Когда боги против

Орлов машинально кивнул - понимал, о чем полковник говорил, а сам думал о Геннори Лазовски и о том времени, о котором напомнил Вячек. Впрочем, он, как и Шторм, о нем тоже никогда не забывал.

Два молодых, подающих надежды лейтенанта. Два друга. Два... соперника, пытающихся доказать всем и, главное, себе, что их выбор профессии не был случайным.

Один с внешностью аристократа, второй.... В Шторме всегда было что-то такое... залихватское, выделявшее его среди множества других офицеров. Усы, бесшабашность, идеально выверенный авантюризм и марш Академии в Рунцово, который тот отбивал пальцами, прокручивая в голове очередную многоходовку. Его разработки простыми только казались. И тогда, и тем более теперь.

В тот раз в сектор Приама они должны были лететь вместе, уже прибавив в звании, но Орлов, буквально в последний момент, отправил Шторма на поддержку другой группы. Команда, в которой находился Лазовски, исчезла день в день, когда Вячек вернулся на базу.

А потом были долгие полтора года поиска и безуспешных попыток вытащить ребят с Самаринии. И успех, в который не верил никто, кроме будущего матерого полковника.

Орлов не часто, но спрашивал себя: если бы не эти события, стал бы Шторм тем Штормом, которого за глаза называли тварью и сволочью, но когда становилось совсем туго, бросали на самые безнадежные операции, не сомневаясь в результате?

Ответ он знал. Таких профи, как Шторм, создавали именно потери.

Полковник экскурса в прошлое, совершенного генералом, казалось, и не заметил. Продолжил тем же, безразлично-равнодушным тоном:

- А потом мне стало не до собственных расчетов с самаринянином. Горевски, которого я туда отправил, нарыл такое, что от наглости Исхантеля оставалось лишь куртуазно выражаться. Я и так догадывался, что жрецов уровня, как этот, в ссылки не отправляют, но действительность превзошла самые смелые предположения.

- Информация о наших разработках была прикрытием?

Орлов хоть и спросил (именно на этот крючок поймал его Вячек полгода назад, буквально заставив поучаствовать в подготовке операции), но лишь бы разбавить монолог Шторма. "Давить" голосом у того выходило уже машинально, воздух вокруг тонко вибрировал.

- Одной из задач! - словно выплюнул, зло произнес Шторм. - Там такое намешано....

- И? - поторопил Орлов. На оперативке мало что изменилось, но чутье подсказывало, что с откровениями им стоило поспешить.

- Бабы им нужны, - выдохнул Шторм, в одно мгновение становясь спокойным и собранным. Тоже... чутье. - Чистый генотип, девственницы. Для чего, надеюсь, спрашивать не будешь?

- Один из краеугольных законов Самаринии. Телегония.

- В списке - десятки тысяч. Девушки от тринадцати до двадцати лет.

Орлов, молча, протянул руку, принял услужливо поданную фляжку. На этот раз одним глотком не обошлось. Удовольствия не больше, чем минут на десять - блокировки и боты не давали, как следует захмелеть, но даже это - передышка.

Масштаб задуманного Штормом не удивлял, выбивало само его участие, означавшее, что другие проморгали. Или.... Не будь именно этого "или", не пришлось бы полковнику столь виртуозно сводить в одном месте ментата из особистов Ежова, орлов Воронова из службы безопасности и собственные резервы в виде все еще друга, заместителя директора Службы Маршалов Геннори Лазовски.

- Но причем тут Йорг ты так и не сказал, - закрутив крышку, вернул он фляжку.

- Одна из сестер Марии Истоминой среди этих тысяч, - усаживаясь в свое кресло, бросил Шторм. - Но и это еще не все, - продолжил он, отбив что-то на планшете. - Наш таинственный незнакомец переслал мне часть директивы эклиса, в которой тот требует ускорить работу по комплектованию флота Самаринии высококлассными специалистами других рас, придав им статус условно чистых. Критерий отбора - генетическая карта и отсутствие детей.

- Мария Истомина.... - горько усмехнулся Орлов. - Поздно? - правильно разгадал он причину злости Шторма, которую кроме него сейчас вряд ли бы кто-то заметил.

- Если только случайность, но....

- Смерти сына Йорг нам не простит, - кивнул Шторм. Похоже, хотел что-то добавить, но не успел. Красная отметка на оперативной кальке не оставила им возможности продолжить разговор.

Впрочем, обоим и так было все понятно. Из двоих: Марии Истоминой и Карина Йорга, страховать люди Шторма будут именно второго.

* * * 

Подруг у меня на Зерхане практически не осталось, по крайней мере тех, с которыми хотелось бы провести последний вечер свободной жизни, так что девичник я устроила с... Дваржеком. Лора вместо мальчишника (маленькая, но месть) повела моего жениха и его брата на экскурсию по вечернему городу.

Сестры должны были отправиться вдвоем, но Лету еще днем вызвали в госпиталь наземной базы погранцов. Поступивший к ним пострадавший был профильным, собирали всех специалистов, знакомых с последствиями использования волновиков и импульсников, а команда, в которую она попала на стажировку, как раз такими случаями и занималась.

- О чем грустишь? - поинтересовался Вацлав, коснувшись своим бокалом моего. Хрусталь тоненько тренькнул, отозвавшись легкой дрожью по коже.

Задумавшись о том, что средненькая все еще не подала весточки, я успела забыть об уже прозвучавшем тосте за мое будущее.

- Не знаю, - попыталась я улыбнуться ему. - Тревожно как-то....

- Из-за Лоры?

Наш ночной разговор Дваржек не забыл, пару раз пытался вернуться к нему, но я предпочла избегать этой темы, продолжая просто наблюдать за развитием ситуации и присматривать, чтобы сестренка не оставалась одна. Вацлав помочь нам ничем не мог, как бы этого не желал, да и прилет Карина добавил уверенности, что все выправится. Было в Йорге что-то... заставляющее так думать.

Вместо ответа пожала плечами, приподняв бокал, но так и не сделав глотка.

Вчера днем покончила с собой дочь губернатора, вечером я покупала платье на собственную свадьбу. Вернувшись домой утешала Лору, все-таки узнавшую о смерти своей сокурсницы раньше, чем мне бы хотелось. Сегодня утром отвечала на вопросы чиновника Ратуши, который должен зарегистрировать наш с Карином брак. Не все из них были понятны, некоторые выглядели откровенно провокационными, словно меня намеренно пытались вывести из себя. Потом, едва сдержавшись, чтобы не высказать Йоргу все, что думала о его поспешности, провожала Лету, которую отвозил на базу Вацлав. И вот теперь сидела с ним, пытаясь разобраться в собственных ощущениях, которые настойчиво твердили, что все происходящее - неспроста.

- Наверное, мне все еще не верится, что завтра я стану Марией Йорг, - не без горечи усмехнулась я, глядя на мерцающее в отблесках заходящего светила вино. Черное и бордо. Бордо и черное. Калейдоскоп, в котором не было постоянства.

Как и в моей душе.

- Он тебя любит, - откинувшись на спинку стула, заметил Вацлав.

Сидели мы опять в Шалоне, и вновь - на верхней веранде. Предложила это место я, Дваржек лишь согласился и сумел заказать столик, что было довольно непросто. Ресторан считался эпатажным, как и сам небоскреб, на верхних этажах которого он находился, уже давно ставший символом и Анеме, и всего Зерхана.

Закрученное в спираль здание пробивалось сквозь зеленые шапки реликтовых манжоров и уносилось вверх, словно ввинчиваясь в небо.... Пытаясь вырваться из объятий планеты и исчезнуть.... Далеко... далеко.

- Это должно меня успокоить? - вздохнула я, не столько избавляясь из мрачных предчувствий, сколько отодвигая их на задний план. У Вацлава и своих проблем хватало, чтобы нагружать его еще и моими.

Сделала глоток, чтобы спрятаться за стеклом от пронзительного взгляда Дваржека. Кажется, он понимал значительно больше, чем я говорила. Мне следовало веселиться, в полной мере наслаждаясь последним днем свободы, я же продолжала грустить, словно оплакивая то, чего уже не вернуть.