Избранная

Это была ошибка нас обоих.

Я поворачиваю влево на светофоре и чувствую покалывание в руке. Кровь больше не идет, но мне все еще больно.

Смотрюсь на себя в зеркало и ужасаюсь. На мне мужская одежда, включая даже обувь. Байка вымазана в кровь, а волосы в ужасном беспорядке.

Мне следует принять душ.

Припарковав машину на стоянке, я выхожу из нее, быстро пересекая улицу.

Консьерж смотрит на меня, как на чокнутую, но ничего не говорит. Я прошу у него ключ, и он без всяких слов отдает его мне. Подхожу к лифту и вызываю его, ожидая еще несколько минут. Серебряные двери открываются, разрешив мне отгородиться от столь заинтересованного взгляда, и я поднимаюсь на самый последний этаж.

Прокручиваю ключ в замке и толкаю дверь в ожидании того, что меня встретит дуло пистолета. Но здесь пусто. Настолько холодно и одиноко, что мне кажется, Марк не появлялся здесь с момента, когда пытался мне впервые убить.

Швыряю ключи на стол и мчусь в спальню. Скидываю с кровати все постельное белье и рассматриваю матрац.

Оно на самом дне.

Только сейчас до меня доходит, что будет, когда я найду его? Просто возьму, пройду мимо консьержа с ним, а затем положу в багажник машины и поеду через весь город?

Я и вправду чокнутая.

Иду на кухню за ножом и, возвратившись, начинаю разрезать матрац. Переворачиваю его, снова почувствовав боль в руке, и начинаю резать снизу, ощущая тяжесть чего-то. Один надрез. Второй. Что-то с хрустом падает мне на ноги, а затем и второе.

— О господи, — тихо произношу я, откинув нож в сторону.

Хватаю простынь с пола и укутываю два оружия в нее.

Спуститься я с ним не могу. Не могу.

Подбегаю к окну и смотрю вниз, когда что-то упирается мне в затылок.

Кажется, вся жизнь пробегает у меня перед глазами. Это Марк, и он уже приставил пистолет к моей голове.

— Положи, что взяла, — приказывает голос.

Я оборачиваюсь. Лидия.

Я удивлена. Лидия тоже.

— Куинн?

Я молчу, все еще держа оружие в руках. Она тоже не опускает пистолет, который нацелен мне в лоб.

— Боже мой, я думала это воровка, — извиняется она и опускает пистолет.

Откуда у Лидии пистолет?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

— Твой муж попросил меня приглядывать за твоей квартирой…

У меня нет времени слушать ее оправдания. В моих руках два запрещенных оружия.

— Я рада, что ты все еще жива, — выпаливаю я и замечаю на её лице смятение. — Мне пора, Лидия.

Она не узнает меня так же, как и Марк. Мне плевать, потому что я все еще хочу жить на свободе, а не носить загар в полосочку.

Прохожу мимо нее и мчусь к двери. Спускаться по лифту слишком опасно, поэтому я бегу по лестнице, а потом жалею, что не проехала половину из них на лифте.

Лидия в моей квартире. Лидия с пистолетом в моей квартире. Лидия идиотка, если доверяет моему мужу. Но Лидия была единственной, кто поддержал меня в рождении Адалин.

Наблюдаю через щель за консьержем и привожу дыхание в порядок. Он наклоняется, а затем переводит взгляд на лифт, который оповещает о том, что с самого верхнего этажа кто-то едет.

Кто-то. Но не я.

Он подходит к нему, и я толкаю дверь, бегу на улицу и сажусь в машину. Кладу оружие назад на пол и завожу машину. Не лучшее время. Не лучшее место, но нет времени чтобы делать выбор.

Мое сердце уже где-то в горле делает тысячный удар в минуту, когда я выезжаю со стоянки. Настраиваю навигатор на другой путь. Более длинный, но более безопасный, на который придется потратить более трех часов.

Мои руки трясутся. Я вся дрожу. Меня сейчас стошнит.

Я жму на педаль быстрее, будто могу убежать таким способом от своего страха, а не наоборот, привлечь внимание.

Вдох, выдох.

Равномерно дышу и через несколько минут понимаю, что наконец-то владею ситуацией.

Всю дорогу страх не покидает меня до самой Филадельфии. Чем ближе к нему, тем мне легче. Тем спокойнее.

Миную несколько домов и заезжаю в приоткрытые ворота самого дальнего дома. Охраны на входе нет, хотя уже около двух часов дня. Это пугает.

Вдруг Марк добрался до него.

Я останавливаю машину и выйдя из нее открываю заднюю дверь. Беру в руки два неизвестных мне пистолета и медленно иду к двери.

Слышится как что-то падает. Разбивается.

Я дергаюсь, толкаю ногой дверь и замираю на месте, когда два пистолета оказываются нацеленными на Джейсона.

Несмотря на то, что я имею в руках и могу этим воспользоваться, он смотрит на меня так, будто владеет и всегда владел ситуацией.

Он зол.

Не так как в тот вечер в гримерной. Он зол по-настоящему, и проедает меня своими потемневшими глазами.

— Ты в своем уме, Митчелл? — кричит он.

Я вздрагиваю и опускаю руки.

— Ты хоть понимаешь, на что ты подписалась, когда села в машину?

Я все еще молчу.

Его грудь быстро вздымается, а челюсть сжимается.

— Куинн, ты хоть понимаешь, что тебя могли убить, остановить копы или еще того хуже!

Он кричит, и я сжимаюсь. Зажмуриваю глаза и хочу спрятаться где-нибудь в углу, прикрыв уши ладонями.

Открываю их только тогда, когда они наполняются слезами.

Джейсон смотрит на меня растерянно и протянув руки прижимает меня к себе. Будто бы настолько крепко, насколько может.

Я не верю этим объятиям, потому что после них все равно все станет прежним.

Я уклоняюсь и иду в гостиную. Кладу оружие на стол и оборачиваюсь к нему. Он стоит в двери сжав ладони в кулаки. Его спина напряжена. Я хочу обнять его сзади и попросить ответить на все мои вопросы, но что-то останавливает меня.

А имею ли я на это право? Имею ли я право вторгаться в его жизнь? В его прошлое?

Джейсон оборачивается ко мне и исследует взглядом, облизав нижнюю губу. Я начинаю тяжело дышать, потому что тот факт, что он стоит передо мной в одних боксерах сводит меня с ума.

Он только недавно проснулся?

Ссадины на его лице приобрели синеватый цвет, а губа чуть вспухла.

Я сдаюсь так же, как и он.

Я сдалась еще тогда, в душе.

Он направляется ко мне широкими и уверенными шагами, обхватывая мою талию руками. Его губы касаются моих, сначала нежно, затем более властно. Он будто сорвался с цепи.

Хватает меня на руки и несет вверх по лестнице.

Я не знаю, что происходит. Я молчу, он молчит. Мы оба молчим, потому что знаем ответ. Мы знаем, что из этого ничего не выйдет. Он — уверен в этом. Я — надеюсь, что что-то будет дальше.

Мы оба облажались в этом.

Он снимает с меня байку и опускает на прохладную поверхность атласной ткани. Я вижу себя в отражении зеркала. Оно в потолке и сверлит меня взглядом.

Это не моя спальня. Это и не его спальня. Это комната, в которой то, что может сейчас произойти, останется здесь навсегда.

Я обвиваю руками его шею и наслаждаюсь поцелуями, которые он ведет от моей шеи и до пупка. Я выгибаюсь.

Это первый секс, который будет в постели. Это первый настоящий секс.

Джейсон стягивает мои штаны и скидывает их на пол. Я накрываю очевидную выпуклость в его боксерах ладонью. Я чувствую его твердость и тепло. Я нуждаюсь в нем.

Его пальцы стягивают мои трусики, а затем принимаются за бюстгальтер. Он любит, когда я полностью голая. Когда я в его власти.

Он обхватывает меня за талию и поворачивает к себе спиной. Приподнимает меня за бедра и ставит на колени.

Я утыкаюсь лицом в подушку и слышу его шумные вздохи.

Кладет ладонь на мое плечо и движется вверх к моей правой ягодице. Массирует и щипает. Я стону. Я чувствую, какая я мокрая.

— Прошу, — тихо шепчу я.

Он все еще водит руками по моим ягодицам, а потом спускается одной из них туда, там, где мокро. Я слышу, как он вздыхает, только это больше похоже на болезненный стон.

Он наклоняется, целует мою левую ягодицу, затем бедро. Я больше не могу стоять на коленях, я хочу, чтобы он взял меня прямо сейчас, но он не торопится и целует, где я хочу его больше всего.