Страница 76 из 147
Долгий последний день зимы закончился, и в темноте ночи проступила лазоревая полоска раннего утра первого весеннего дня. При мысли о весне Андрей заулыбался и представил себе, как быстро теперь полетит время навстречу дню рождения. День ото дня солнце будет взлетать все выше, день наступать раньше, приблизится тепло, растает эта белая дрянь, и все будет очень и очень хорошо. Заметив его мечтательную улыбку, Маша потрепала пальцем красный кончик замершего носа и, наморщившись, спросила:
— Пойдете на вечеринку в ДК Горького?
— Куда это? Когда? — переспросил Андрей, борясь зевотой. — Что за вечеринка?
— Ваня Салмаксов с Бирманом устраивают. Получается, что уже сегодня ночью, в Доме культуры на Нарвской.
— А что там такое?
— Не знаю. Меня с Воробьем Тимофей Абрамов пригласил, они его взяли работать художником. Он им делает все дизайны и все остальное по этой части. Тимофей говорит будет очень красиво, танцы прямо на сцене, моряки, балерины...
— Не знаю, не знаю... Нас не приглашали. Мы с «Block Limited» после «Гагарина» не общаемся. Там вышла неприятная история с деньгами...
— Я знаю... — поспешила заверить его Маша, - Все в курсе, добавила она шепотом. — Но какая разница? Все идут. Тимофей передал для всей компании пачку приглашений.
Совершенно неожиданно резко присевшая носом машина свернула с трассы и нырнула в малоприметный переулочек, темной гущей влезавший в проем между какими-то гаражами. Качнувшись всем телом от неожиданного маневра, Андрей ухватился за спинку водительского дивана и, тревожно оглядываясь по сторонам, спросил у водителя:
— Куда вы едете, милейший?
Не удостоив его ответом, ссутулившийся над баранкой шофер молчал, кидая в маленькое зеркальце заднего вида короткие и злые взгляды. В черных щелях его сощуренных глаз читалась скрытая злоба и решимость.
— Куда вы едете, черт вас возьми! — заорал ему в затылок Андрей.
Побледневшая Маша прижала к лицу сжатые в кулаки руки и испуганно замигала глазами.
— Не ори! Кишки простудишь! — развернувшись к нему лицом, членораздельно произнес до этого молчавший пассажир с переднего сиденья.
Он положил согнутый локоть на спинку кресла и на пальцах его левой руки Андрей увидел фиолетовые татуировки в виде колец с крестами. Машина неожиданно остановилась, шофер выключил фары, после чего резко развернулся на своем месте и, повернув к Андрею свое ощерившееся от злобы лицо, коротко крикнул:
— Вылазь! Блять!
В образовавшейся полутьме во рту разбойника желтыми огоньками сверкнули вставные зубы, и только тут Андрей понял, что водитель и его липовый пассажир на самом деле бандиты с большой дороги.
— Вали отсюда! Баба с нами остается! — все так же не спеша скомандовал второй.
Андрей не увидел, а скорее почувствовал задрожавшую радом Машу. Неожиданно подступивший страх перехватил дыхание. Не видя ничего, он стал шарить левой рукой по обшивке двери, а когда холодная хромированная ручка оказалась в ладони, он крепко сжал ее и дернул что было мочи. Дверь неожиданно распахнулась, Андрей выпал из машины, едва успев подцепить правой рукой Машин локоть. Вместе они кубарем выкатились на снег и радом с их лицами под днищем машины густым рыком вздрогнула выхлопная труба. Поскользнувшись на присыпанном снегом льду, Андрей не удержал равновесия и со всего маха пребольно грохнулся спиной. Хрюкнула коробка передач и, выкрутив передние колеса, водитель стал двигать машину назад, как видно, намереваясь раздавить беглецов. Секунды, прошедшие после этого, показались Андрею часами: он извернулся в снегу и, распластавшись уже на животе, схватил Машу за ворот пальто.
— Бежим! — закричал он ей.
Страх выскочил у них из глаз и побежал по заснеженному переулку, из темноты, вперед, на освещенное зарево проспекта. Обежав неповоротливую машину кругом, Андрей и Маша с вывернутыми назад головами припустили по безлюдному переулку навстречу висевшему в темноте пятну света. Где-то сзади с хрустом рычагов и ревом двигателя разворачивалась «Волга». Вскоре свет ее фар полоснул по бетонной стене гаража и, колыхаясь поверх неглубокого оврага, стал вытягиваться под ногами удирающих. В голове у Андрея бешено заиграл на гитаре тот лысый в кожаных штанах, вставленный и реактивный. Медиатор в его руке бряцнул по струнам с такой силой, что эхо этого звука мечущейся пулей залетало в голове. Андрею казалось, что его ноги отяжелели, двигаются с величайшим трудом и ко всему прочему прилипают подошвами к хрустящему снегу. Где-то рядом легко и бесшумно неслась Маша. Андрею показалось, что они бегут уже по меньшей мере час. Гаражи остались позади, за спиной деловито гудел бандитский автомобиль, а набравшая ночную яркость луна заливала мерцающим светом сосны, высившиеся справа и слева. Их засыпанные белым снегом пушистые кроны придавали происходящему оттенок сказочности, но в этой неожиданно ставшей страшной сказке зло черным драконом неслось за героями по пятам.
Как это обычно и бывает, от расправы и всего остального трудно представимого ужаса их спас добрый богатырь на сказочном коне. Когда обессиленные, они выбрались на хорошо освещенный проспект, то едва не попали под колеса, проезжавшей мимо грузовой машины, рассыпавшей соль на заснеженном шоссе. Водитель, меньше всего ожидавший, что в три часа ночи под его машину бросятся парень с девушкой, резко затормозил и, высунувшись из кабины, разразился матерной тирадой. Задыхаясь от бега и волнения, Маша с Андреем, наперебой стали рассказывать ему о нападении и просить помощи. Уразумев бедственное положение молодых людей и, как видно, имея собственные счеты с бандитами, водитель грузовика усадил молодежь в кабину, а сам достал из-под сиденья ручку для завода двигателя. С этой металлической дубиной он вышел встречать демонов, но те, выбравшись на проспект и увидев новое действующее лицо, даже не стали останавливаться и припустили к городу.
— Как же это, вашу мать, вас так угораздило? — молодецки сплюнув, спросил у ребят мужик-спаситель, усаживаясь в кабину.
На вид ему было лет пятьдесят-шестьдесят. Изборожденное глубокими морщинами, его лицо во время разговора постоянно меняло выражение от нахмуренно-серьезного к иронично-шутейному. Он закурил едкую сигарету без фильтра и, оглядев острым глазком своих растрепанных пассажиров, завел машину.
— Мы хотели домой доехать... — начал было рассказывать Андрей. — А они завезли нас, и говорят.
— Хав-х-ха-ря-ят! — смеясь и передразнивая Андрея грудью закашлялся мужик. — Чего ж ты, мать твою, с бабой к двоим-то сел?
— Никого больше не было...- теряясь под напором справедливого упрека, смутился Андрей. — Это какие-то бандиты...
— Какие, на хрен, бандиты? Шпана! — уверенно сообщил водитель. — Я их, бля!
Ожившая после погони Маша стала шарить по карманам и озабоченно смотреть себе под ноги.
— Похоже, я перчатки потеряла, — сообщила она. — Холодно.
Водитель включил загудевшую печку и ухватился за оплетенный пластиковым жгутом руль.
— Грейся, дочка! А то перемерзнешь, ебтваюмать! — с доброй улыбкой предложил он Маше.
Машина тронулась и зашуршала рассыпавшимися во все стороны потоками солевых кристаллов. В ровном гудении двигателя Андрей на минуту задумался. Задумался над тем, что первые его ощущения всегда бывают самые точные. Ему не стоило сегодня ехать в этот мутный клуб, не стоило обманывать самого себя. Еще несколько часов назад он чувствовал, что устал, но тогда у него было хорошее настроение, а теперь он почти мертв. Но теперь все кончено. Сегодня уже весна. Хорошо. Закончился этот кошмар. Машина уносила их из этого страшного места, подальше от всех этих уголовников. Подумав об этом, Андрей радостно улыбнулся, и только тут заметил, что пальцы рук водителя татуированы кольцами с крестами, очень похожими на те, что были у налетчика из «Волги».
«Вот те на! — подумалось ему. — Покатались!»
26
События ранней весны стали разворачиваться в Петербурге как скрученная пружина. House-вечеринки, став за последний год самым модным и популярным среди молодежи явлением, завладели умами масс и гремели яркими субботними фейерверками. Постоянно действующий клуб на Фонтанке стал трещать по швам от напиравшего на входную дверь потока гостей. Поток этот, не иссякая, приносил к дверям клуба все новые и новые массы взволнованных новобранцев. Знакомства третьей степени стали рекомендательной нормой. В узкой бойнице полуоткрытых дверей, на страже которых бессменно стоял Миша, эти рекомендации позволяли пройти самому «знакомому знакомого члена клуба», а в удачном случае еще и провести с собой несколько друзей. Постепенно и как-то незаметно к идейно выдержанному и сплоченному коллективу старых членов клуба стали примешиваться новые слои «современной молодежи», добавляя к и без того обширному кругу друзей новых персонажей. Штурмовым натиском, застенчивой долготерпимостью, хитрой дипломатией и умилительной осадой в «Танцпол» пробирались молодые врачи, студенты разных вузов, сбегавшие из казарм курсанты военных училищ, мажоры с Дворцовой площади, иностранные журналисты, молодые бизнесмены, впервые вышедшие в свет молоденькие Девушки и прочая разношерстная публика. Все эта активная молодежь перемешивалась в одном пространстве, разогревалась и при определенном сжатии и музыкальном давлении выпускала столько энергии, что от этого процесса сотрясались стены старого дома.