторожно внесли носилки с раненым. Сакуро посмотрел на сына и кивнул на широкую лавку.

Выпроводив лишних свидетелей, он взял табурет, и присев, спросил:

— Что ты хотел мне рассказать, Токого-сей?

Раненый облизал пересохшие губы.

— Воды, мой господин Сакуро.

По знаку отца Гасиго поднес барону чашку с холодной водой. Тот сделал несколько глотков и удовлетворенно кивнул.

— Я слышал от Одо Гатомо о том, что произошло неподалеку от крепости Нагаси в самом конце войны, — заговорил барон.

— Значит, он нарушил клятву? — презрительно скривил губы Сакуро.

— Это не совсем так, — возразил барон. — Гатомо совершил уцью.

— Ого! — вскинул брови Сакуро.

И Токого заговорил. По ходу его рассказа старый военачальник все больше и больше хмурился, потом не выдержал и стал ходить по шатру.

— Когда ты был в Канаго, Ёсионо все еще была в темнице? — резко прервал он барона, который уже начал повторяться.

— Да, мой господин. Но её собирались везти в столицу. Если ты позволишь, я могу написать письмо моей сестре. Она сообщит, если ее уже увезли.

— А кто она?

— Жена Первого всадника сегуната.

— Мусасибо Айоро?

— Да.

— Мы нашли его тело, — вступил в разговор Гасиго. — Храбрый воин. Он до конца защищал своего господина.

— Сегун спасся? — не удержался от вопроса барон.

— Кто из них? — чуть улыбнулся старший Сакуро.

Токого отвел глаза.

Отец взглянул на сына.

— Мы знаем, что один из сегунов заперт в замке Икуцо-фами, а второму удалось скрыться с небольшим отрядом. Это его искали те воины, что нашли вас, — сказал Гасиго. — А кто из них кто, нам пока не известно.

— Благодарю, мой господин, — прикрыл глаза барон.

Сакуро посмотрел на раненого.

— Ты готов служить Истинному Сыну Неба, Токого-сей?

— Сначала мне нужно поправиться, мой господин, и уже только потом я решу…

— Все ясно, — Сакуро остановился и внимательно посмотрел на барона. Тот с трудом выдержал этот пронзительный взгляд.

— Я пришлю к тебе лекаря, Токого-сей, а о твоей сестре мы, возможно, поговорим позже.

Он отступил в глубь шатра. Гасиго позвал воинов, и те вынесли носилки с бароном.

Сын пристально посмотрел на озабоченного отца. Тот стоял на одном месте, глядя невидящими глазами в полотняную стену шатра. Гасиго еще немного потоптался, не решаясь прервать его размышления.

— Надо поставить в известность Рекса, — наконец сказал Сакуро и посмотрел на сына. — Если он позволит, у тебя будет важное задание.

— Я готов, мой господин, — поклонился Гасиго.

В молодости Бьерн всегда приглашал разделить с ним трапезу друзей, знакомых или гостей. Но сейчас, когда начались проблемы со здоровьем, Рекс предпочитал обедать в одиночестве или в компании самых близких людей.

Сакуро быстро прошел мимо застывших каменными изваяниями нирдманнов в глубь шатра, где за перегородкой располагались личные покои степного владыки.

Старая служанка, тонганка почти тридцать лет назад попавшая в степь рабыней и служившая еще отцу Бьерна, накрывала на стол. Сам Рекс полулежал на заваленном мехами ложе и, подслеповато щурясь, читал какой-то свиток. Очевидно, письмо было чрезвычайно важным. Не смотря на то, что Фудзико все-таки удалось научить степного вождя грамоте, он предпочитал слушать писцов, а не портить глаза самому.

— Мой Рекс, — Сакуро прижал ладонь к сердцу. Бьерн кивнул, продолжая смешно шевелить губами.

— Здравствуй, Хошиах, — поприветствовал тонганин служанку.

Старушка улыбнулась сморщенным лицом.

— Здравствуй, мой господин, сегодня у нас твой любимый рис с мясом молодого жеребенка.

Сакуро улыбнулся. Эту женщину Рекс давно считал членом семьи. Она делила с семьей Бьрна горести и невзгоды его бурной молодости, когда он младший сын вождя, изгнанный из племени старшим братом, скитался по степи в поисках пристанища. И даже когда враги вырезали семью Бьерна, и он остался всего лишь с двумя братьями и младшим сыном, рабыня вместе с ними бродила по степи, пока не вышли на лагерь тонганских изгнанников.

Рекс встал и бросил письмо в жаровню с углями. Хмуро дождался, когда рисовая бумага сгорит дотла, и сел за стол. Хошиах, видя настроение господина, молча поставила перед ним деревянную миску с молочной кашей и тихо ушла за занавесь.

У Сакуро рис в горле застрял. Он давно не видел владыку таким озабоченным.

— Плохо, брат, — тихо проговорил Рекс. — У Акудзо вновь был приступ.

Сакуро побледнел.

— Он жив?

— Да, кровотечение удалось остановить, — хмуро ответил Бьерн. — Но он очень слаб.

— Бедная сестра, — тихо проговорил Сакуро. — Это все та первая зима. Мы делали все, чтобы уберечь сына нашего повелителя, но Вечное Небо все же послало ему болезнь.

— То, что он тогда выжил уже чудо, — вздохнул Бьерн, ковыряясь в чашке. — Шаманы пророчили ему не больше пяти лет. Бедная Фудзико.

— Прости, мой Рекс, — нахмурился Сакуро. — Но Акудзо не только твой названный сын и мой господин, но и Истинный Сын Неба. Его смерть может оттолкнуть от нас многих благородных воинов.

— Я понимаю это, брат, — Бьерн взглянул на него. — Но для меня важнее то, что он сын моей любимой женщины. И его смерть будет сильным ударом для Фудзико.

— Будем молиться, чтобы боги послали ему здоровье, — решительно сказал Рекс и, поморщившись, принялся за кашу.

Сакуро стал лениво жевать душистый рассыпчатый рис с нежным мясом и пряными травами.

— Я решил сам написать жене, — Бьер отложил ложку. — Мой подчерк может прочитать только она и мой писарь.

Дариец чуть улыбнулся.

— Тогда не забудь добавить, что есть сведения о Ёсионо, — ответил улыбкой тонганин.

Бьерн нахмурился и вдруг вскинул брови.

— Нашлась дочь?

— Пока нет, — вздохнул Сакуро. — Мне сообщили, что ее происхождение раскрыто, и сейчас она томится в темнице замка Канаго.

— Хошиах! — крикнул степняк.

Служанка вышла из-за занавеса, вытирая руки.

— Спасибо тебе, — поблагодарил ее Рекс. — Убери стол, он нам нужен.

— Сейчас, мой господин, — кивнула женщина.

Упругой походкой Бьерн подошел к сундуку и вытащил свернутую карту, нарисованную на толстом пергаменте.

— Здесь? — толстый палец дарийца ткнул в аккуратно нарисованный замок у слияния двух рек.

— Да, мой Рекс, — кивнул Сакуро, — Хотя пленный сказал, что ее могли отправить в столицу.

Какое-то время повелитель думал, разглядывая причудливые извивы рек, тонкие полоски дорог, пересекавшие империю, крошечные рисунки городов и замков.