Эмиссар Черной Армады

– Следуйте за мной, – произнесла Изабелла. Вскоре мы сидели в кабине марсохода.

– Какое-то дерьмо, – покачал головой Шестернев, глядя на марсианский пейзаж: за куполом марсохода – Ему показалось. Нам показалось. Что за чепуховина? Все на каких-то неясных ощущениях, которые не проверить. Это не расследование, а написание поэмы.

– Привыкай доверять ощущениям так же, как СТ-записям, – сказал я.

– Какой-то пришелец без скафа, – пожал плечами Шестернев. – А нам не морочат голову?

– Если бы. Ты знаешь, откуда он шёл?

– Откуда-то из пустыни. Может, тоже сломался марсоход.

– Эх, если бы.

– Ты что-то знаешь?

– Предполагаю. Всему своё время. Дай собраться с мыслями.

Шестернев покосился на меня. И откинулся в жёстком кресле, прикрыв глаза.

Мы с трудом уворачивались от снующих везде стай журналистов, затеявших на нас охоту по всем правилам, проникнувших в помещение Главной Администрации поселений Марса. Как же такое им упустить. "В лапах «Красного ифрита». «В последний миг им привиделась Дева Мария». «В плену у м-мутантов». Какие ещё будут заголовки? Наверняка будоражащие кровь, поскольку журналисты получили широкий простор для фантазии – ведь давать комментарии мы им отказались напрочь. Мне меньше всего хотелось, чтобы наши лица мелькали на СТ.

Шеф Главной Администрации извинился, что не может нас принять лично – но мы и не настаивали. По протоколу чиновников нашего ранга должен принимать заместитель.

Раймон Макловски – заместитель по социальным вопросам, импозантный, седой мужчина принял нас в просторном кабинете, более похожем на оранжерею. По потолкам, стенам расползлись лианы. Заросли экзотических цветов покрывали пол. Огромные орхидеи – плод генной инженерии – трепетали влажными лепестками. Макловски был любитель флоры. Впрочем, как многие, кто оторван от Земли.

– Мы уже сообщили в Совет прискорбную весть о вашем исчезновении, – сказал он. – Мы были рады, когда вы нашлись.

– Мы тоже, – кивнул я.

– В общих чертах я имею представление, зачем вы прибыли. Но хотелось бы услышать подробнее, чтобы наиболее рационально организовать вашу работу.

На лицо Макловски была нацеплена дежурная улыбка – достаточно широкая. У высокопоставленных чиновников есть целый набор стандартных улыбок, их ширина зависит от положения человека, с которым им приходится общаться.

– Программа «Переселенец» Социального Комитета. Слышали наверняка, – сказал я.

– Конечно. Принятые комитетом решения по данным вопросам являются для нас базовыми.

– Программе уже полсотни лет. Освоение новых земель – явление не только техническое, экономическое, но и социальное. Мы с коллегой являемся сотрудниками криминологического подкомитета. Причины преступности и социальной нестабильности – главная тема. Некоторые тенденции кажутся нам не слишком благоприятными. Мы хотим ознакомиться с ситуацией.

– В Совете сгущают краски. Не думаю, что ситуация сильно отличается от той, которая существует на Земле.

– Особое отношение, – развёл я руками. – Что взять с Чёрных Штатов или Афганско-Пакистанского Союза? Весь мир знает, что это захолустье цивилизации, обитель дикарей. Марс же – аванпост человечества. Объект величайшего в истории эксперимента «Биореконструкция». Некоторые считают, что положение дел здесь не соответствует значению планеты.

– Старые разговоры, – улыбка Макловски заметно потускнела, но лишь на мгновение, а потом вновь расцвела. – Конечно, мы окажем вам любое содействие. К вашим услугам два референта, – он щёлкнул клавишей, в СТ-проёме появились два лица. – Жак Рено и Роберт Шифер. Прекрасные специалисты, глубоко знают о происходящих у нас процессах,

– Всё же думаю, нам больше придётся контактировать с полицией. Хотелось бы познакомиться с её руководителем.

– Конечно, – кивнул Макловски. – Ко мне обращайтесь в любое время.

Жак Рено проводил нас в отель «Деймос» – самое лучшее заведение на Марсе, его визитная карточка. Отель был достаточно роскошен. Затем мы отправились в Центральное управлении полиции. Жак Рено преодолел секретаршу и кибохранника и зашёл в кабинет начальника. Вернулся.

– Господин Парфентьев готов принять вас.

– До завтра вы свободны, – сказал я.

– Но у меня указание, – попытался возразить Рено.

– Идите, – приказал я.

Он повиновался. Впрочем, вряд ли нас оставят в покое. Не удивлюсь, если нам приделают хвост. У Главной Администрации Марса несколько натянутые отношения с некоторыми деятелями в Совете Земли, особенно в Комитете социальных проблем. Естественно, местным шишкам меньше всего хотелось, чтобы чиновники Совета бесконтрольно шатались по их владениям и вынюхивали неизвестно чего. Возможно, мы переборщили с прикрытием. Но оповещать всех, что мы представители Центрального координационного полицейского совета было бы ещё опрометчивее.

Начальник полиции Гордон Парфентьев представлял из себя типичную полицейскую ищейку. Двухметровый дылда лет сорока пяти с бульдожьей физиономией и маленькими цепкими глазами. Я знал о нём много. Он не знал обо мне ничего. Я помнил о нём такие вещи, которые он сам давно забыл. Ещё перед отправкой на Марс я изучил всю его подноготную, поднял все досье. Мне нужно было иметь по возможности полное представление о тех, с кем придётся работать. Я давно продумал, как строить с ним отношения. В процессе разговора я убедился, что составленное о нём по документам представление оказалось достаточно верным и тактика поведения с ним выбрана правильно.

Парфентьев, как и сотрудники Главной Администрации тоже был хорошо обучен чиновничьему языку мимики и жеста. Правда его улыбка, соответствующая в точности той ширине, которая положена для общения с птицами нашего полёта, отдавала чем-то зловещим. За ней скрывалось с трудом сдерживаемое раздражение как нашим визитом, так и Марсом, Главной Администрацией, Советом Земли, да и жизнью в целом. Многие полицейские после двадцати лет службы становятся раздражительными циниками.

– Мне сообщил о вас Макловски, – трескучим, наполненным фальшивой доброжелательностью голосом произнёс Парфентьев. – Вся необходимая помощь с моей стороны вам обеспечена. С сегодняшнего дня я открою вам соответствующий допуск ко всем нашим базам данных, естественно, с некоторыми ограничениями.

– И вы знаете, какой у нас допуск? – поинтересовался я.

– Двести пятидесятая инструкция. Сотрудники третьего класса ОССН имеют «зелёный допуск» к нашим материалам.

– Сотрудники третьего класса? – иронично вскинул я бровь и протянул идентификационную карточку.

Парфентьев сунул её в прорезь идентификатора. И выражение его лица совершенно перестало соответствовать протоколу. Точнее, лицо его стало просто кислым.

– ЦКПС? Чрезвычайная комиссия? Эксперты с красной карточкой?

– Именно.

– Вот уж кого не ждали. Вам-то что понадобилось? Экспертов чрезвычайщиков не было на Марсе десять лет. Да и самих чрезвычайных комиссий, насколько я знаю, не было лет пять. Хоть по какому поводу?

– Чтобы не вдаваться в подробности, скажу лишь, что по проблемам психоэкологии.

– Проблемам, как же! Случилось что-то из ряда вон выходящее. Пытаетесь выяснить причину волны психоэкокризов на старушке Земле? Но Марс-то тут при чём? – Парфентьев вопросительно смотрел на меня. Да, в проницательности ему не откажешь. Сразу ухватил проблему.

– Это и хотим понять.

– К вашим услугам.

– По-моему, вы не слишком рады.

– Как сказать. Вы бы на моём месте были бы слишком рады? Как снег на голову сваливаются два «чрезвычайщика». У них права арестовать кого угодно, снять меня с должности, приостановить распоряжения Главной Администрации.

– Добавьте ещё – неизвестно кто. Чинуши из ЦКПС, ничего не соображающие в полицейской работе, а если и соображающие, то достаточно туго, будут наводить свои порядки. Наломают дров, а что потом?.. Правильно?

Гордон Парфентьев только пожал плечами.

– Думаю, мы изменим ваше мнение, – завершил я тираду.