Избранная

Я задыхаюсь, а он резко входит в меня.

Крик срывается с моих губ, и я ощущаю его тепло в себе. Он такой…

Он вошел в меня без презерватива, и я хочу, чтобы так было всегда. Я хочу чувствовать его полностью. Я хочу чувствовать каждую клеточку его тела.

Я влюбляюсь в его вздохи, я влюбляюсь в его стоны. Я влюбляюсь в каждое произнесенное им слово, пока он во мне.

Я хватаюсь за края простыни и тяжело дышу. Сбиваюсь на вдохе и на выдохе, когда он резко входит в меня. Когда его пальцы исследуют мое вспотевшее тело. Когда я слышу шлепки его бедер о мои ягодицы.

Он расставляет мои ноги шире и немного приподнимает. Я не чувствую опоры, но чувствую его тепло внутри себя.

— Джейсон, — я выдыхаю его имя. Я хочу, чтобы он знал, как приятно мне его произносить. Как важно мне произносить именно сейчас.

Я хочу, чтобы он чувствовал то же, что и я.

Он входит глубже и жестче настолько, что я срываюсь с места каждый раз. Опускает меня на колени и накрывает ладонями груди. Сжимает, я кричу. Выходит, из меня ровно в тот момент, когда внутри меня все начинает сжиматься. Он мучает меня.

Переворачивает на спину и снова входит. Я ощущаю всю тяжесть его тела, когда он ложится на меня.

Я ощущаю всю тяжесть его души, когда он смотрит мне в глаза.

Он пуст, так же, как и я. Но в этой пустоте есть преграда, от чего мне не добраться до него, поэтому я просто смотрю в них и не моргаю. Я хочу смотреть в них до тех пор, пока не закроет их сам.

Обвиваю руками его шею и приоткрываю губы, запрокидывая голову назад. Я не могу терпеть, я содрогаюсь. Все внутри меня сжимается, когда он произносит мое имя и я кончаю. Кончаю с криком и мольбой, чтобы он не останавливался, и он ускоряет ритм.

Прислоняюсь губами к его шее и начинаю целовать её, доходя до мочки уха. Он стонет и замирает. Я чувствую тепло, которое распространяется внутри него и просто не шевелюсь. У меня нет сил шевелиться, потому что я не спала сутки, а может и больше.

Я просто засыпаю с ним в одной постели, закинув на него ногу с надеждой, что он не уйдет.

Глава 6.

Протягиваю руку, проведя ладонью по гладкой поверхности ткани там, где уже пусто. Там, где еще сегодня утром он уснул вместе со мной, его уже нет. Я тяжело вздыхаю и перекатываюсь на спину, глядя в зеркальный потолок. Кажется, за то время что я с Джейсоном, я исхудала. Ключицы стали видны еще больше. Щеки впали.

Накрываю лицо ладонями и тяжело вздыхаю. Хочется оказаться где-нибудь в тысячах километрах от Нью-Йорка и самой Филадельфии.

Взять его с собой и побыть наедине там, где нас никто не потревожит.

Я слишком часто стала думать о НАС.

Слишком, и это плохо.

Не для него. Для меня.

Откидываю в сторону одеяло и ступаю на прохладный пол. Съеживаюсь, обняв себя руками и ищу хоть одну вещь чтобы надеть ее и согреться. Но комната пуста.

Подхожу к комоду и начинаю выдвигать ящик за ящиком.

В одном нижнее белье, в другом несколько атласных пеньюаров, а в следующих уже более теплые вещи. Я останавливаюсь на пеньюарах и выбираю пастельный цвет. Мой размер.

Джейсон решил весь салон для меня выкупить? Потому что в этом комоде достаточно вещей для всех времен года.

Это зарождает у меня надежду.

Может быть, он не до конца согласен с тем, что ему придется покончить со мной, когда все закончится. Ничего не закончится. Все только начинается, Джейсон.

***

Идиот. Идиот и еще раз идиот.

Все зашло слишком далеко. Все стало сложным, слишком. Не для меня, а для Куинн. Я вижу, как она на меня смотрит. Как ее взгляд меняется с каждым днем.

Я знаю этот взгляд.

Это нехорошо.

Так же нехорошо то, чем закончился вчерашний день.

Я даю ей повод думать, что между нами что-то будет. Я не знаю, зачем это делаю, но я даю ей его.

С этим нужно прекращать, потому что я не смогу ответить ей тем же. Прости, Куинн, но я не могу полюбить тебя, как бы не хотел этого.

Но, возможно даже и не хочу.

Накрываю лицо ладонями и тяжко выдыхаю. Я должен заняться делом, а не её телом. Я должен выполнять свою работу, а не лезть к ней в трусики.

Черт.

Одна мысль о том, какая она влажная радом со мной, сбивает меня с верного пути. Я должен взять себя в руки, потому что это всего лишь влечение. Только оно.

Наливаю из графина сока ей в стакан и опускаю взгляд на завтрак.

Это единственное, что я могу сделать для нее, но и это кажется для меня лишним.

Оборачиваюсь к окну и слышу приближающиеся шаги. Я не хочу оборачиваться, чтобы посмотреть на нее. Я не хочу, чтобы она снова что-то пыталась увидеть в моем взгляде, потому что это ложь.

— Доброе утро, — её голос нежен, что делает ситуацию еще хуже.

Я оборачиваюсь, чтобы мимолетно поприветствовать её и отправиться к себе в кабинет, как замираю.

Я нахрен теряю не то что дар речи, я теряю способность здраво мыслить.

Хлои.

Делаю шаг назад и не могу понять, в каком пространстве нахожусь, потому что передо мной она. Потому что она не может стоять передо мной прямо сейчас. Это просто хреново воспоминание.

— Ты должен прекратить это, — её брови нахмурены, как и всегда, когда ей что-то не нравится.

— Что именно? — монотонно спрашиваю я, пытаясь не обращать внимания на её нежно-розовый атласный пеньюар.

— Бокс. Твоя бровь не заживает, Джейсон, — она подходит ко мне и аккуратно проводит кончиками пальцев по затылку. Я люблю, когда она так делает.

— Я не могу перестать заниматься им, Хлои, это то, на что мы живем. Это то, ради чего я ушел от дела отца.

Она хмурится.

— Но это не приносит пользы твоему здоровью, — утверждает она и отходит от меня, потому что зла. Потому что я не слушаю её.

Ударяет рукой по столу и закрывает глаза от боли.

Прости меня, Хлои.

— Где ты его взяла, Куинн? — спрашиваю я. Мой голос застает её врасплох. Меня — нет.

Она понятия не имеет, о чем я, пока не понимает, что я о чертовом пеньюаре.

— В комоде, в той комнате, — отвечает она.

Оно не принадлежит ей, как и ничто другое в той комнате. Она нахрен не должна была даже прикасаться к нему.

— Сейчас же сними его, — холодно проговариваю я и чувствую, как ускоряется мой пульс. Я делаю к ней несколько шагов, она отстраняется.

— Что происходит, Джейсон?

— Сними этот чертов пеньюар и отдай его мне!

Мой голос переходит на крик. Это кричу не я, а мое сердце.

Оно хочет спрятать эту вещь, там, где ему место. Внутри мертвой души.

Её руки трясутся так же, как и мои. Она делает это медленно, и я больше не могу ждать. Подхожу ближе и схватив за край снимаю его с нее.

Она стоит передо мной полностью обнаженная и напуганная, а я зол.

Я нахрен зол как никогда. Не на неё, а на себя.

Быстрыми шагами иду наверх в её комнату и открываю второй комод, тот, откуда Куинн взяла этот чертов пеньюар.

Склоняюсь над ним и понимаю, что я снова сломался. Снова стою и смотрю в одну точку, чувствуя её запах повсюду. Вдыхаю его и не хочу выдыхать. Я вообще не хочу дышать больше.

— Чей это пеньюар, Джейсон?

Её голос зол. По крайней мере она пытается сделать его таким, но я слышу, как он вздрагивает. Все фальшиво.

Уйди, Куинн.

Но она продолжает стоять в дверном проеме уже в халате и делает шаг навстречу ко мне.

— Не надо, Куинн, — холодно шепчу я. Оставь меня.

Она злится. Я вижу её в отражении зеркала.

— Это её пеньюар? Твоей бывшей? — вот теперь я не слышу фальши. Ей не нравится тот факт, что она права.

Она топчется по мне каждым своим словом, пока я стою и все еще держу в руках этот хренов пеньюар.

Она снова что-то хочет сказать, в то время как хмурит свои брови.

— Не надо, Куинн! Замолчи!

Это больше похоже на крик, потому что это единственное, что может заставить её остановиться.

— Расскажи мне, — настраивает она.

Теперь я злюсь еще больше, потому что она сама открывает ту ноющую дыру внутри меня, которая засасывает с каждым разом все больше.