Страница 13 из 65
— Мадам, нам пора уходить.
С улыбкой Анна взяла протянутую ей руку.
Глава одиннадцатая. Королева
В одной из комнат архиепископства ярко горел огонь. Вымытая, умащенная благовониями, причесанная своими служанками, Анна пробовала угощение в обществе Елены и Ирины. Она с раздражением отослала придворных дам, пожелав остаться только с; соотечественницами в те последние минуты, что она еще оставалась девушкой.
С того мгновения, как только Елена увидела короля Генриха, она почувствовала глубокое отвращение и к его изнеженным жестам, и к писклявому голосу, к нежности, проявляемой по отношению к оруженосцам. Но особенно Елену выводило из себя то, что он проявил столь мало интереса к Анне. Елене приходилось сдерживаться, чтобы не выдать своих чувств. Для нее было мучением хвалить короля в присутствии своей любимой Анны.
Анна все это понимала, она слишком хорошо знала свою кормилицу, но притворялась, будто верит ее хвалебным словам. Однако, когда Елена без экивоков стала объяснять, что произойдет в брачную ночь, Анна остановила ее.
— Не трудись, пожалуйста, я хорошо знаю, что произойдет. Я видела, как мои братья опрокидывали служанок и влезали на них. Я видела, какое удовольствие было на их лицах. И с нетерпением ожидала этого мгновения. Если бы я не была дочерью великого князя и не боялась Бога, то давно потеряла бы невинность!
— Слава Богу, этого не произошло.
Елена с облегчением взглянула на Анну, качая головой, а Ирина, вся пунцовая, засмеялась.
— Иногда бывает трудно не потерять невинность, — вздохнула подруга боярина Филиппа.
— Да, иногда это тяжко, — сказала давно овдовевшая кормилица, глубоко вздохнув.
— Да, конечно! — тоже вздохнула Ирина.
Эти влюбленные вздохи заставили всех троих громко рассмеяться, — они даже не услышали стука в дверь.
Церемониймейстеру пришлось несколько раз ударить жезлом об пол, пока не был услышан этот стук. Наконец женщины обернулись.
Перед ними стояли король, архиепископ, епископ и графы франкского королевства. От смущения все трое покраснели. Елена и Ирина отвесили глубокий поклон, тогда как Анна вопрошающе взглянула на всю эту группу. Взгляд ее задержался на графе де Валуа, который возвышался над всеми остальными благодаря своему росту. Он рассматривал Анну с таким бесстыдством, что Анне казалось, будто она стоит обнаженной, и потому она бессознательно прикрылась руками.
Архиепископ реймсский истолковал ее жест по-своему и с трудом сдержал улыбку. Он сделал шаг к Анне.
— Ваше величество, мы пришли благословить брачное ложе, чтобы Бог в своем милосердии дал вам радость зачатия.
Анна отступила назад. На ней была только длинная рубаха из тонкого полотна, почти прозрачная, схваченная на бедрах золототканым поясом, украшенным цветными каменьями. Ее длинные рыжие косы ниспадали как две золотые змеи. Как прекрасна была сейчас королева, приехавшая из холодной степной страны! Король выступил вперед, взял ее за руку. Королевская чета опустилась на колени перед прелатом, лицом к ложу, застеленному тонкими простынями. Ги де Шатильон прочитал молитву:
— Господи, сжалься над этими мужчиной и женщиной, которых мы соединили узами брака. Пусть же они станут едины плотью и в любви продолжают род слуг твоих. Аминь.
Он благословил супругов и ложе, готовое принять их.
После этого священнослужители, графы, Елена и ее дочь удалились.
Анна и Генрих остались одни.
Сердце девушки забилось сильнее. Вот и настал миг, которого она так долго ждала и которого так боялась, то самое мгновение, когда она должна сделаться женщиной! Разные воспоминания беспорядочно теснились в ее голове: юноши, преследующие девушек в лесах Новгорода и Киева; рассказы, услышанные тайком; кутежи братьев или бояр из отцовской дружины; непристойные сказки кормилиц, вздохи изнасилованных женщин, ворчание мужчин, искусанные соски, раздвинутые ляжки, напряженные члены, широкие груди, спутанные волосы, распущенные косы…
Анна взглянула на короля, пившего сейчас из золотого кубка большими глотками медовый напиток. Его лицо не выдавало любовного желания. У короля был скорее мрачный и скучающий вид. Выпив второй кубок, он наконец посмотрел в глаза Анне. Она действительно была красива. Разве графы и епископы напрасно поздравляли его со сделанным выбором. Да и Рауль де Крепи, разве он не сказал, что если девушка не нравится королю, то он сам с удовольствием займет место в постели! Это шутливое замечание заставило графов корчиться от смеха и вынудило улыбнуться прелатов. Ах, если бы все зависело только от его желания, он с удовольствием предоставил бы любезному Раулю возможность лишить девственности королеву. Но следовало иметь потомство, — и Генрих, не испытывавший к женщинам ничего, кроме отвращения, ясно осознавал династическую необходимость.
Ради продолжения рода он должен был лечь в постель с этой женщиной и сделать ей сына. Иначе вновь начнется спор за королевство, к великому горю всех подданных, которые и так уже столько лет страдали от бесконечных войн, переходя от одного сеньора к другому, из одной нищеты — в другую, находя отдохновение только лишь в смерти.
Все же Генрих подошел к Анне, взял ее за руки.
— Иди сюда, моя королева.
Он развязал золототканый пояс, потом завязки, придерживавшие длинную рубашку, мигом упавшую на пол. Анна и не пыталась прикрыть наготу. Она дала отвести себя к ложу. Король долго смотрел, взволнованный, на девичьи формы с темным золотым треугольником внизу живота. Он и сам удивился тому, что его член напрягся при виде этих прелестей. Сбросив плащ и стянув рубашку, голый, как в миг своего рождения, он лег на беспомощное девичье тело и разом вонзил свой пенис. Грубое и болезненное проникновение заставило Анну вскрикнуть; она попыталась оттолкнуть Генриха, но король, придавив ее всей своей тяжестью, мощно входил в Анну, всякий раз проникая все глубже. Так он трудился до той минуты, пока со стоном удовлетворения не изверг сперму. Анна, с лицом, прикрытым волосами, закусила губу, стараясь не стонать от боли.
Удовлетворенный тем, что выполнил свой мужской долг, король поднялся и захохотал, увидев бедра Анны, запачканные кровью.
— Ну-с, дорогая, мы сделали хорошее дело и, с Божей помощью, дадим короне наследника.
Анна не понимала, что говорит муж, да ей это было безразлично. Она желала сейчас одного: чтобы этот человек ушел. Генрих же думал иначе. Чтобы гарантировать появление наследника, он еще трижды овладевал Анной. (Когда он расскажет о своем подвиге Оливье и своим фаворитам-оруженосцам, они, без сомнения, будут удивлены.)
На следующее утро королева была разбужена звуком голосов и смехом. Обложившись подушками, Генрих в окружении своих фаворитов с насмешливым видом потягивал вино, сдобренное пряностями. Увидев, что жена открыла глаза, он протянул Анне чашу.
— Выпей, душа моя, это поможет прийти в себя после наших ночных игр.
Смущенная бесстыдными взглядами друзей Генриха, Анна выпила глоток душистой жидкости. Вино было горячим и очень крепким. Она тотчас почувствовала себя лучше, румянец вернулся к ней. Король встал, надел поданную ему слугой рубашку, а самого слугу походя ущипнул за нос. Больше не взглянув на королеву, Генрих вышел, держа за талию двух оруженосцев.
Оставшись одна, Анна вновь откинулась на подушки. Ей было приятно, что в опочивальне восстановилась тишина. Но блаженное ее состояние продлилось недолго: в спальню вошли придворные дамы, затем Елена с четырьмя служанками, несшими лохань с благоухающей водой, от которой шел пар.
— Вы хорошо спали? — спросила первая придворная дама, Хильдегарда де Руси.
— Королева, вы провели приятную ночь? — прошептала, прыснув от смеха, вторая дама, Изабелла де Ботиньи.
— Сколько раз король приходил к тебе? — тихо спросила не отличавшаяся скромностью Ирина.
— Замолчите! Разве вы не видите, что королева устала и хочет отдохнуть?