Страница 75 из 147
— Дай сюда!
— Блять!
- Девочки! Сюда-аааа!!!
Низкорослый, вращая обессмыслившимися глазами, размахивал шприцом перед лицами фанаток.
— Мне! Мне!
— Мне!
Какая-то девушка пронзительно заверещала. Карлика поймали, стали хватать за руки, он повис у кого-то плече, запрокинул голову и выпустил из шприца струйку кислоты себе прямо в рот.
— В догоночку! Ха-арашшо-оо!!! — заорал он.
Вырвавшись из державших его рук и опрокидывая на ходу стулья, он стал продираться к выходу на сцену.
Лысый успел завладеть шприцом, собрал вокруг себя кружок поклонниц и стал по очереди заливать им ПСП прямо в открытые рты. Когда процедура подошла к концу и всех присутствующих растащило, орущие от галлюцинаций «Пупсы» оказались на сцене.
Никогда в своей жизни не видавший такого концерта Андрей растерял своих друзей в этом странном доме и сам немного потерялся. Они долго ехали из дворца Кшесинской и в конце концов оказались в занесенном снегами пригороде Петербурга. Все выгрузились перед двухэтажным деревянным зданием зеленого цвета и, как дорогие гости, с почетом были препровождены внутрь. Здание это казалось похожим на Дом культуры поселкового масштаба. Невероятно грязное, крашенное маслом изнутри, с дровяными печками и несколькими большими комнатами, оно было битком набито какой-то сомнительной публикой — очевидно, местными парголовскими гопниками. В одной из этих комнат был бар с бильярдом, в другой гремел хард-кор-панк и бесновались двести человек, а в остальных было вообще неясно что. Оказавшись в этом жутком месте, Андрей в одиночестве побродил по помещениям и, встретив, наконец, пригласившего его Костю, узнал, что все друзья собрались на втором этаже и сейчас отсиживаются там в какой-то приватной комнате. Отправившись искать эту комнату, Андрей попал в до невозможности прокуренное и темное помещение, где кололись панки и их поклонники. Повстречав там своих друзей, он остался с ними и, покуривая в сторонке, они стали свидетелями этой веселой настройки инструментов.
Судя по реву из зала, концерт «Пупсов» начался. Во время исполнения первой же песни музыка неожиданно оборвалась, и со сцены донеслись отчаянные крики, шум и грохот упавшей аппаратуры. Имея избыток времени и любопытства, тесный кружок приехавших с показа выбрался из вонючей кладовки, и все стали протискиваться к сцене.
В душной бане зрительного зала «Пупсов» довольно жестко размазало. От силы воздействия кислоты, духоты и направленных в лицо ярких прожекторов они потели и неестественно дергали разными частями тела. Слыша в искаженном виде доносившиеся до их сознания восторженные выкрики, хохот и свисты, музыканты сомнамбулически двигались по сцене, механически бряцая по онемевшим гитарам. Когда напуганные техники восстановили развалившуюся пирамиду колонок и кое-как Наладили звук, концерт продолжился. Заминка, случившаяся по вине рухнувшего на сцене музыканта, быстро забылась, группа бешено запрыгала и забренчала. Мощная, выворачивающая наизнанку энергетика понесла в зал звуки, похожие на визг электропилы грохот барабанов, крики и слюну вокалиста, а слушатели бесновато запрыгали перед сценой, некоторые даже вниз головой с нее. Музыканты в раже стукались грифами гитар, плевались в зал, подпрыгивали, орали и, блаженно закатывал глаза, доводили своих поклонников до состояния, близкого к экстазу.
Андрей, погрузившийся в эту клоаку, от нехватки воздуха и невыносимости творящегося бреда стал частично терять сознание. Спасительная, успокаивающая близость друзей исчезла, его оттерли от них в сторону и, зажатый между трясущимися и липкими от пота панками, он стал быстро приближаться к безумию. Глаза заволакивало мутью, его постоянно толкали орущие люди, в толпе облили какой-то гадостью и в довершение всего больно ткнули горящим окурком в шею. Закричав от неожиданности, Ш схватился за место ожога.
«Бежать! Бежать отсюда! — пронеслась мысль в его гудящей колоколом голове. — Мерзкий сральник».
Ни вечеринка, ни другие заманчивые перспективы — ничто более не могло сдерживать его неустранимого желания поскорее убраться из этого вертепа, вернуться домой и снова оказаться в привычном мире, в задумчивой тишине пустой квартиры. Даже не осознав этой мысли до конца, он стал отчаянно продираться сквозь толпу, пытаясь проложить себе дорогу к выходу. Без двух пуговиц на куртке и с отдавленными ногами, он вырвался из зала и заметался в поисках гардероба. Его преследовало неприятное ощущение, что свет во всех помещениях меркнет и повсюду на него таращатся какие-то неприятные рожи. Затравленное чувство беззащитного одиночества, внезапно охватившее его, перешло в панику, и к нему прибавилась истерическая непереносимость окружавших запахов и разрастающаяся внутренняя брезгливость. Толкаемый в спину шквалом собственного сумасбродства, он с каменным лицом несся по запруженным людьми комнатам, пытаясь дознаться, где его одежда и где выход на улицу.
— Андрей, — прозвучал у него над самым ухом тихий голос.
Он резко обернулся и с близкого расстояния увидел пару карих глаз, в которых сияли влажные точечки света. Отступив на шаг, он прищурился и разглядел окликнувшую его девушку.
— Маша! — выдохнул он с облегчением и надеждой. - А я... ну...
Маша Демидова, юная девушка, высокая, стройная, с живым лицом и умными глазами, появилась на Фонтанке не так давно, но быстро сумела со всеми подружиться и стать всеобщей приятельницей. Беззаботная и веселая в обычной жизни, сейчас она выглядела немного подавленной и растерянной.
— Хорошо, что встретились. Я вас потеряла и уже полчаса брожу здесь одна, — сообщила она Андрею. — Гарик с Яночкой, Воробей и Даня только что уехали домой переодеваться. Меня оставили.
— Я... Я, честно говоря... Чуть сейчас с ума не сошел, — признался Андрей, отводя ее за локоть в сторону. — Словил жесткую негативку. Хочу домой.
— А вечеринка? Костик же будет играть в первый раз.
— Не могу. Мутит от этого бреда.
— Поехали тогда вместе, — попросилась Маша. — Но у меня нет денег на такси. Я тоже хочу домой. Зря мы после показа сюда приехали. Как в грязи извалялась.
Андрей стал приходить в себя и кое-что соображать. Вдвоем они нашли гардероб, оделись и, проскрипев по обледенелым половицам коридора, выбрались на улицу. Из открытых форточек на втором этаже в ночное небо густыми клубами валил пар, а стекла замерзших окон дребезжали от музыки. Где-то рядом кто-то истерически хохотал, слышались пьяные голоса и ругань. Ночь была звездная, с прозрачной глубиной висящего над головой вселенского купола и растянутой в нем, от края до края, белесой полосой Млечного Пути. Мороз разрисовал все вокруг белым, и в свете уличного фонаря вымерзшая влага на веточках деревьев сияла ослепительно и ясно. Закутавшись в шарф, Андрей повеселел, отыскал в карманах сигареты и предложил Маше закурить. Вдвоем они склонили головы над огоньком зажигалки и выпустили вихрящиеся на морозе дымки.
— Куда пойдем? — спросила Маша, прикрывая перчаткой лицо от мороза.
— Хорошо бы к дому...
— О, смотри, машина.
На заснеженной поляне, неподалеку от клуба, в тени вековых елей стояла старомодная «Волга» с оленем на капоте.
— Ретрокар!
— То, что надо.
Легкий дымок от работающего двигателя и свет в сало не привлекли молодых людей, они приблизились, и Андрей коротко договорился о поездке.
— Нас двое, ничего? — пробубнил что-то жующий водитель, кивая головой в сторону сидевшего рядом с ним человека.
— Ничего, нас тоже двое.
Уже находясь внутри теплой машины, Андрей расстегнул куртку и стал рассказывать Маше о своих злоключениях в обители зла.
— Мне, конечно, не стоило сюда вообще ехать. Устал ужасно еще на показе. А когда приехал, понял, что так просто не уехать. Все куда-то делись, а потом я попал в такой гадюшник, что самого замутило.
Маша засмеялась звонким колокольчиком, и от этого смеха Андрею стало спокойно и хорошо. Попетляв по темным дачным улицам, машина выскочила на освещенный проспект и, поднимая вихри снежной пыли, помчалась вдоль спящего района к метро «Озерки».