Право умереть

– Это чревато неприятностями для всех нас, – произнес Вулф. – Мистер Гудвин разъяснил вам обстановку?

– Достаточно ясно, чтобы мы приехали сюда, – кивнул Хенчи.

– Вам придется выслушать меня, – угрожающе проговорил Остер. – Мы желаем знать, что Воун сказал вчера Гудвину по телефону…

Вулф откинул голову назад.

– Мистер Остер, я не предлагаю вам сесть, потому что не желаю, чтобы вы тут сидели. Присоединитесь к остальным, находящимся в приемной. Я больше не сотрудничаю с вами, таким образом, у меня остаются обязательства только перед мистером Полом Уипплом. Я смотрю на вас в настоящее время, если желаете знать, как на человека, подозреваемого в убийстве. – Он вытянул палец. – Вот дверь.

Остер издал полухрип, полурычание. И сел.

– Шантаж! – крикнул он. – Я являюсь адвокатом, а кто вы такой?

Вулф осмотрел его с ног до головы.

– Будь я негром, меня бы уже давно засадили за решетку или просто-напросто меня не было бы в живых. Вы действительно верите, что разница в цвете вашей и моей кожи влияет на мое отношение к вам? Фу! Я – не троглодит. Арчи, изложи соответствующее место твоего телефонного разговора с Воуном.

Я повторил ту же часть разговора, что и Кремеру, но медленнее, сделав ударение на слове «важное», и окончил замечанием, что больше Воун не позвонил. Хенчи хмуро и сосредоточенно глядел на меня. Остер казался скептически настроенным, но и до него дошло значение сказанного мною.

– Таковы последние слова, которые мы слышали от мистера Воуна – заговорил Вулф. – Возможно, все это сущие пустяки. Но, к несчастью, они стоили ему жизни. Можно быть уверенным, что он собирался снова кого-то повидать, кого он уже видел ранее, желая развеять какие-то сомнения, возникшие у него во время предыдущей встречи. Возможно, что встреча произошла не у вас в комитете, но я не знаю никого другого, кого бы он захотел повидать в связи со смертью мисс Сюзанны Брук, и сомневаюсь в том, что полиция смотрит на это иначе. Нелегко также отвергнуть мысль, что он и мисс Брук убиты одним и тем же человеком. Можете ли вы опровергнуть это, мистер Остер?

– Опровергнуть? Нет. Если только он сказал то, что нам изложил Гудвин.

– Для меня это бесспорно. Если что-то вызывает у вас сомнение, то вам придется вести беседу с самим собой. Желаете ли вы сообщить мне, что вам говорил вчера Воун и что вы говорили ему?

– Он ничего не говорил, и я, в свою очередь, не сказал ему ни слова.

– Разве он вас не видел?

– Видел, но я ни словом не обменялся с ним. Когда пришел Воун, я был в кабинете мистера Хенчи и слышал их разговор, но сам не принимал в нем участия, а он ни разу не обратился ко мне.

– Вы встречались с ним прежде?

– Никогда.

– Он никогда не видел вас?

– Насколько мне известно – нет. Правда, я несколько раз выступал по телевидению…

– Вы больше не видели его вчера? После пяти часов?

– Нет. Следующий вопрос будет – где я был вчера вечером. Если вы имеете право допрашивать, его я не допускаю, вы можете задать и такой вопрос. Я отвечу, что не в состоянии представить свидетелей, которые подтвердили бы, где я находился весь вечер и всю ночь. Если бы вы попросили меня об этом, я бы этого не сделал для вас не только потому, что не хочу, но и потому, что не могу.

– Это удается немногим. Я уверен, что вы желаете, чтобы наш разговор окончился как можно скорее, и вы можете помочь мне. Пока я буду беседовать с мистером Хенчи, вы можете объяснить остальным…

– Я останусь здесь и не сделаю отсюда ни шагу.

– И все же вам придется выйти. Если не из дома, то из этой комнаты. Вы…

– Я не покину этого кресла.

Вулф повернул голову ко мне.

– Арчи, тебе понадобится Сол, чтобы вывести его, или ты справишься сам? Он довольно крепок на вид. И раз уж приходится прибегать к силе, выдвори его из дома.

– Вы этого не сделаете, – сказал Остер.

– Я справлюсь один, – сказал я, вставая. – Вы будете поражены, мистер Остер, если вам придется испытать на себе силу Сола Пензера.

Я подошел к нему.

– Обождите минуту, – вмешался Хенчи. – Гарольд, мне это не нравится. Я не считаю необходимым ваше присутствие здесь. И обернулся к Вулфу: – Вы что-то хотели сказать?

– Только то, что мистер Остер может описать создавшуюся ситуацию вашим сотрудникам, ожидающим в приемной. Он может узнать также, у кого из них есть алиби, начиная с восьми часов вечера вчерашнего дня и до двух часов ночи. Алиби, которое может быть подтверждено. – Он обернулся к Остеру: – Не такая трудная задача для адвоката.

Я подумал, что различие в цвете кожи действительно не имело для него никакого значения. Он был так же резок с Остером, как был бы резок и с белым человеком. Остер хотел что-то сказать сперва Вулфу, а затем Хенчи, но решил, что лучше уйти, не подводя итоговую черту. По дороге к двери он сделал широкий круг, чтобы обойти меня стороной. Дверь за ним закрылась, я вернулся к своему столу и блокноту.

– Весьма вам обязан, мистер Хенчи, – сказал Вулф. – Я не люблю шума в своем доме.

– Я нигде его не люблю, – сказал директор-распорядитель КЗГП. – Я предпочитаю умеренность во всем. Предпочитаю мир, и возможно, мне удастся дожить до него. Как я понимаю, вы ждете от меня ответа на два вопроса: что я сказал мистеру Воуну и где провел вчерашний вечер?

– Второе вовсе не обязательно, разве только у вас есть алиби, которое можно легко проверить.

– Нет, то есть не на все время от восьми до двух. Я кое-что смыслю в отношении алиби: у меня был опыт. Что касается мистера Воуна, то я никогда прежде его не встречал. Я не буду пытаться передать вам наш разговор слово в слово, у меня нет таких способностей, как у мистера Гудвина. Но не так уж много я говорил ему, все время твердил одно и то же. Не относительно того, кто убил Сюзанну… Мисс Брук… Он интересовался, действительно ли они собирались пожениться, Данбар и Сюзанна. Я, конечно, знал, что так оно и есть, но промолчал. Сказал, что ничего не знал относительно их намерений и что никогда не вмешиваюсь в личную жизнь своих сотрудников. Вот и все содержание моего разговора с мистером Воуном.

– Не можете ли вы припомнить ваши точные слова?

Он сдвинул брови и молчал секунд пять. Затем покачал головой:

– Даже не буду пытаться. Но смысл был именно таков, как я сказал. Мистер Воун пробыл у меня не более четырех или пяти минут. Он хотел повидать еще кого-нибудь, и я направил его к мистеру Фэйзону.

– Почему именно к нему?

– Видите ли, он настойчиво этого добивался, а Сюзанна работала под началом мистера Фэйзона. – Хенчи взглянул на меня, затем вновь перевел взгляд на Вулфа. – Скажите… Я знаю о вашей репутации… Неужели вы думаете, будто один из нас убил Сюзанну Брук и Воуна?

– Думаю, что это весьма вероятно.

– Да, но мы не убивали…

– Естественно, что вы так говорите, – кивнул Вулф.

– Не просто «естественно». – Он сжал руками подлокотники кресла. – Это правда, сущая правда, если я вообще когда-нибудь говорил ее… Если один из моих сотрудников является убийцей, я хочу, чтобы он понес самое суровое наказание. Это значительно затруднит деятельность нашего комитета, нам уже и сейчас трудно, поскольку Данбар находится в тюрьме, но если мы хотим, чтобы к нам относились, как к добропорядочным гражданам, то мы должны быть ими. Но вы ошибаетесь, я твердо убежден, что вы ошибаетесь. Сегодня днем миссис Юинг услышала по радио об убийстве Питера Воуна и явилась сообщить мне об этом. Я собрал в своем кабинете всех, с кем вчера беседовал Воун, и, не таясь, обрисовал им создавшуюся ситуацию. Я сказал, что полиция может никогда не узнать о том, что Воун был здесь, но если узнает, то мы не должны ничего скрывать. Я сказал также, что если кто-нибудь замешан в этом деле, я хочу знать об этом немедленно. И еще я сказал, что, если у кого-нибудь имеется хотя бы малейшее подозрение на кого-нибудь, он должен во всеуслышание заявить об этом сейчас же. Я знаю своих людей, мистер Вулф. Не только потому, что у нас одинаковый цвет кожи. В моем положении я обязан знать их. Они пробыли у меня в кабинете около двух часов, и мы все обговорили. Когда мы закончили беседу, я был совершенно уверен, что никто из них не замешан в убийстве Питера Воуна или Сюзанны Брук, я был уверен, что ни у одного из них нет никаких подозрений в отношении другого. Я не хочу сказать, что у меня такой же опыт в подобных делах, как у вас, но я знаю их! Поверьте, вы ошибаетесь. Повидайте их! Расспросите! И вы убедитесь, что ошибаетесь!