Избранная

Он отпускает мои волосы и, отойдя немного назад, смотрит на меня оценивающим взглядом.

— Уже перепихнулась с ним за это время? В нашей любимой позе?

— Что за вздор? — выкрикиваю я.

Он закатывает глаза, как делал это каждый раз, когда у меня просачивались манеры голубых кровей.

Несколько секунд его молчания, и, открыв дубовые двери, в квартиру вошли Остин и Нейтан.

Нейтана я помнила, как молодого паренька, который частенько возил меня на работу или забирал оттуда, потому что самой за руль Марк садиться мне не разрешал. Но теперь я не узнавала его. Тот Нейтан и этот, что стоял сейчас передо мной, были два совсем разных человека.

— Как в твоих любимых книгах, Куинн, ты унесешь все тайны с собой в могилу, — улыбнулся Марк. — Свяжите ее и утопите.

От этих слов меня кинуло в дрожь, и я сделала несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в обеденный стол. Кажется, зря я не послушала его.

— Марк, послушай, — начала я, но меня вновь схватили за волосы и завели руки назад, связывая их чем-то жестким.

— Твое участие в моей жизни, Митчелл, было самой худшей идеей, — выплюнул он, а затем исчез, как только мне что-то надели на голову.

Сквозь темноту мне завязали рот, и, кажется, именно в этот момент я попрощалась со своей жизнью или в тот, когда меня положили в багажник той же машины, на которой я приехала. Как бы я не кричала, пока они несли меня по лестнице вниз до машины или не вырывались из их рук — все это было тщетно.

Укутываясь в своих слезах и боли, я думала лишь о том, что через несколько минут моя жизнь оборвется. О том, сколько я не успела. Сколько не смогла, и о том, что ждет моих родителей.

Что я должна была рассказать мистеру Кингу, что еще не рассказала, чего он не знает? Чего он не видел?

А где он сейчас?

Может, он знает, что меня везут непонятно куда и ничего не делает. Может, так было запланировано?

Ком, ставший в моем горле, жмет болью на сердце, а с глаз текут слезы. Я просто немо хныкаю, пытаясь выплакать всю боль, которая скопилась внутри меня.

Правила за правилом, которые вдалбливали в меня день за днем. Где они теперь? Утопятся в чертовой канаве, перед которой мне открыли взор эти двое, достав из багажника машины.

— Может, попробуем ее на вкус для начала? — интересуется Нейтан у Остина.

— Все равно, пока найдут ее тело, ее уже будет трудно опознать, что говорить и о следах.

— Думаешь, ее кто-то будет искать?

Нет, не будут. Я отвечаю на вопрос Остина и просто готовлюсь к смерти, потому что это то, с чем мне остается смириться.

Нейтан подходит ко мне, подталкивая к краю бетонного моста над темно-зеленой водой, и запускает руки под мое платье, задирая его до пояса.

— Какая ты сладкая, — произносит он, крепко сжимая мои ягодицы.

— Фу, как не культурно, — произносит низкий хриплый голос, и все, что я вижу в последующие несколько секунд, то как рука Нейтана толкает меня в воду, и я погружаюсь во что-то темное, тяжелое и слизкое. Оно заполняет мои легкие с неприятным, отвратным привкусом смерти. Пытаться вырваться больше нет смысла, поэтому я покорно жду своего конца, давясь собственной глупостью приехать к мужу.

— Куинн! — кричит голос. — Куинни-Минни, — добавляет звонкий голос, и я вижу белый свет. Он яркий и противный. Он серый.

— Куинн, — снова повторяет он и смотрит на меня своими карими глазами, тяжело выдохнув. Он весь мокрый, с головы до ног, пытающийся развязать веревку на моих руках.

— Мистер Кинг, — шепчу я, ощущая противный привкус болотной воды.

— Я же просил быть умницей, Куинн. Раньше для тебя это не было так сложно, — проговаривает он, откидывая веревку в сторону.

— Мистер Кинг, — снова шепчу я и чувствую, как с моих глаз текут слезы.

Он приподнимает меня, а затем берет на руки, отчего я утыкаюсь носом в его бело-зеленую рубашку от воды и закрываю глаза от бессилия.

Глава 2.

Какая-то темная и длинная вуаль окутывает меня. Падает на мою голову и опускает все ниже и ниже ко дну. Это не то зеленое болото. Это что-то хуже этого, и оно тянет меня в дыру моих разочарований и страданий.

Я пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь. Тина, или, может, у этого есть дно. А может, стены как в колодце? Тяну руки, хватаясь за что-то теплое и выныриваю, чувствуя, как вся дрожу.

— Тише, — шепчет чей-то голос мне в темноте, а я вся дрожу и вырываюсь из чужих рук.

— Отпусти, — выкрикиваю я и цепляю что-то рукой.

Белая фарфоровая ваза разбивается о темный паркет, создав пугающий шум в комнате. Моей комнате.

— Куинн, все хорошо, — вновь повторяет он, пытаясь успокоить мою панику.

Я все еще чувствую привкус грязной, болотной воды на своем языке. Тот холод и темнота преследуют меня всю ночь, и это уже не первый раз, когда я просыпаюсь за эти несколько часов.

— Где я? — непонятно зачем спрашиваю я.

— Ты дома.

— Это не мой дом, — отнекиваюсь я.

— Теперь только это твой дом, — твердит мистер Кинг, и мне вновь становится холодно.

— Не хочу, — качаю я головой и чувствую, как он меня придерживает.

Укутав в одеяло по подбородок, мистер Кинг лежал рядом и, кажется, ждал моего очередного приступа, который случился вновь спустя тридцать две минуты и семь секунд, только в этот раз его не было рядом. Эта комната была пуста, а за окном виднелся еле заметный рассвет.

Вся дрожа, я поднялась с кровати и, подойдя к окну, взглянула на свои руки. Они были чистыми, как и все мое тело. В памяти проплывает несколько моментов: я сижу в душе в одежде, а по мне льется прозрачная вода.

Я откидываю одеяло на кровать и иду к двери, спускаясь вниз по лестнице. Мистер Кинг стоит возле большого телевизора и что-то перематывает, а у меня лишь одно направление: ванная комната.

Я хочу смыть с себя все то, что оставило осадок внутри. Меня хотел убить собственный муж, и, кажется, все еще желает этого.

Закрыв за собой дверь, я на ходу снимаю пижамные шорты и майку, оставив нижнее белье так же на полу. Ступаю под летние температуры воду и прикрываю дверь душевой кабины.

Когда это случилось? Когда вся моя жизнь успела пойти к черту? Все ведь так замечательно шло, пока одним из осенних дней меня не похитил мужчина за дверью.

Или же он меня спас от неизбежной смерти? Дважды?

Закрыв кран, протягиваю руку за полотенцем и, укутавшись в него, выхожу из кабины, замерев на месте.

Мистер Кинг стоит перед зеркалом в одних домашних штанах, и теперь я вижу все его татуировки. А может и не все.

Он поднимает голову и, увидев меня в отражении зеркала, оборачивается, вытерев полотенцем лицо.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает он.

— Я не знаю, — пожимаю я плечами, наблюдая за тем, как капли воды стекают по его бицепсу. Затем поднимаю взгляд и замечаю ту кривую улыбку. Я не должна на него так смотреть!

— Ты можешь смотреть на меня сколько угодно, Куинн, — усмехается он, и мне становится стыдно, оттого что последние несколько слов я произнесла вслух. — Я бы хотел принять душ, ты не против? — интересуется он, а я кусаю нижнюю губу и только потом понимаю, что стою у него на пути.

— Да, конечно, — быстро отвечаю я и отхожу в сторону, опустив свой взгляд. — А где мое…

— Твою пижаму и нижнее белье я положил в стирку, — указал он взглядом на корзину для белья.

Мое нижнее белье. Он трогал мое нижнее белье этими руками?

Я понимаю, что не могу отвести взгляда от его торса и мысленно проклинаю себя за эти грехи.

— Но я принес тебе новое, — окликает он меня на полпути к двери, и я оборачиваюсь к нему. Он, придерживаясь за душевую дверь, немного наклонился и взял что-то белого цвета с банкетки. — Вот, — протянул он мне.

Не отрывая взгляда от его лица, я подошла к нему, протянув руку, и забрала белые кружевные трусики, заметив на его лице забавную усмешку. За все эти три дня я не видела её ни разу.

— Спасибо, — тихо прошептала я и, направившись к двери, вышла в коридор, закрыв ее за собой.