Чистокровный

— Ох, — я издала смешок. — У тебя была потеря рассудка последние пару месяцев? Именно это заставило тебя сказать, все то, что ты сказал в зоопарке? Именно это.

— Что ты хочешь этим сказать, Алекс? Что я сожалею... обо всем? — Он замолчал, явно пытаясь обуздать свой гнев и разочарование. — Да! Довольна? Я сожалею!

— Я не хотела, чтобы ты это говорил, — прошептала я, мой желудок сжался.

Эйден закрыл глаза и покачал головой.

— Послушай, ты не должна думать об этом сейчас. Не после всего, что произошло с Калебом и не перед Советом. Так что, просто прекрати.

— Но…

— Я не собираюсь говорить с тобой об этом, Алекс. Не сейчас. Не когда-либо.

Прежде, чем я смогла ответить, Леон и Охранник вернулись, чтобы положить этому конец. Я откинулась на спинку сидения и посмотрела на затылок Эйдена. Я знала, что он чувствовал, как мой взгляд прожигает дыру в его затылке.

В конце концов, мне это надоело, и я полезла через спинку моего сидения в поисках музыкального плеера. Я старалась уснуть, но разум был слишком занят, думая о Калебе, словах Эйдена, и о том, был ли Сет эгоцентричным, каким я его всегда считала.

После девяти часов ада, мы свернули на извилистую дорогу, окруженную высокими елями и соснами, настолько густыми, что напомнили мне рынок новогодних елок. Мы были глубоко в Кэтскиллсе. Примерно через милю вылез высокий забор, который, как мне показалось, окружает Нью-Йоркский Ковенант.

Я фыркнула:

— Хорошая охрана.

Эйден немного обернулся:

— Ты еще ничего не видела.

Я проигнорировала его и наклонилась вперед, но не увидела ничего кроме проволочной изгороди и деревьев. Может быть, это была одна из тех проволок, что используют на электрических стульях, потому что я действительно ожидала большего.

Затем я увидела Охранников, стоящих перед жалким на вид забором, вооружившись тем, что выглядело как полуавтоматическое оружие. Мои глаза расширились, когда они наставили пушки на наш автомобиль. Леон замедлил ход, когда четверо Охранников с опаской подошли к нам.

— Алекс, распусти свои волосы, — тихо сказал Эйден.

Я не поняла, почему, но серьезность в его голосе заставила меня не перечить. Я распустила свой пучок, позволяя волосам упасть. Леон опустил вниз все окна, Охранники моментально заглянули внутрь автомобиля, чтобы увидеть... метки.

Я отвернулась, но тут же увидела, как темнокожий Охранник очень пристально изучал меня, его взгляд прошелся по мне несколько раз. Я чувствовала, как горели метки под тяжестью волос. Я не знаю, что они сделают, если увидят шрамы. Выстрелят в меня?

Медленно, они подали жест Охраннику, который остался позади. Высокие ворота дрогнули и со скрипом открылись. Я выдохнула, осознав, что все это время не дышала.

— Мои волосы все время должны быть распущены?

Эйден взглянул на меня, его губы образовывали прямую жесткую линию:

— Нет. Но я предпочел бы, чтобы ты не провоцировала столь дружелюбно настроенных Охранников.

В этот момент я поняла, что угадала.

Мы проехали через ворота, затем еще полмили вниз по дороге, прежде чем деревья начали редеть. Я наклонилась на спинку сиденья Эйдена, когда Нью-Йоркский Ковенант, наконец, появился в поле зрения.

Ну, на самом деле больше 20-ти фунтов мраморной стены попали в поле моего зрения.

Преодолевая еще одну толпу Охранников с пистолетами, мы, наконец, попали в сад. Он не сильно отличался от нашего в Каролине. Там повсюду были статуи богов, только наши боги были окружены песком, их же были окружены самой зеленой травой, какую я когда-либо видела.

Первым зданием, которое я увидела, был особняк, такой, что я не ожидала увидеть ничего подобного в глуши Кэтскиллса. Я как-то слышала, что у богачей были тут виллы, но они не шли ни в какое сравнение с этой громадиной. Я насчитала шесть зданий, несколько зеркальных комнат, и, возможно, банкетный зал с зеркальным куполом, в это время машина остановилась перед поместьем. Я последовала за всеми, но Эйден остановил меня.

— Алекс, подожди секунду.

Мои пальцы застыли на ручке двери:

— Что?

Эйден полностью развернулся ко мне, и я обратила внимание на его глаза... боги, эти глаза всегда притягивали, этот взгляд вызывал у меня теплоту, в такие моменты я всегда вспоминаю вкус его губ. Его слова все испортили:

— Не делай здесь ничего, что может привлечь нежелательное внимание.

Мои пальцы крепче сжал ручку двери:

— Я и не планировала.

— Я серьезно, Алекс, — его глаза уставились в мои. — Здесь никто тебе ничего не будет прощать, как твой дядя или отчим. Я даже знаю, что тебя никто не будет щадить во время заседания. Некоторые из Совета... ну, скажем так, они не твои поклонники.

Боль пульсировала в груди в ответ на его равнодушный тон. Я понятия не имела, куда делся нежный Эйден, тот, который поклялся всегда быть рядом, тот, который выводил меня из шока на тренировках. Боги, было столько моментов, но все они ушли.

Эйден ушел. Как и Калеб, но по-другому. Я потеряла обоих. Меня переполнял гнев. Я взглянула в окно, вздыхая:

— Не думаю, что что-то пойдет не так. Я буду вести себя хорошо. Ты не должен беспокоиться обо мне. — Я начала открывать дверь.

— Алекс?

Медленно я повернулась к нему. Эйден был не так осторожен в этот момент, тревога и боль отразились в его взгляде. Там было многое, некоторое осталось неясным. Но он не позволил этому выйти наружу, словно надел маску, скрывающую эмоции.

— Просто будь осторожна, — его голос необычно пустой.

Я хотела что-нибудь сказать, но с наружи раздался шум. Слуги-полукровки окружили Хаммер, начали открывать дверь и доставать чемоданы. Мой рот открылся, когда один белокурый мальчик примерно моего возраста безропотно открыл мне дверь автомобиля. Черный круг с косой чертой был вытатуирован у него на лбу. Я посмотрела на Эйдена и увидела, что его взгляд по-прежнему устремлен на меня. Он вымученно улыбнулся, перед тем как выйти. Я не могла ничего с собой поделать и продолжала задаваться вопросом — имело ли то, что я увидела на его лице, какое-то отношение ко мне.

Мне дали комнату на пятом этаже, которая граничила с комнатой Маркуса. По крайней мере, так сказал полукровка-слуга, прежде чем отступить в тень. На самом деле, я даже не задумывалась, так что просто следовала за белокурым мальчиком. Я не знаю, куда увели Эйдена и Леона, но уверена, что они получили большие, потрясающие номера на нижних этажах.

Мы пересекли грандиозный вестибюль и вошли в стеклянный переход. Слева был вход в бальный зал, но мерцающий свет не смог привлечь мое внимание. Прямо в середине перехода находились те самые статуи, которые стояли в холле Ковенанта в Северной Каролине.

Фурии.

Я резко вздохнула, и поспешила обойти статуи, чтобы догнать слугу. Мысли о фуриях не покидали меня даже после того, как мы покинули коридор. Когда мы поднялись на несколько ступенек, я больше не могла молчать.

— Так... хм, тебе тут нравится? — Я спросила, в тот момент, когда мы вошли в узкий коридор, украшенный картинами.

Мальчик не отводил взгляда от восточного ковра.

Ладно... здесь действует правило, которое запрещает разговаривать? Я взглянула на картины, мысленно перечисляя богов, когда мы проходили мимо них: Зевс, Гера, Артемида, Аид, Аполлон, Деметра, Танатос, Арес.. стоп. Танатос? Я остановилась, чтобы рассмотреть его портрет.

У него были крылья и меч. На самом деле Танатос выглядел как перекаченный ангел. Но на лице была скорбь, как и у статуи на кладбище. В левой руке был опущенный факел. Почему тут висит его портрет, если он не был одним из главных богов?

Открывающаяся дверь отвлекла мое внимание от картины. Я обернулась. Полукровка держал дверь открытой, а его глаза были опущены.

Я поджала губы, осматривая четыре матово-белые стены. Лучшим описанием для этого помещения был бы шкаф, но это считалось комнатой. Я вошла, когда полукровка положил мои вещи.

Там была двуспальная кровать, покрытая ужасным одеялом с одной плоской подушкой. На крошечной тумбочке стоял ржавый торшер, который видал и лучшие дни. Мне потребовалось две секунды, чтобы пересечь комнату и заглянуть внутрь ванной.